367 дней (ЛП) - Гэдзиэла Джессика - Страница 21

Я сделала глубокий вдох, поняв, что задержала дыхание, ожидая осуждения. Я действительно беспокоилась о том, что он будет хуже думать обо мне. Я не была уверена, почему это было так важно для меня. Но так и было.

— А в-третьих? — спросила я, когда он не продолжил.

— В-третьих, всё просто, — сказал он, потянувшись ко мне, и положив палец под мой подбородок, поднимая его вверх. — Эрик, Дерек, Крис и Майкл были чёртовыми идиотами. У них у всех была ты, и они все облажались. Тимира мы не будем брать в расчёт, раз уж он хотел посадить тебя под замок, тут облажалась ты, — добавил он с усмешкой, и я почувствовала, что улыбаюсь этим словам. — Ты не можешь начать сомневаться в том, что ты хороший человек, потому что другие люди предавали тебя.

Его большой палец сместился, чтобы погладить мою щёку, и мелкая дрожь прошла по моему телу от этой нежности.

Пока я сидела тут с человеком, который во всех отношениях был для меня кем угодно, кроме как незнакомцем, я поняла, что он на самом деле знал меня лучше, чем все вышеупомянутые мужчины. Было странно оказаться в такой ситуации. Обычно с кем-нибудь это занимает недели, месяцы или даже годы, чтобы выяснились все глубоко спрятанные, тёмные или грязные секреты. Сойер же узнал их все за несколько дней. Это было действительно уникальное обстоятельство, чтобы оказаться в такой ситуации, и это заставило меня почувствовать себя практически подавляюще-уязвимой рядом с ним.

— Ну вот, опять этот взгляд, — сказал он, понизив голос, указывая на взгляд, которым я смотрю на него. Тот, в результате которого он поцеловал меня в прошлый раз.

— Ничего не могу с этим поделать, — призналась я.

— Я знаю, — произнёс мужчина передо мной, уголок его губ приподнялся, но веселье не достигло его глаз. — Я просто чертовски неотразимый, — я издала неожиданное фырканье, что превратило его полуулыбку в полноценную. — Ага, это хорошо для моего самолюбия.

— Цель моей жизни — бить по самолюбию дерзких мужчин.

— Два слова в предложении, которые бы мне больше всего хотелось услышать вместе, — поддразнил он, а в его глазах снова появился жар.

— Прекрати, — сказала я, помотав головой.

— Что прекратить?

— Смотреть на меня так, будто ты знаешь…

— Что на тебе тёмно-синие кружевные трусики, которые наполовину открывают твои ягодицы? — спросил Сойер и был прав. Его тело подвинулось немного ближе, а палец медленно перемещался вниз по моему горлу, ключице, затем вниз по груди. — Хотелось бы мне знать, в тон ли твой бюстгальтер, — размышлял он, его пристальный взгляд следовал за пальцем, когда тот прошелся по выпуклости моей груди, на которой совсем не было бюстгальтера, закрывающего её. Кончиком пальца он скользнул по затвердевшей горошинке моего соска, заставляя мою спину выгнуться, поскольку я глубоко вздохнула. Воздух покинул Сойера, когда его рука передвинулась, кончики пальцев устремились в стороны, когда большим пальцем он начал мягко обводить мой сосок по кругу.

Низкий, едва слышимый стон сорвался с моих губ, но глаза Сойера округлились, услышав его, взгляд отяжелел, пока он наблюдал за мной, взяв сосок большим и указательным пальцами и крутя его, от чего моя рука упёрлась в стойку, чтобы удержаться на ногах в порыве почти подавляющего желания.

Но звук, эхом отразившийся в пустом, тихом пространстве, похоже, привёл Сойера в чувства. Его голова слегка дёрнулась назад, когда его пальцы отпустили мой сосок. Рука всё еще оставалась на моей груди в течение долгого времени, прежде чем соскользнуть по моей талии и остановиться на моих ягодицах. Его пальцы крепко сжали их.

Он протяжно выдохнул, звук, устрашающе напоминающий вздох.

— В тебе слишком много искушения, Рия, — произнёс он, всё еще сексуально хрипловатым голосом. Затем он отпустил меня и обошёл стойку вокруг, взял свои палочки и положил кусочек суши в рот. Он жевал его примерно минуту, молча обдумывая что-то.

— Так ты работала в клинике за ресепшеном?

— Точно, — согласилась я.

Он кивнул, прожёвывая, обдумывая.

— Возможно, есть работа для тебя.

Я вскинула голову, настойчивая пульсация моего желания между бёдрами отступила от мысли о наличии некоторого подобия жизни.

— Правда?

— Ага. Мой брат, ну, здесь по-другому не скажешь, чёртов лентяй. А его офис — позорище. Ты бы могла вытащить моего брата из-под его беспорядка, я скажу ему, заплатить тебе. Пока что неофициально, так как прямо сейчас, ты, похоже, не существуешь. Но думаю, мы в любом случае решим эту проблему к середине недели. Полагаю, ты уже начинаешь сходить с ума от сидения здесь целыми днями.

— Это верно, — согласилась я. — Твой брат похож на тебя?

— Имеешь в виду, незаслуженно красив, очарователен и… — начал он, но замолчал, когда я рассмеялась. — Ты должна делать так чаще.

— Что? Смеяться?

— Да, — согласился он, кивнув. — И улыбаться.

— Буду иметь в виду. Нет. Ты дерзкий, склонный к противостоянию и…

— Баррет, — он немного улыбнулся, на его лице отразилась смесь братской любви и тревоги за младшего брата. — Баррет слишком часто погружён в свои собственные мысли. Это делает его отличным в том, чем он занимается, но это делает его слегка беспомощным в вопросах общения. А это значит, что у него постоянно не менее 10 использованных кружек из-под кофе на столе, обычно почти забрызганные бесконечные груды документов, разложенные по всей поверхности стола, — Сойер остановился, чтобы пододвинуть мне тарелку, а я потянулась за своими палочками, чтобы положить кусочек в рот. — Оу, тебе, вероятнее всего, придётся выучить основы польского.

— Полировки?[19] — промямлила я с забитым ртом, уверенная, что ослышалась.

— Ну, это тоже. Но нет, детка. Польского. Языка.

— Он не говорит по-английски? — спросила я, нахмурив брови. В речи Сойера не было и намёка на акцент.

— О, он говорит по-английски. У него тенденция использовать вычурные слова и всё такое дерьмо. Нет. Он делает это в качестве меры предосторожности, таким образом, никто не может прочитать его файлы. Но тебе нужно быть способной прочесть хотя бы тему, чтобы знать, куда определить файл.

— Баррет тоже был в армии?

Сойер захихикал низким, глубоким голосом и слишком отдающим сексуальностью.

— Боже, нет. Нееет. Баррет повёрнут на своих компьютерах, правдивых криминальных историях и, очевидно, выучил некоторые славянские языки.

— Чем он занимается?

— Он тоже частный детектив.

— Что? Правда? — удивлённо спросила я.

— Ага, он начинал работать на меня, но это ему не слишком нравилось, поэтому он открыл своё дело.

— Не могу себе представить, что кто-то не захочет работать с тобой! — выдала я, подшучивая над ним, и он улыбнулся этому.

— Баррет не тренированный. Не так, как я и Брок или даже Тиг. Он должен был разрабатывать операции, отслеживать что-либо, при этом, не подставляя свою шею. Ему не нравилось, что я хотел держать его в офисе всё время, так что однажды я пришёл, а его нет. Когда я выследил его, то узнал, что он открыл эту коморку и принимал клиентов.

— Он хорош?

— Он чертовски феноменален. В своей специализации. Это его я попросил составить досье на тебя. Я мог бы заняться этим сам, но это было бы в два раза дольше и вероятно было бы не настолько полным. Он наиболее хорош в том, что касается соц. сетей. Я был за рубежом, когда это дерьмо стало популярным. У меня до сих пор нет профиля на «Фейсбуке».

— Что? В смысле, ты не репостишь кучу кошачьих мемов и псевдо-научных статей? Не может быть.

— Думаешь, я высокомерен, да? — спросил он.

— Я не говорила этого.

— Нет, но подозревала. Считаешь, что я думаю, что слишком хорош для кошачьих мемов.

— Никто не может быть слишком хорошо для кошачьих мемов, — утверждала я.

— Я больше предпочитаю собак, детка, — сказал он, мотнув головой в сторону своего огромного зверя, снова спящего лапами вверх.