Призрак и Снежинка (СИ) - Бланк Эль - Страница 2

Войдя в рубку, Эдвард направился к консоли и замер от неожиданности. Там, где несколько минут назад стоял он сам, изучая параметры системы управления, теперь лежал тёмно-синий скафандр.

Его скафандр.

***

Тучи обложили город, взяв его в осаду. Моросящий с утра мелкий дождь насыщал воздух сыростью. Порывы не самого тёплого ветра взмётывали длинную юбку моего лёгкого летнего платья и холодили оголённые руки. А я ничего этого не замечала. Прижимала к груди мобильник и улыбалась, быстрым шагом пересекая двор. Добежав до дома, дёрнула на себя ручку входной двери. Перескакивая через две ступеньки, стремительно пронеслась по лестнице. Поднялась на второй этаж и впечатала ладонь в стену, придавливая кнопку истерично заверещавшего звонка.

— Мама! — бросилась на шею открывшей мне дверь родительнице. — Меня взяли, взяли, взяли!!! Смотри! — сунула ей в руки свою драгоценную ношу.

— Ну вот... — та всмотрелась в сообщение на экране телефона и подняла на меня ожидаемо беспокойный взгляд. — Значит, всё же уезжаешь?

— Прости, — состроила виноватую гримаску. Больше для морального удовлетворения родительских чувств, нежели потому, что чувствовала себя таковой. — У меня ещё три дня на сборы, — подсластила горечь расставания, шагая в квартиру.

Спросите, почему именно так? Да потому, что ко мне, уже вполне взрослой, мама всё равно относится, как к ребёнку, не желая принимать объективную действительность. С другой стороны, у неё ведь кроме меня никого нет, так что подобное поведение понятно.

Именно поэтому, несмотря на то, что мне безумно хотелось самостоятельности, я осталась с мамой в нашей старой квартире и переезжать на съёмную не рискнула даже после того, как закончила учёбу в институте. Так и жила, стараясь не думать о том, что мне уже двадцать четыре года, то есть возраст самый независимый от родительской опеки.

Но всё когда-нибудь меняется. Оставаться старой девой под крылышком мамы, это ведь не вариант? К тому же после года работы в службе эксплуатации аэромобилей (а это единственное место в нашем небольшом городке, куда мне удалось устроиться), я осознала, что дольше уже не выдержу. Ну не моя это специализация. Я — инженер-конструктор сложной лётной техники, а приходится заниматься ремонтом совсем простеньких двигателей. Причём даже не самим процессом, а всего лишь контролем за его исполнением! Скукотища страшная! Именно поэтому, когда узнала о конкурсном наборе нового персонала в научно-исследовательский институт космических технологий, сразу поняла — это мой шанс. И то, что это учреждение находится в другом городе, меня не смутило. Менять свою жизнь — значит менять!

Взяла несколько дней за свой счёт. Три часа провела в поездке на скоростном поезде. Закинув вещи в гостиничный номер, сразу помчалась в институт. Одной из первых подала заявление и прошла собеседование. Два дня ходила на тестирование уровня профессиональной квалификации. Вернулась домой и целый месяц ждала, когда подведут итоги — так много оказалось желающих. И вот, получила наконец сообщение. Я прошла!

И сейчас, лихорадочно собирая вещи и упаковывая их в дорожную сумку, я думала только о том, как же теперь изменится моя жизнь. Кардинально изменится. Ведь теперь я буду заниматься именно тем, о чём мечтала — проектировать двигатели космических кораблей! Это же... невероятная удача!

***

Четыре года. Это были самые жуткие четыре года в его жизни. Первое время Эд не мог поверить в то, что перестал существовать как реальный человек. Не мог принять того, что лишился своего тела. Привычных ощущений. Знакомой жизни.

Нет. Мысли и чувства остались. Он по-прежнему видел, слышал, мог говорить, плакать, смеяться. Мог бить по стенам ногами и даже головой, но причинить себе вред был не в состоянии. И ни спать, ни есть ему больше не хотелось — физическое тело бесследно исчезло, растворилось в пространстве, а вместе с ним пропали все его потребности.

— Призрак, — твердил себе Эд, стараясь не сойти с ума. — Я всего лишь призрак. Один из призраков!

Пилот был уверен, что это именно так. Он видел, что облачён в тот самый синий скафандр, который валяется на полу. Значит, с высокой вероятностью, остальные, летевшие вместе с ним, тоже стали эфемерными сущностями, запертыми на корабле. Но общаться с ними, понять где они, он не мог.

Эдвард сутки напролёт проводил у консоли. Всматривался в экран, на котором медленно плыли звёзды, изучал и анализировал меняющиеся параметры, которые сообщала своему экипажу бесстрастная система, которой не было никакого дела до того, в каком именно состоянии находятся пассажиры и есть ли они вообще на борту.

Пилот многое понял из того, что могло бы помочь ему изменить траекторию, направить корабль в другую точку пространства, увеличить скорость. Но знать — не значит мочь. Его рука хоть и ложилась на панель и даже чувствовала дрожание корпуса, ничего не могла сделать. Датчики наотрез отказывались реагировать на прикосновения бесплотного духа. Они ждали контакта с физическим телом. А у Эда его не было.

С волнением наблюдая за тем, как приближается Земля, пилот ждал. Понимал, что для него ничего не изменится, и всё равно с надеждой всматривался в знакомые очертания материков, тёмную синь океанов, вихри облаков...

Оказаться дома. В единственном месте, которое столь желанно для любого человека! Может, на планете у него появится шанс, если не обрести тело вновь, то хотя бы исчезнуть навсегда, обретя свободу?

Падение на поверхность было ужасающим. Будь Эд живым человеком, он бы погиб, в этом сомнений у пилота не было никаких. Неуправляемый корабль, практически не снижая скорости, вошёл в плотные слои атмосферы. Горела обшивка, плавились стены, система истошно верещала, сигнализируя об опасности полного разрушения корабля.

Удар о поверхность, треск и хруст сминаемых давлением переборок и... И им на смену пришли темнота и тишина. Эду даже показалось, что вот теперь его смерть станет окончательной. Ан нет. Не успел остыть корпус, а обшивка уже разошлась в стороны, сдавшись на милость резаков в руках тех, кто стремился проникнуть на инопланетный корабль.

Дневной свет рванул в возникшую щель. Эдвард, с нетерпением ожидающий этого момента, замер, всматриваясь в фигуры людей, которые появились в развороченном проёме. Облачённые в герметичные защитные костюмы, с налобными осветителями и чемоданчиками в руках, те осторожно пробирались сквозь нагромождение сорванного ударом со своих мест оборудования, перемешанного с фрагментами перегородок.

— Чёрт, — запнувшись, коротко выругался идущий впереди человек.

Луч фонаря, закреплённого на его шлеме, метнулся вниз, высвечивая лежащий в ногах ворох материи. Присев на колено, исследователь внимательно осмотрел находку, проверил герметичность перчатки и подцепил пальцами ткань, приподнимая над полом.

— Скафандр, — растерянно озвучил свои наблюдения. — Обычный защитный скафандр облегчённого типа. Нормально? — обернулся к своему спутнику. — Это же неземной корабль!

— Не наше дело, — отрезал тот, складывая в раскрытый контейнер мелкие элементы панели управления. — Собираем всё, что находим, делаем замеры, берём пробы и обходимся без комментариев. Пусть в соответствующих службах разбираются, что, зачем и почему.

Земляне продолжили изучение корабля. Теперь их стало намного больше — следом за первыми двумя пришли и другие. Через два часа в их распоряжении было всё то немногое, что хозяин корабля позволил пассажирам взять с собой на борт: запасная одежда, еда, и планшет капитана.

Эдвард чувствовал нарастающее раздражение. Он как привязанный ходил за людьми. Ему хотелось, чтобы его заметили, увидели, поняли, что он здесь, помогли. Он говорил, объяснял, звал, пытался схватить за руки и остановить, но всё было бесполезно. Его отталкивали, проходили мимо, даже не замечая. Пальцы Эда ни на чём не задерживались — призрачное тело не вступало в контакт с телами материальными. Оно их чувствовало, но дать о себе знать не могло.