Остаться рядом (ЛП) - Райли Алекса - Страница 5

- Я помогал им с зарубежными контрактами. Я был осведомителем, - наконец, говорю я.

- А сейчас нет? – спрашивает она.

- Я здесь, чтобы защищать тебя, - что-то в этих словах заполняет мою грудь гордостью. Как будто это работа, для которой я готовился всю свою жизнь. Я руководил подлыми преступниками и научился считывать их эмоции. Я был превращен в оружие, призванное защищать это совершенное создание, которое, уверен, хочет каждый, но только я смогу держать их всех в страхе. Это – цель моей жизни, и я не облажаюсь с этим. Она нуждается в моей защите. Она нуждается во мне. Даже если это неправда, сама мысль наполняет меня гордостью, мое прошлое кажется не таким грязным, потому что я готовился к этому. К ней.

Она замолкает на мгновение, а потом я ощущаю ее взгляд на себе, пока смотрю вперед на дорогу.

- Как ты назвал меня на кухне?

Мне хочется выругаться за промашку, но не могу отказать ей в том, чего она просит.

- Красавицей.

После этого признания следует еще одна долгая пауза, и я не понимаю, оскорблена она или рада этому.

- А как я могу называть тебя? – ее голос тихий, но я слышу в нем улыбку, и мое сердце затопляет радостью от этой мысли.

- Иван, - отвечаю я, оглядываясь и замечая, как ярко засияли ее зеленые глаза.

- Нет, я имею в виду прозвище, - она задумывается на секунду. – Как тебя зовут друзья?

- У меня нет друзей, - отвечаю честно.

Она закатывает глаза и игриво бьет меня по руке.

- Ладно уж, буду твоим другом. Господи. Хватит умолять.

Когда я улыбаюсь ей в ответ, на ее щеках легкой тенью проступает румянец, и это так мило. Самое совершенное из того, что я видел в жизни. Никогда бы не подумал, что розовый может быть таким красивым.

- Ну, друг. Как мне можно тебя называть?

- Разве «Ивана» недостаточно?

Она постукивает пальцем по своему подбородку, как будто обдумывает это.

- А что-нибудь по-русски?

Сама мысль о ее попытках заговорить по-русски и смешна, и соблазнительна. Я бы с удовольствием уложил ее под себя и шептал бы пошлые фразочки на родном языке. Мне приходится остановить себя от этой скользкой дорожки, иначе, это может привести к неприятностям.

- Возможно, когда ты что-нибудь придумаешь, я научу тебя этим словам, - это лучший компромисс, который я могу предложить.

- Я бы этого хотела, - она выглядывает в окно и указывает на одно из парковочных мест.

- Можешь припарковаться там. Я могу дойти оттуда.

- Я провожу тебя, красавица. Пожалуйста, посиди немного, и я помогу тебе выйти из машины.

Она отводит от меня взгляд, но я замечаю улыбку, растягивающую ее губы, перед этим. Я паркуюсь, а затем обхожу машину, чтобы открыть дверь и протянуть для нее свою руку. Я ощущаю мягкость ее ладони и участившееся биение ее сердца. Оно соответствует биению моего, и что-то во всем этом вызывает во мне собственнические чувства по отношению к ней.

Она выходит из машины, и как бы мне не хотелось отпускать ее руку, я это делаю. Я достаю ее сумку и несу вместо нее, пока мы идем к школьному городку. Большой железный забор огораживает периметр и внутренний двор прямо за ним.

- Ну, ладно, если ты пойдешь так дальше, то это будет похоже, будто ты моя нянька, а не друг, - она улыбается мне, и ее глаза лучатся добротой. – Я буду на той скамейке в обед, если ты захочешь присоединиться ко мне.

Она указывает на скамейку под кленом, и я киваю.

- Я не настаиваю. Некоторые из телохранителей ждали меня целый день, некоторые – нет. В любом случае, увидимся здесь в три.

- Хорошего дня, Пенелопа, - желаю я, и она тихонько смеется. Мне нравится этот звук и хочется услышать его снова. – Разве я сказал что-то неправильно?

- Все правильно. Это было мило. Твой английский очень хорош, просто немного правильный.

Я киваю, не желая снова смущаться.

Протягиваю ей сумку, и она забирает ее. Наши руки соприкасаются, и на мгновение мы замираем. Ощущение ее нежной кожи на моей грубой татуированной ладони не похоже ни на что, что я испытывал прежде. Она невинна и чиста, а я – полная противоположность. От этой мысли стоило бы отстраниться, но вместо этого я провожу указательным пальцем по внутренней стороне ее запястья и замечаю, как расширяются ее зрачки. Черный поглощает насыщенную зелень, и я могу рассмотреть желание в ее глазах. Я влияю на нее точно так же, как и ее присутствие сдвигает все возведенные мною стены.

Я разрываю эту связь, отступив на шаг назад, и пытаюсь сделать то, что считаю правильным. Мне нужно соблюдать дистанцию, а потом объяснить Пейдж, что я больше не могу выполнять эту работу. Что я в каком-то роде опасен, и мне нельзя доверять. Но только от одной мысли о ней и ком-то другом, находящимся так близко, мое сердце разрывается пополам. Она – моя. Я чувствую это где-то глубоко внутри, в месте, о существовании которого я даже не подозревал.

Так что, несмотря на то, что понимаю, что недостаточно хорош для нее, я не могу позволить ей ускользнуть из моих рук. Я хочу чего-то хорошего в своей жизни. И этим может стать она. Этим станет она. Я пытаюсь убедить себя в этом, и отпускаю ее.

Она уходит от меня, и расстояние, которое разрастается между нами, сводит меня с ума. Я хочу пойти за ней и убедить поговорить со мной еще немного, задать мне вопросы и рассказать мне свои самые тайные желания. Но вместо того, чтобы последовать за ней, я возвращаюсь к машине, чтобы ждать.

Бросив взгляд на часы, я замечаю, что у меня есть четыре часа, пока я снова не окажусь рядом с ней. Ожидание будет мучительным, но я справлюсь. Потому что даже секунда в ее присутствии стоит нескольких часов одиночества.

Ничего хорошего не выйдет из моей возрастающей одержимости. Хотя я и понимаю, что никак не стану этому мешать.

Глава 5

Пенелопа

Кажется, я не могу усидеть на месте, теребя книгу, которую взяла в школьной библиотеке. Я не обращаю внимания на то, что говорит учитель по экономики. Я хочу открыть книгу и пролистать ее, но знаю, что миссис Смартен будет ругать меня, если я это сделаю. Скорее всего, она заставит меня выйти к доске, чтобы ответить на вопросы, которые, по ее мнению, я пропустила. Боже, я не могу дождаться, когда окончу школу, хотя знаю, что ждет меня дальше. Я отмахиваюсь от мыслей о колледже. Большая стопка извещений о приеме ждет моего рассмотрения, но я не хочу об этом думать прямо сейчас. В данный момент учеба даже близко не завладевает моим вниманием.

Я бросаю взгляд на часы в десятый раз за последние две минуты. Не помню, чтобы с таким нетерпением ждала ланча, хоть и люблю поесть. Это уже должно что-то значить. Но меня не волнует еда. Я просто хочу увидеть его снова. Я хочу сидеть рядом с ним и слушать, как он отвечает мне. Он так отличается от всех, с кем я знакома.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку, вспоминая его миленькое прозвище для меня. Интересно, в России все используют это слово? Как, например, мы, в Америке, используем «милая» или «дорогая». Возможно, он обращается так ко многим. Но опять же, я не могу представить, чтобы Иван называл все подряд красивым. Я хочу, чтобы это имя было моим и ничьим больше.

От моего сердца откололся кусочек, когда он сказал, что у него нет друзей. Это из-за того, что он только что приехал в Америку? Я попыталась разрядить обстановку и пошутила, но, на самом деле, не думаю, что его волновало отсутствие друзей. Казалось, для него совершенно нормально быть одному. Я даже не спросила его, есть ли у него семья. Или жена. Черт.

Что если он не придет, когда я пойду на ланч? Он не ответил, когда я сказала ему, где буду сидеть. От мыслей, что он не появится, в желудке начинает разрастаться дыра. За все это время, что у нас была охрана, мне никогда это не нравилось. Постоянное наблюдение раздражало. Я понимала, что мои родители слегка расслаблялись и не так волновались, когда получали подробную информацию о нас, но временами я все равно бунтовала против этого.