История Лизи - Кинг Стивен - Страница 23

– Ты сказала. Ты сказала «согласна».

– Хорошо, я сказала «согласна», – резко ответила Лизи. – Добрый мамик учила нас, что у тех людей, которые говорят сами с собой, есть деньги в банке. – И деньги у неё были. Благодаря Скотту она «стоила» порядка двадцати миллионов долларов, чуть больше или чуть меньше, в зависимости от текущих биржевых котировок государственных облигаций и некоторых акций.

Но деньги не так много значат, когда ты стоишь на залитой кровью кухне. Лизи задалась вопросом: а может, Анди никогда не использовала говно только потому, что просто не додумалась до этого? Если так, то это истинный подарок Господа, не правда ли?

– Ты убрала ножи? – строго спросила она Дарлу.

– Разумеется, убрала, – с негодованием ответила та… но всё так же тихо. – Она сделала это осколками грёбаной чайной чашки. Пока я писала.

Лизи уже решила, что при первой возможности закажете «Уол-Марте» новые чайные чашки. Жёлтые, чтобы подходили к остальной кухне, но только пластиковые и с наклейкой на дне «НЕБЬЮЩАЯСЯ ПОСУДА».

Она опустилась на колени рядом с Амандой, попыталась взять её за руку.

– Руки она и порезала, – предупредила Дарла. – Обе ладони.

Очень осторожно Лизи сдвинула кисти Аманды с её коленей. Перевернула их, и её передёрнуло. Кровь в порезах начала сворачиваться, и тем не менее у неё заныло в желудке. И, конечно же, порезы заставили её опять вспомнить о Скотте, выходящем из тёплой темноты и протягивающем руку, с которой капала кровь, словно предложение любви, словно искупление страшных грехов: напившись, он забыл про их свидание. И после этого они назвали Коула безумцем?

Аманда рассекла ладони по диагонали, от основания большого пальца до основания мизинца, разрезав линию жизни, линию любви и все остальные линии. Лизи понимала, как она разрезала первую ладонь, но вторую? Это было ой как непросто. Но ей это удалось, а потом она побродила по кухне, оставляя свои следы: «Эй, посмотрите на меня! Посмотрите на меня! Ты не чокнутая крошка номер раз, номер раз – это я! Анда – чокнутая крошка номер раз, будь уверена». И успеть это за те короткие мгновения, которые Дарла провела в туалете, сливая немного лимонада и вытирая старую мочалку? Да, Аманда, ты ещё и дьявольски быстрая крошка номер один.

– Дарла… тут пластырем и перекисью водорода не обойдёшься. Её нужно отвезти в больницу.

– О чёрт! – воскликнула Дарла и снова заплакала. Лизи взглянула в лицо Аманды, едва просматривающееся сквозь локоны.

– Аманда.

Ничего. Никакой реакции.

– Анда.

Тот же результат. Голова Аманды висела, как у куклы. Чёртов Чарли Корриво, подумала Лизи. Чёртов долбаный Чарли Корриво! Но если бы не Балабол, его роль сыграл бы кто-то другой или что-то другое, Потому что так уж созданы Аманды этого мира. Мы постоянно ожидаем, что они выкинут очередной фортель, думаем: это просто чудо, что не выкидывают, – но ведь чудо не может длиться вечно, а потому и случается то, что должно случиться.

– Анди-Банни.[34]

Детское прозвище сработало. Аманда медленно подняла голову. И Лизи увидела отнюдь не кровавую, одуряющую пустоту, как ожидала (хотя губы Аманды были красными, и помада «Макс фактор» определённо не имела к этому никакого отношения), а сверкающие глаза и хитрое, довольное лицо, выражение которого однозначно указывало: Аманде удалась какая-то гадость, и плакать придётся не ей.

– Бул, – прошептала Аманда, и внутренняя температура Лизи Лэндон разом понизилась на добрый десяток градусов.

4

Они повели Аманду в гостиную. Она покорно шла между ними и послушно уселась на диван. Потом Лизи и Дарла вернулись к двери на кухню, откуда могли наблюдать за сестрой и при этом разговаривать шёпотом, не опасаясь, что Аманда их услышит.

– Что она тебе сказала Лизи? Ты стала белой, как какой-нибудь чёртов призрак.

Лучше бы Дарла сказала, «как полотно», подумала Лизи. Не нравилось ей, когда слово «призрак» произносили вслух. Особенно с наступлением темноты. Глупо, конечно, но так уж сложилось.

– Ничего, – ответила она. – Ну… фу. Фу, мол, Лизи, я вся в крови, как тебе это нравится? Знаешь, Дарл, не только у тебя сегодня был трудный день.

– Если мы отвезём её в отделение неотложной помощи, что они с ней сделают? Будут держать под наблюдением двадцать четыре часа в сутки с подозрением на самоубийство?

– Могут, – кивнула Лизи. В голове у неё начало проясняться. Это слово, этот бул, сработало как пощёчина, как нюхательная соль. Разумеется, это слово и до смерти испугало её, но… если Аманда могла ей что-то сказать, Лизи, само собой, хотела выслушать сестру. У неё уже появилось ощущение, что события последнего времени, может, даже телефонный звонок «Зака Маккула», как-то связаны между собой… чем? Призраком Скотта? Нелепо. Тогда кровь-булом Скотта? Как насчёт этого?

Или его длинным мальчиком? Тварью с бесконечным пегим боком?

Она не существует, Лизи, и никогда не существовала вне его воображения, которому иногда хватало мощи воздействовать на близких ему людей. Хватало для того, чтобы тебе не хотелось есть фрукты с наступлением темноты, пусть ты и знала, что это детское суеверие, которое он так и не смог перерасти. И длинный мальчик – из той же категории. Ты это знаешь, так ведь?

Она знала? Тогда почему, когда пыталась обдумать эту идею, в голову закрадывался какой-то туман, путавший мысли? И почему внутренний голос предлагал ей бросить это дело?

Дарла как-то странно смотрела на неё. Лизи взяла себя в руки и вернулась к текущему моменту, окружающим её людям, стоящей перед ней проблеме. И впервые заметила, какой уставшей выглядела Дарл: глубокие морщины возле уголков рта, тёмные мешки под глазами. Она взяла старшую сестру за плечи (ей не понравилось, какие они худые, не понравился промежуток, который нащупали её большие пальцы, между бретельками бюстгальтера и впадинами над ключицами). Лизи помнила, с какой завистью смотрела на старших сестёр, уезжающих в Лисбон-Хай, родину «Грейха-ундов». Теперь Аманда стояла на пороге шестидесятилетия, да и Дарл не слишком от неё отставала. Действительно, обе они стали старухами.

– Но послушай, милая, – сказала она Дарле, – про самоубийство они не станут говорить, это жестоко. Однако наблюдать будут. – Лизи не знала, откуда ей это известно, но практически не сомневалась в своей правоте. – Думаю, таких они держат у себя сутки. Может, двое.

– Могут они это сделать без разрешения?

– Думаю, что нет, если только человек не совершил преступление и не доставлен полицией.

– Может, тебе лучше позвонить своему адвокату и всё выяснить? Этому, из Монтаны?

– Его фамилия – Монтано, и сейчас он, вероятно, уже не на работе. Его домашнего номера в справочнике нет. У меня он есть в записной книжке, но она дома. Слушай, Дарл, я думаю, если мы отвезём её в Стивенскую мемориальную больницу в Но-Сап, то проблем у нас не возникнет.

Так местные называли соседние городки Норуэй и Саут-Пэриш в примыкающем округе Оксфорд, и эти городки находились в дне пути от таких экзотических мест, как Мехико, Мадрид, Гилеад, Чайна и Коринф. В отличие от городеких больниц, скажем, в Портленде или Льюистоне Стивенская мемориальная была маленьким сонным местом.

– Я думаю, ей перевяжут руки и позволят нам увезти её домой без лишних вопросов. – Лизи помолчала. – Если…

– Если?

– Если мы хотим увезти её домой. И если она захочет поехать домой. Я хочу сказать, мы не будем лгать и что-то выдумывать, хорошо? Если они спросят, а я уверена, что спросят, мы скажем правду. Да, она это делала раньше, когда впадала в депрессию, но довольно-таки давно.

– Пять лет – не так уж и давно.

– Всё относительно, – возразила Лизи. – И она может объяснить, что её постоянный бойфренд появился в городе с новой женой. Естественно, она сильно огорчилась.

– А если она не будет говорить?

– Если она не будет говорить, Дарл, они скорее всего продержат её двадцать четыре часа, получив разрешение от нас. Я имею в виду, хочешь ли ты привезти её туда, если она по-прежнему путешествует по другим планетам?