История Лизи - Кинг Стивен - Страница 108

Он в палате 319, думает Лизи. Она в этом уверена, хотя видит много отличий от той больницы, где её муж лежал в последний раз. Самое очевидное – телевизионные мониторы у каждой палаты, на которых красным и зелёным высвечена различная информация. В том числе частота пульса и верхние и нижнее значения давления крови, в этом Лизи совершенно уверена. В чём ещё у неё нет сомнений, так это в именах и фамилиях. Их она может прочитать. КОЛ ВЕТТ-ДЖОН; ДАМБАРТОН-АДРИАН, ТАУСОН-РИЧАРД, ВАНДЕР-ВУ-ЭЛИЗАБЕТ (Лизи Вандерву, думает она, здесь нас две), ДРАЙТОН-ФРАНКЛИН. Она приближается к палате 319 и думает: Сейчас из палаты выйдет медсестра, держа в руках поднос с завтраком Скотта, спиной ко мне. Я не собираюсь пугать её, но, конечно, напугаю. Она уронит поднос. С тарелками и кофейной чашкой ничего не случится, они крепкие, выдерживали и не такое, а вот стакан из-под сока разле-тится на миллион осколков.

Но она идёт по коридору глубокой ночью, а не утром, под потолком не вращаются лопасти вентиляторов, и на мониторе над дверью палаты 319 совсем другие имя и фамилия: ЯНЕС-ТОМАС. Но чувство dejа vu так сильно, что она приоткрывает дверь и заглядывает в палату. Видит на единственной кровати огромную тушу – Томаса Янеса. А потом вдруг наступает пробуждение, свойственное лунатикам: Лизи оглядывается с нарастающими страхом и недоумением: Что я тут делаю? Может крепко достаться за то, что я пришла сюда одна, без сопровождающего. Потом она думает: ТОРАКОТОМИЯ. Она думает: КАК ТОЛЬКО ТЫ ДАЛА РАЗРЕШЕНИЕ НА ХИРУРГИЧЕСКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО? И буквально видит слово «ХИРУРГИЯ», пульсирующее красными, роняющими капли крови буквами. Вместо того чтобы уйти, она направляется к ярко освещённому островку в центре коридора: сестринскому посту. Ужасная мысль начинает выплывать из подсознания, (а если он уже) и она загоняет её обратно, в тёмные глубины. На посту одна медсестра, одетая в униформу, по которой скачут персонажи мультфильмов киностудии «Уорнер бразерс, что-то лихорадочно записывает в разложенные перед ней истории болезней. Вторая что-то наговаривает в миниатюрный микрофон, приколотый к лацкану куртки более традиционной униформы, судя по всему, информацию, которую считывает с монитора. За ними видна голова рыжеволосого долговязого мужчины, спящего на раскладном стуле. Подбородок прижат к белой рубашке. Пиджак, который висит на спинке стула, из той же тёмной материи, что и брюки, то есть мужчина пришёл в больницу в костюме. Незнакомец сидит без туфлей и галстука. Лизи видит, что кончик последнего торчит из кармана пиджака. Руки мужчины лежат на коленях. У Лизи, возможно, было предчувствие, что Скотт не покинет городскую больницу Боулинг-Грин живым, но она и подумать не может, что перед ней хирург, который оперировал Скотта, продлил ему жизнь, и теперь они смогут попрощаться после двадцати пяти хороших (чего там, отличных) лет, проведённых вместе. Лизи предполагает, что спящему лет семнадцать, он – не мужчина, а юноша, вероятно, сын одной из медсестёр.

– Я… – подаёт голос Лизи. Обе медсестры подпрыгивают на стульях. На этот раз Лизи удаётся испугать двух медсестёр, а не одну. Та, что с микрофоном, записывает на плёнку: «Ой!» Лизи на это глубоко наплевать. – Я – Лиза Лэндон. Как я понимаю, мой муж, Скотт…

– Миссис Лэндон, да, конечно, – подаёт голос медсестра с Багсом Банни на одной груди, в которого с другой целится из ружья Элмер Фудд, а Даффи Дак смотрит на них с живота. – Доктор Джантзен хотел поговорить с вами. Он оказал вашему мужу первую помощь на приёме.

Лизи всё ещё не понимает происходящего, возможно, потому, что не успела заглянуть в толковый словарь и не знает значения слова «торакотомия».

– Скотт… он что, потерял сознание, отключился?

– Я уверена, доктор Джантзен сообщит вам все подробности. Вы знаете, он сделал не только торакотомию, но и частичную плеврэктомию.

Плеврэ-что? Тем временем медсестра, которая что-то надиктовывала, протягивает руку и трясёт за плечо спящего рыжеволосого мужчину. Когда он открывает глаза, Лизи понимает, что ошиблась насчёт возраста. Мужчина достаточно взрослый, чтобы ему отпустили спиртное в баре, но, конечно же, они не собираются сказать ей, что именно он вскрывал грудную клетку её мужа. Не собираются?

– Операция, – произносит Лизи, не зная, к кому из троих она обращается. В голосе явно слышится отчаяние, ей это не нравится, но она ничего не может поделать. – Она закончилась успешно?

«Мультяшная» медсестра медлит с ответом, и Лизи читает всё, чего так боится, в глазах, взгляд которых тут же уходит в сторону. Потом возвращается, и медсестра говорит:

– Это доктор Джантзен. Он вас ждал.

3

После короткого замешательства, вызванного резким переходом от сна к бодрствованию, доктор Джантзен быстро соображает, что к чему. Лизи думает, что такое, вероятно, свойственно врачам, а также полицейским и пожарным. Писателям точно не свойственно. Со Скоттом, пока он не выпивал вторую чашку кофе, говорить было бесполезно.

Лизи осознаёт, что только что подумала о муже в прошедшем времени, и от волны холода волосы на затылке встают дыбом, а по коже бегут мурашки. Следом приходит какая-то лёгкость, чудесная и ужасная. В любой момент она может улететь, словно воздушный шарик с перерезанной ниткой. Улететь в (помолчи, маленькая Лизи, об этом помолчи) какое-то другое место. Может, на Луну. Лизи приходится вонзить ногти в ладони, чтобы удержаться на ногах.

Тем временем Джантзен что-то шепчет «мультяшной» медсестре. Она слушает и кивает.

– Вы не забудете оставить письменное распоряжение, да?

– До того, как часовая стрелка минует цифру два, – заверяет её Джантзен.

– Вы уверены, что хотите именно этого? – настаивает медсестра. Лизи видит, она не спорит, просто хочет окончательно убедиться, что всё поняла правильно.

– Уверен, – кивает врач, поворачивается к Лизи и спрашивает, готова ли она идти в «Изолятор Олтона». Там, говорит он, лежит её муж. Лизи, конечно же, готова.

– Хорошо. – Улыбка Джантзена усталая и не очень-то искренняя. – Надеюсь, вы надели походные ботинки. Изолятор на пятом этаже.

Они идут обратно к лестнице, мимо палат ЯНЕСА-ТОМАСА и ВАНДЕРВУ-ЭЛИЗАБЕТ, а «мультяшная» медсестра говорит с кем-то по телефону. Только потом Лизи понимает, что Джантзен попросил медсестру позвонить наверх и отключить принудительную вентиляцию лёгких Скотта, чтобы тот смог в достаточной мере прийти в себя. Узнать жену и услышать слова прощания. Возможно, даже самому сказать слово-другое, если Бог смилуется и позволит толике воздуха пройти через голосовые связки. Позднее она поймёт, что отключение принудительного вентилирования сократило остаток жизни Скотта с часов до минут, но Джантзен подумал, что это честная сделка, раз уж часы не оставляли Скотту надежды на выздоровление. Позднее Лизи также поймёт, что они поместили Скотта в единственный в маленькой городской больнице инфекционный изолятор. Позднее.

По ходу медленного подъёма на пятый этаж она узнаёт, сколь мало Джантзен может сказать ей о болезни Скотта… сколь чудовищно мало он знает. Торакотомия, говорит он, это не лечение, она служит лишь для того, чтобы откачать накопившуюся жидкость. Второй шаг состоял в том, чтобы удалить застоявшийся воздух из плевральных полостей Скотта.

– О каком лёгком мы говорим, доктор Джантзен? – спрашивает она его, и он ужасает её своим ответом:

– Об обоих.