Волчий берег (СИ) - Шолох Юлия - Страница 39

- Да.

И тётка Фроу тоже не оглянулась, не посмотрела с осуждением и ничего не сказала. Спокойно собирала посуду, как будто так и должно было быть.

Мы шли бок о бок по тихим, широким коридорам и молчали.

Я не знала, что со мной. То ли хорошо мне было, то ли напротив, дурно, как от болезни какой незнакомой. В один миг вроде живот схватывает, а через миг – раз, и с животом всё в порядке, но жар к щекам льёт. А не к щекам, так к шее, к рукам. А если не жар, то озноб.

Не знаю, что за напасть такая!

Почему-то я до ужаса боялась, что он сейчас возьмёт меня за руку и тогда придётся что-то делать. Боялась… но и хотела. Но нет, он просто шёл рядом, а потом открыл передо мной одну из дверей.

Я вошла и оказалась в каком-то домашнем храме.

В большой светлой комнате стены, пол и потолок были выложены мозаикой. А в центре стояли скульптуры. Очень худые и высокие создания, с капризно оттопыренными большими губами, белыми, как у дивов, глазами, а ноги ниже колен у них были козлиные, с шерстью и копытцами.

- Они не настоящие, - зачем-то сказала я.

- Да. – Гордей, оказалось, стоит за моей спиной. Он положил руки мне на плечи и наклонился. – Но это точные копии тех козлоногих, что жили здесь, в этом самом доме, всего несколько лет назад.

- А ты видел их… живых?

- Видел. Таких наглых и глуповатых существ ещё поискать!

- Но… - я хотела обернуться, но не посмела. Его руки словно жгли огнём. – Они же боги?

- Наверное. Дивы считают, козлоногие - прямые потомки их богов-создателей, почти их живые воплощения. Поэтому дивы прислуживают им словно слуги, любые желания исполняют. Носятся с ними, как с хрустальной вазой. Этот дом был построен специально для козлоногих.

- А откуда козлоногие берутся?

- У дивов рождаются. Очень редко вместо обычного ребёнка рождается такой, это считается чудом, такие семьи становятся очень уважаемыми.

- Ты и дивов видел?

- Конечно. Мы жили среди дивов. Правда, звери селились дальше, в глубине земель, а эти места вдоль границы были заселены сплошь дивами. Пока они не уплыли прочь, вместе со своими козлоногими прихлебателями!

- Кажется, ты их не очень-то любишь?

- Нет. – Впервые его голос прозвучал сухо. – Мне не за что их любить. Они подвели мой народ, поставили в положение, из которого не выйти без крови. Знали, что творили, что прав таких не имеют, но всё равно напоследок сделали подлость!

- Как?

- Они уплыли, рассказав всем соседним землям, что звериный народ был им прислугой. Подарили нашу землю соседям, словно имели на это право!

- А это не так?

- Нет. Когда-то давно, так давно, что никто не помнит, дивы пришли из болот, и звериный народ дал им приют.

Руки на моих плечах сжались, но я не могла ни пискнуть, ни повернуться.

- Жгучка…

Когда его пальцы поползли вверх, погладили шею, а потом он повторил этот путь губами, я сглотнула и зажмурилась.

- Я хочу, чтобы всё было серьёзно. – Тихо, но твёрдо сказал он. – Чтобы ты не думала, будто я играюсь. В Гнеше живёт моя мать, там мой дом. Я хочу, чтобы семья, и дети… и жили долго и счастливо, и даже умерли в один день… Ты слышишь?

Я слышала, но одновременно будто нет. Будто не ко мне эти слова были обращены, будто я просто подслушивала чужой разговор. Та самая оглушающая и ослепляющая золотистая марь накинула на меня свою сеть.

Больше всего на свете хотелось, чтобы это было правдой. Но хотеть верить и верить – большая разница.

- Я знаю, что тебе нравлюсь. – Гордей вздохнул и прижался к моим волосам лицом. – Я это чувствую.

Ну, ладно. Выяснять – так сразу! Резать – так начисто!

Я отскочила и обернулась.

- Ты знаешь, что мы с Малинкой сбежали из дома и нас ищут? Ты знаешь, что за наше возвращение много денег обещают?

Даже если бы он сказал «нет», я уже успел увидеть ответ – в том, как он всего на миг отвёл глаза, как нахмурился.

- Ты…

Я отступала, почти шипя, пока не наткнулась на статуи дивов. Хорошо хоть наземь не сшибла.

- Да, я знаю. – Наконец, ответил он.

- И знаешь, сколько за нас денег дают?

- Да.

- Много?

- Не очень. Я бы больше дал.

Голос такой вызывающий, будто ему деньги вовсе не нужны. Подумаешь, деньги! Будто у него самого закрома так золотом забиты, что ни монетки свыше не поместится!

- Не ври! Как тебе можно верить, если ты знал и молчал? Значит, и в остальном врать станешь!

Я обошла статуи стороной, каждый миг ожидая, что он бросится на меня, но он стоял на месте, сердито сжимая губы. Гляньте-ка, обиделся!

Даже когда я выбежала из зала и понеслась по коридору, Гордей не стал догонять.

А говорили, у зверей инстинкты – как увидят, что от них бегут, сразу вдогонку бросаются! Что нельзя убегать от хищника, тогда точно сожрёт. Враньё.

Тётка Фроу по-прежнему была на кухне, протирала посуду. И больше никого.

- Ты чего это примчалась, как на пожар? – Спросила она.

- Чаю захотелось выпить. Привычка у меня – чай перед сном пить, иначе заснуть не могу.

Не говорить же ей, что я сама толком не знаю, отчего сюда пришла, а не в комнате спряталась. Просто в комнате Малинки нет, а сидеть одной среди нарисованных белоглазых как-то боязно, кажется, они оживают и за тобой следят. Пусть лучше здесь, в компании живого человека, у шумной печи.

- Обидели тебя? – Нахмурилась тётка Фроу.

- Нет!

Ага, так я и сказала! Ведь не зря волки пришли в этот богатый дом, как в свой собственный, не зря тётка Фроу приняла их как родных. Что-то их связывает.

Я невольно принялась теребить мамин браслет на руке.

Тётка Фроу сделала мне чай и мёду дала.

- Позже печенья напеку, если дождёшься.

- Мне и так пойдёт, спасибо.

Она молча вернулась к работе, я молча пила чай.

Что дальше? Ума не приложу.

Денег ему мало, ты подумай!

Но он так серьёзно говорил о нашей общей судьбе. Так уверенно. Как будто не сомневался, что рано или поздно наши жизни сплетутся, станут одним целым!

Это меня пугало? Не только.

Я боялась ошибиться. Малинка мелкая ещё, ей позволительно красивым словам верить, но я-то уже старше. Я уже слышала ложь. Ведь наврали они, что моя сестра оборотень, так почему остальное должно быть правдой? Даже Всеволод, которому верить легко, и тот врал! Человек или честный, или врун, не бывает врунов наполовину! Раз начал – не остановится.

И в Гнеш… Нельзя туда идти, вот что я поняла. Нужно сбежать раньше.

Только как? Попробуй от этих волков отделаться! Вцепились, как клещи!

О, а тут Гордей собственной персоной появляется. Прокрался из коридора, словно кошка, ни звука, ни шороха.

- Фроу, можно я с Ожегой поговорю… наедине?

- Конечно, можно! – Умиляется тётка и чуть ли не за щёчку его хватает. И тут же удаляется. – Недолго только, мне ещё тесто на утро ставить!

Я набираю полную ложку мёду – и в рот её, чтобы говорить не пришлось.

И не постыдился же. Вид сердитый слегка, но опять улыбается той самой улыбкой. Вот, поняла, как она называется. «Ты никуда от меня не денешься».

- Ну что? Так и будем бегать? – Он не подходит, складывает руки на груди, опирается плечом на стену – ну просто весь на показ!

Я молча пью чай. Тяжёлая кружка с громким стуком опускается на стол.

- Ну, Жгучка, не разочаровывай меня, - тянет он.

- Чего?

- Ага! Ты скажи – чего ты бегаешь от меня? Я за ней – она от меня. Я за ней – она снова от меня!

- А ты за мной не ходи!

- Почему?

- А…

Ну, вот так сразу поди объясни, почему. Хорошо, мёду ещё много в блюдце. Он тем временем подходит и садится напротив, через стол.

- Ладно, я признаюсь, - Гордей хитро улыбнулся и прикрыл глаза. – Вот как было дело. Мы в Вишнянках поехали в соседний город по делам, а там бумага висит у рынка. В бумаге написано, мол, отец ищет двух сестёр и ваши приметы перечислены. Всё сходится. Обещает, мол, много денег за их возвращение.