«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович - Страница 33

В целом, вопреки пропагандистской риторике об экономических успехах и общей стабильности, украинское общество достаточно скептически оценивало процессы, которые происходили в стране. Главная причина низкой оценки достигнутых успехов заключалась в колоссальном разрыве между намерениями, которые были провозглашены в начале 1990-х годов, и реальными результатами финансово-экономической деятельности властей. Ситуация не изменилась и несмотря на ежегодное оживление экономики и возрастание ВВП в начале XXI века. В украинском обществе сработал пресловутый «эффект Токвилля».

Рассматривая причины «оранжевой революции» надо обратить внимание еще на один немаловажный аспект — идеологический. Распад СССР, крах коммунистической идеологии и превращение Украины в самостоятельное государство создали ситуацию катастрофического идейного вакуума. Единственным реальным идеологическим проектом оказался проект национальной Украины, проект национал-демократов (запад страны плюс Киев). В то же время оказалось, что юго-восток Украины вообще не способен предложить свое новое видение идеологии страны[217]. Таким образом, в конце 1980-х — начале 1990-х годов идея создания независимого национального украинского государства, приверженцами которой выступали представители национал-демократических и радикальных националистических сил, стала доминирующей в идеологическом поле Украины. Этой идее было достаточно легко утвердиться, превратившись из политического требования в целостный культурно-идеологический проект, связанный с реинтерпритацией украинской истории, возрождением национальных культурных традиций и, когда требовалось, их изобретением.

При этом после провозглашения независимости украинские политики-«державники» были поставлены перед фактом отчетливой дезинтеграции государства, которая проявлялась сразу по нескольким направлениям: региональная дезинтеграция по линии восток — запад; экономическая дезинтеграция в системе промышленный юго-восток и аграрный северо-запад; политическая дезинтеграция — более ста партий всевозможной ориентации; культурно-духовная — разные традиции и уклад жизни; языковая — украинский как государственный язык, но большинство населения в быту говорило на русском; национальная — в стране проживало свыше ста национальностей и около двенадцати миллионов этнических русских; религиозная — даже православие на Украине было расколото на несколько конфликтующих между собой ветвей[218]. Однако вместо того, чтобы попытаться выработать консолидирующую всех украинцев национальную идеологическую концепцию, учитывавшую все региональные и прочие различия, национал-демократы стали внедрять уже готовую националистическую концепцию запада Украины.

Парадокс ситуации состоял в том, что выходцы из западных областей не имели ни теоретических знаний, ни практического опыта в области государственного управления. В такой ситуации основные государственные посты в экономике, финансах, политике продолжали оставаться в руках бывших представителей компартии, а представителям западной части страны «на откуп» была отдана сфера идеологии и культуры. Именно поэтому «своя» богатая этноистория становилась альтернативой советской концепции истории Украины, а предложенные ею парадигмы и трактовки событий, процессов, выдающихся деятелей, новая историческая символика являлись стержнем политических, идеологических и культурных матриц украинского национального движения. Идеальным вариантом «подлинной украинскости» считалась Галичина — территория бывшей Австро-Венгрии, а затем межвоенной Польши; на втором месте оказывались остальные области западной Украины; на третьем центральная Украина; восточная же Украина рассматривалась как нечто «неправильное»[219]. Тем не менее, несмотря на недовольство востока страны, западно-украинская идеология фактически стала государственной. Русский язык приравнивался к языку национальных меньшинств, хотя на нем разговаривало около половины, если не более, населения страны.

На этом фоне еще одной причиной превращения общественного недовольства в «революционные» настроения выступил рост идейно-политической поляризации в канун выборов. Украинский национализм сталкивался с глубинными слоями прежней советской (и досоветской) идентичности, приводя к языково-этническому и политическому расколу, имевшему и географическое измерение — юго-восток против центра, и северо-запада[220]. В восприятии многих украинцев из западных и центральных областей оппозиционный кандидат в президенты В. Ющенко стал выразителем национальных чаяний, особенно на контрасте с поданым в качестве пророссийского кандидата В. Януковичем. Активная поддержка «оранжевых» политиков на западе Украины связывалась с надеждой на ускоренное решение задач дальнейшей отстраненности от России и приобретение Украиной нового, восточноевропейского качества. Сюда же следует отнести и наличествовавший религиозно-конфессиональный элемент. В силу политической логики и достаточно жесткой публичной поддержки Януковича отдельными представителями Украинской православной церкви Московского патриархата «оранжевое» движение нашло дружественно-позитивное отношение со стороны представителей иных религиозных организаций, в первую очередь Украинской православной церкви Киевского патриархата и Украинской греко-католической церкви[221]. Таким образом, по прошествии тринадцати лет с момента обретения своей независимости Украина не смогла выработать единую консолидирующую национальную идею, а украинское общество находилось в состоянии глубокого социокультурного раскола.

Еще одним фактором политико-идеологической борьбы являлась проблема геополитической определенности Украины. Получив независимость, Украина оказалась неспособна рационально ею распорядиться. Часть политической элиты стала настаивать на необходимости «европейского выбора», другие же — на желательности выбора евразийского. И первый, и второй варианты, по сути, вели к свертыванию независимости и к частичной потере суверенитета. Отсюда и постоянная неопределенность со вступлением в НАТО, и невнятная политика в отношении России. Другими словами, у политического класса Украины отсутствовала продуманная внешнеполитическая линия. Кучма, как и большинство постсоветских лидеров, не разрывая отношений с Россией, все отчетливее высказался в пользу евроатлантической интеграции Украины. Тем самым он непрозрачно намекал на возможность и даже желательность выбора «европейского» вектора развития страны. Особенно это касалось стратегически значимых вопросов приватизации крупных инвестиционно привлекательных объектов и определения места страны в международном разделении труда. Данная позиция содействовала не объединению страны, а дальнейшему расколу и все более сильной поляризации взглядов сторонников европейской интеграции и желающих сближения с Москвой. Неопределенность официального Киева давала надежду и тем, и другим, что их точка зрения на дальнейшее будущее страны может возобладать, во многом побуждая их к решительным действиям.

Наконец, большую роль в нарастании общественно-политического кризиса на Украине сыграли сугубо субъективные факторы. В первую очередь следует сказать об известном «кассетном скандале», разразившемся в ноябре 2000 года, после того как майор запаса Службы безопасности Украины Н. Мельниченко опубликовал аудиозаписи, на которых якобы присутствуют доказательства причастности президента Л. Кучмы к исчезновению оппозиционного журналиста, основателя издания «Украинская правда» Г. Гонгадзе (впоследствии выяснилось, что он был убит). Лидер Социалистической партии Украины А. Мороз прямо заявил о причастности президента Кучмы к этому инциденту. С декабря 2000 по март 2001 года по стране прокатилась кампания протестов под лозунгом «Украина без Кучмы», в которой участвовали тысячи человек. Ее инициаторами выступила группа беспартийных общественных деятелей, а координаторами стали участник студенческого движения 1980-1990-х годов В. Чемерис и член Социалистической партии Ю. Луценко; одним из лидеров акции «Украина без Кучмы» была и Ю. Тимошенко. Первая акция протеста состоялась 15 декабря 2000 года. Всего кампанию поддержали двадцать четыре политические партии и общественные организации, в их числе Соцпартия, УНА-УНСО, Украинский коммунистический союз молодежи, Всеукраинская партия трудящихся и другие. Участники акции разбили палаточный городок в центре Киева, требуя отставки главы государства, министров силового блока и проведения независимой экспертизы по делу пропавшего Гонгадзе.