«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович - Страница 25

Однако по мере исчезновения чрезвычайных обстоятельств и последствий гражданской войны, что ранее позволяло Шеварднадзе мобилизовать разнообразные властные группировки в единый фронт на приемлемой для них идеологической базе, потребность в сохранении элитами абсолютной лояльности президенту отпадала. Кроме того, в политическом классе Грузии назревала смена поколений: во второй половине 1990-х годов в окружении Шеварднадзе сформировалась группа «младореформаторов». Молодые интеллектуалы, общественники, бизнесмены и политики, в основном получившие образование на Западе, стали все активнее проникать во все слои правящего истеблишмента. Первоначально обделенные властью «младорефоматоры» пытались убрать с политической арены старую партократию. Пользуясь поддержкой западных покровителей и не встречая противодействия со стороны президента, они постепенно стали доминирующей идейной силой в Грузии.

Более того, наиболее видные представители реформистского крыла вошли в число лидеров коалиционной партии, созданной для поддержки политики Эдуарда Шеварднадзе, — «Союза граждан Грузии»[154]. Именно по спискам «Союза граждан Грузии» впервые был избран в парламент молодой публичный политик Михаил Саакашвили, будущий лидер «революции роз» (красная роза была выбрана символом оппозиции для демонстрации своего отличия от правящего режима, погрязшего, по их мнению, в насилии, обмане и коррупции; также этот национальный цветок ассоциировался с полотнами выдающегося грузинского художника Нико Пиросмани). В «Союз граждан Грузии» входили и два других участника будущего «революционного» триумвирата — Зураб Жвания (являлся спикером парламента в 1995–2001 годах, затем покинул пост и перешел в оппозицию) и Нино Бурджанадзе (заняла пост Жвания в парламенте, перешла в оппозицию к режиму Шеварднадзе в 2003 году). Складывание оппозиции, таким образом, происходило в рамках той самой силы, которая обеспечила для Шеварднадзе легитимизацию его пребывания в статусе лидера Грузии. Получился весьма интересный исторический парадокс: та часть политического класса страны, которая для президента играла роль «фасада» процесса демократизации, в итоге путем неконституционного государственного переворота и свергла своего патрона.

Начиная с 1997 года «реформаторы» получили посты в правительстве, отчего конфликты между различными властными группами были перенесены в поле реальных социально-политических процессов. «Силовики», являвшие собой финансовую олигархию, противостояли «реформаторам», а Шеварднадзе играл роль стоявшего над схваткой «отца нации». И если первые обладали реальной экономической силой, то вторые получили своеобразную монополию на использование прозападной риторики[155]. Они апеллировали как к славному историческому прошлому страны, так и к перспективному будущему, выдвигая на первый план приоритет именно европейских духовных и политических ценностей. Шеварднадзе, напротив, проявлял все меньше активности на ниве государственного строительства, проведения политических и экономических реформ, чему в немалой степени способствовало покушение на его жизнь в феврале 1998 года (тогда реактивный снаряд прошил бронированный «мерседес» президента по всей длине, террористы окружили кортеж, и в центре Тбилиси завязался настоящий бой, в котором погибли два офицера охраны)[156].

XXI век Грузия встретила в состоянии глубочайшего системного кризиса. Власть имела чрезвычайно слабый и даже аморфный характер, ключевые государственные институты функционировали крайне неэффективно. Уровень эффективности госорганов и доверия общества к ним был минимален. Правоохранительная система в нормальном режиме не функционировала. В стране, по сути, сформировалась неопатримониальная модель с высоким уровнем коррупции, слиянием публичной и частной сфер, доминированием связей «патрон-клиент», кумовством, превалированием неформальных практик по отношению к установленным процедурам[157]. Были проиграны начатые из Тбилиси войны в Южной Осетии и Абхазии, ряд других регионов (например, не платившая в госбюджет налогов Аджария) не контролировались полностью центральными властями. Усилились криминальные группы и кланы. Во внешней политике Э. Шеварднадзе делал взаимоисключающие намеки и даже обещания: при сохранении диалога с Москвой и наличии на территории Грузии российских военных баз именно он начал системную и последовательную раскрутку идеи о необходимости и целесообразности вступления страны в НАТО.

Как экономический субъект Грузия фактически перестала существовать. Страна занимала одно из первых мест на постсоветском пространстве по развитию теневой экономики и одно их последних — по доле государственных доходов в национальном валовом продукте. Размер пенсии составлял чуть более шести долларов США в месяц. Более половины населения Грузии жило за чертой бедности, лишь 12,6 % граждан получали зарплату или имели другой регулярный источник дохода; задолженность по выплате пенсий составляла до полутора лет. Безработица зашкаливала, причем самый большой уровень безработицы приходился на население в возрасте 20–24 лет и на людей с высшим образованием. Население получало электроэнергию не больше семи-восьми часов в сутки. Из страны в поисках лучшей доли к началу «революции роз» выехало около миллиона человек[158]. Неудивительно, что в этих условиях в Грузии накопилось крупное общественное недовольство по отношению к проводимой государством политике практически во всех сферах жизнедеятельности.

Несмотря на то, что все провалы и неудачи власти персонифицировались непосредственно с личностью грузинского президента, в апреле 2000 года Э. Шеварднадзе был переизбран на пост президента, получив 80 % голосов! Для него это был последний разрешенный по конституции президентский срок. В условиях коррумпировано-клановой системы правления в политической элите Грузии началась активная борьба за потенциальное политическое наследство стареющего президента. На этом фоне особенно выделялся М. Саакашвили — яркий представитель прозападно настроенных членов грузинской политической элиты из числа «младореформаторов». В первой половине 1990-х годов Саакашвили прошел обучение в нескольких высших учебных заведениях США (входящих в «Лигу плюща») и Западной Европы (именно здесь состоялось его знакомство с будущей супругой — специалистом по правозащитной тематике поданной Нидерландов Сандрой Рулофс). Затем он работал в норвежском Институте прав человека в Осло, а позднее, уже будучи сотрудником авторитетной нью-йоркской юридической фирмы «Patterson, Belknap, Webb & Tyler», был привлечен для оказания поддержки официальной грузинской делегации в ходе визита в США. После этого будущий лидер «революции роз» вернулся в Грузию и занялся политической карьерой. Своему стремительному карьерному взлету Саакашвили был полностью обязан президенту Шеварднадзе. Как говорилось выше, именно по спискам пропрезидентской партии «Союз граждан Грузии», победившей на парламентских выборах 1995 года, он прошел в парламент, где занимал ряд высоких должностей. В октябре 2000 года Шеварднадзе назначил Саакашвили министром юстиции.

Спустя год после своего назначения М. Саакашвили оказался в центре грандиозного скандала. В начале сентября 2001 года на заседании правительства он представил Шеварднадзе законопроект о конфискации незаконно нажитого имущества и предъявил фотографии выстроенных грузинскими чиновниками дворцов. Персонально указав на конкретных коллег, принадлежавших преимущественно к блоку «силовиков», он заявил, что «речь идет о нескольких сотнях чиновников и их ближайших родственниках»[159]. Нацеленный на самом деле на дальнейшую дискредитацию Шеварднадзе демарш Саакашвили привел к его отставке, но позволил создать вокруг опального экс-министра ореол непримиримого борца с коррумпированным режимом.