Осенняя молния (СИ) - Даркевич Марина Викторовна - Страница 1

МАРИНА ДАРКЕВИЧ

ОСЕННЯЯ МОЛНИЯ

РАЗ

По дороге, пересекающей поле, быстро бежала молодая женщина, с опаской поглядывая на темнеющее небо. Ветер раздувал ее темные густые волосы, бешено рвал платье, задирая подол до талии, и швырял вслед солому с поля. Надвигалась гроза. Быстро несущиеся по небосклону тяжелые тучи выглядели весьма зловеще, и женщина знала, что вымокнет обязательно; но не дождь пугал ее, а все приближающиеся раскаты грома. В поле, на открытой местности, где нет ни одного дерева и негде укрыться — женщина это знала — молния выбирает наиболее высокие предметы. Сейчас самым высоким «предметом» здесь была она сама.

Конечно, чистое безумие — без подготовки, без предупреждения двинуться в эту глушь, пусть даже и для того, чтобы встретиться с родственниками… и уж конечно, не было никакого резона ехать до деревни с поддатым трактористом, видимо, только и думавшим, как бы залезть ей под юбку… Надо было, конечно, дождаться автобуса, идущего из районного центра. Но рейсовый «вольво», на котором она выехала из города, задержался из-за аварии на трассе. Утлый «пазик» для пересадки в райцентре ускользнул из под носа, а ждать следующего пришлось бы еще часа четыре… Сомнений насчет водителя трактора не оставалось, даже если не принимать во внимание сальные взгляды, гуляющие по ее телу. Прикосновение грубой лапы, пару раз промахнувшейся мимо рычага и упавшей ей на бедро, было более чем понятным. Тракторист, получив ребром ладони по руке и заметно расстроившись, высадил женщину на полевом стане, а сам уехал в обратном направлении. Потому пришлось топать до деревни пешком… И женщина спокойно двинулась через поле, тем более что идти было — как она с уверенностью полагала — всего ничего: каких-то два километра.

Действительно, не прошло и получаса, как на горизонте появились знакомые еще с детства домики выселка, расположенные чуть в стороне от деревни, несколько лет как брошенные и частично уже разрушенные.

В этот момент где-то невдалеке басовито грохнуло. Она не сразу сообразила, что происходит, но когда оглянулась, екнуло сердце: такой мрачной тучи, надвигающейся с огромной скоростью, женщина в жизни не видела. Попасть под сильный дождь, особенно если погода уже не летняя, удовольствие определенно ниже среднего, а если еще учесть, что надвигался не просто ливень, а сильнейшая гроза, ничего удивительного не было в том, что женщина ощутила настоящий страх.

Грохнуло снова, раскатисто, совсем близко. Молнию она пока не видела, но дело было даже не в самих вспышках — вероятно, в каждом из нас заложен первобытный страх перед голосом стихии.

Женщина ускорила шаг. До ближайших домов вдруг показалось очень далеко. Она оглянулась, и в этот момент по глазам ударило ярким всполохом. Гигантский огненный зигзаг вычертил на потемневшем небе фигуру, почему-то напомнившую генеалогическое древо физики, висевшее в одном из классов их школы. Прошло едва ли больше секунды, и раздался такой грохот, что заложило уши. Вот уж действительно — повезло, так повезло…

Холодный порыв ветра еще раз рванул платье. Поднявшийся вихрь взметнул с поля сухие соломинки, больно хлестнувшие по лицу. Пелена дождя стремительно приближалась, и женщина перешла на бег, остановившись лишь на секунду, чтобы сбросить легкие туфли и кинуть их в болтающуюся на плече сумку — довольно большую, куда можно легко уместить и методические пособия, и дневники учеников. Испытывая необычные ощущения в ступнях, обтянутых нейлоном колготок, она бежала легко и быстро — молодое тело, не обремененное вредными привычками и знакомое с фитнесом, отлично повиновалось своей хозяйке… и страху, гнавшему ее по направлению к заброшенному выселку. «Должна успеть», — подумала она.

Но тяжелые капли дождя, превратившиеся в поток льющейся с неба воды, моментально промочили одежду до нитки; на счастье женщины, ливень оказался вовсе не ледяным; последняя, по всей видимости, гроза в этом году, несла теплый воздушный фронт… Или наоборот — ветер гнал перед собой дождевые тучи. Платье сразу прилипло к телу, тесно обволокло колени, мешая бегу. Стало темно, словно сгустились сумерки, когда она в состоянии, не слишком далеком от паники, подбежала к первому из покосившихся старых домишек. Рядом с остатками забора стоял вкопанный в землю деревянный столб, с которого свисали обрывки проводов на потрескавшихся от времени изоляторах. По несчастью, женщина как раз пробегала рядом с ним, когда яркая вспышка сорвалась с края клубящейся в вышине синевато-черной тучи и угодила в вершину столба, затесанного под грубый конус… Оранжево-голубой всполох ударил молодую женщину по глазам, а жгучий, неимоверной силы импульс, словно девятибалльный толчок землетрясения, поддал снизу, прямо в голую кожу ступней. Женщина резко остановилась как вкопанная, попытавшись закричать от боли во всем теле… Которое немного прогнулось назад… покачнулось… и подобно подрубленному деревцу, упало на мокрую землю, осыпаемую щепками и обломками столба, вдребезги разбитого ударом молнии.

— Ольга Викторовна, не забудьте внести записи в электронный журнал, и я все-таки жду от вас подпись под решением по Белоглазову… Он должен быть отчислен.

Ольга Точилова наклонила голову, молча соглашаясь с напоминаниями завуча, и вслух сказала, что она, конечно же, ничего не забудет и предоставит все, что требуется, в срок и в должном виде.

— Хорошо, идите, — произнесла Валентина Музгалова; эта пожилая рыхлая женщина была завучем школы еще в те времена, когда Оля сама ходила в первый класс… хотя и другого учебного заведения. Сюда она попала после закрытия специальной школы для одаренных детей, почти случайно, без особого желания, лишь в надежде «пересидеть» с полгодика, но вот… нет ничего более постоянного, нежели временное. Полгода превратились в год, потом — в два, три…

Ольга поднялась и прошествовала к выходу. Валентина Васильевна смотрела ей вслед, и во взгляде этом не было особой теплоты. Даже в простой и скромной одежде — жилетке поверх свободной блузы, застегнутой почти до горла, длинной юбке, полностью закрывающей колени — высокая, стройная и фигуристая учительница выглядела слишком, пожалуй, вызывающе для стен обычной средней школы. Со спины, на которую ниспадали тяжелые темные волосы (пусть не чрезмерно длинные и собранные в хвост) она вполне могла сойти за ученицу из одиннадцатого «Б» — этот класс педсовет решил доверить ей с начала нового учебного года… Не слишком ли поспешным было это решение? Пять лет стажа (первые два, правда, не на полной ставке, да и в сомнительной школе, недавно закрытой) плюс внешность кинозвезды… Но умение работать с учениками, которые — что греха таить? — педагогов вообще в грош перестали ставить в последнее время; грамотность, какую и у более опытных «русичек» поди поищи; наконец стрессоустойчивость и невозмутимость… Все это она показала с самой лучшей стороны в прошлом учебном году, сумев справиться с этим классом, тогда десятым… А что еще надо от классного руководителя, к которому в числе многочисленных требований по должностной инструкции не вменено в необходимость наличие определенного педагогического стажа?.. Заведующая учебной частью могла бы сказать о том, что по ее просьбе (и по знакомству — но кому до этого дело?) местный участковый некоторое время последил за молодой учительницей — нет ли у нее милых привычек вроде развлечений в клубах или приглашений к себе домой разных мужчин? Но и здесь нельзя было к чему-то придраться: лишь в течение пары месяцев за последние полгода преподавательница встречалась с каким-то молодым человеком (как выяснилось, холостым сотрудником завода металлоконструкций), но даже и эта связь сейчас прекратилась. О никотине и алкоголе (не говоря уже о чем-то более серьезном) можно было и не вспоминать — Музгалова определяла такие вещи «на глаз»… и практически никогда не ошибалась. Как и в случае с Игорем Белоглазовым, находившемся в начале дороги, ведущей в никуда.