Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Петербургский пленник (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

- Еще вчера в ногах лежал

Равнял с китайскою державою

Враз обе рученьки разжал

Жизнь выпала копейкой ржавою

Я глупая, а ты умен,

Живой, а я остолбенелая,

Ах, что ты милый сделал мне

Мой милый, что тебе я сделала!

Но вот она отвернулась от замершего в кресле барина и пошла обратно на сцену, обращаясь уже к залу:

Спрошу я стул, спрошу кровать

За что же я терплю и бедствую

На что он мог меня сменять?

Другую взял себе - ответствуют.

Жить приучил меня в огне

Сам бросил в степь заледенелую.

Вот что ты милый сделал мне

Ах, милый, что себе я сделаю!

При этих словах Полина упала на сцене на колени, заломила руки за голову и легла на спину. Зал неистово зааплодировал.

- Леди и джентльмены, - веско сказал "мсье Персонн". - Градус сердцещипательности в нашем зале опасно зашкалил. Поэтому я решил его понизить посредством исполнения озорной песни. Итак, "Я московский озорной гуляка"! Прошу артистов по местам!

Сам же стал отбивать на гитаре неслыханный здесь ритм и, наконец, запел форсированным голосом:

- Я московский озорной гуляка!

По всему тверскому околотку

В переулках каждая собака

Знает мою легкую походку!

Каждая задрипанная кляча

Головой кивает оживленно

Знает, что я встречен ей удачно

Курагу скормлю ей непременно!

В этом месте Митя бросил петь, а из-за кулис появилась с приставными шагами сладкая девичья парочка в одинаковых фраках и запела под оркестр (одновременно изображая локтями цыплят):

- Цыпленок пареный, цыпленок жареный

Пошел на речку погулять

Его поймали, арестовали

Велели паспорт показать!

Но Митя их перебил:

- Я себя обманывать не стану

У меня забота в сердце мглистом

Отчего прослыл я хулиганом

Отчего прослыл я скандалистом?

Не злодей я и не грабил лесом

Не имел друзей средь душ нечистых

Я всего лишь уличный повеса

Улыбающийся встречным лицам!

И под музыку "Цыпленка" он встроился между Варенькой и Поленькой и стал воссоздавать с ними танцевальные изыски 21 века. Вновь овации, овации. Антракт.

Глава семнадцатая, которая начинается в антракте концерта, а завершается в его конце

В антракте артисты сгрудились в артистической уборной (вот же имечко для комнаты, где люди переодеваются!), где их встретил растроганный директор, стал жать руки и говорить "Молодцы, молодцы! Не ожидал!" И прочие благоглупости. Вскоре подошли именитые зрители.

- Это губернатор Тучков, Павел Алексеевич! С ним жена и дочь. За ним предводитель дворянства Войеков Петр Петрович с женой, - шепнул директор.

Одетый в генеральский (?) мундир с золотистыми эполетами сухощавый Тучков выглядел браво, смотрел умно.

- Не обманули ожиданий, господа, - сказал он веско. - На грани дозволенного, но не за гранью. А вообще молодцы! Давно так не наслаждался музыкой и пением. Не то, что эти ваши оперы, - зыркнул он в сторону жены.

- Опера - это опера, а здесь романсы. Это разные жанры, а все жанры, как известно, хороши, - резонно ответила жена.

- А я согласна с папой, - вмешалась статная, миловидная дочь лет двадцати. - Это было прекрасно! Никогда не слышала ничего подобного! Благодарю Вас, мсье Персонн, и ваших артистов.

- Кстати, господин артист, - пригляделась к мэтру Тучкова старшая, - эти шрамы ведь у вас нарисованы? Гримом?

- Это так, мадам, - согласился Дмитрий. - Не судите меня строго. Я люблю конфиденциальность, потому и маскируюсь.

- Вы - дворянин? И вовсе не француз? - вдруг спросил Тучков.

- Русский и дворянин.

- Какую носите фамилию?

"Докопались, гады" - затосковал Митя, но ответил:

- Лазарев.

- Лазарев? - встрял Войеков. - Не из адмиральского ли семейства? Только ни у кого из трех братьев нет таких великовозрастных сыновей....

"Попал! Стоп: Лазарев как раз был во время кругосветного плавания на Аляске!"

- Я родился на Аляске, - скупо сказал Дмитрий.

- Вот так поворот! - хохотнул губернатор.

- А ведь там был Михаил Петрович! - торжествующе сказал Войеков. - Году так в пятнадцатом. Так он Ваш отец?

- Да.

- А кто же матушка Ваша?

- Я бастард, - признал очевидное Лазарев. - Мать из рода сибирских казаков....

- Что ты пристал к человеку, Петр Петрович, - скривился губернатор. - Он нам так душу приподнял своими песнями, а ты в его душу лезешь. Бастардов, если хочешь знать, в истории России полным-полно. По Карамзину и князь Владимир, который Русь крестил, был бастард! Нет, надо все-таки позвать Вас к себе на обед, господин Лазарев, и там подробно поговорить. Ты как думаешь, Лиза?

- Что мне думать? Думай не думай, а у нас что ты себе в голову вобьешь, то и будет. Впрочем, будем рады с Вами еще раз увидеться.

- Я тоже приглашаю Вас, господин Лазарев, и вашу труппу на концерт, - извинительным тоном сказал Войеков, - который состоится 1 января нового года в дворянском собрании. Вы сможете там исполнить две-три самые приличные песни из вашего репертуара.

"Вот радость-то, за бесценок потерять целый вечер...." - подумал Дмитрий Николаевич, но сказал с улыбкой:

- Непременно порадуем московских дворян.

- А к нам пожалуйте 2 января, к 3 часам дня, - сказал Тучков. - Мы в Москве обедаем рано.

После перерыва они исполнили еще сердцещипательные песни ("Жил-был я", "Белая акация", "Берега") и веселые ("Песня о студенте", "Опальный королевский стрелок", "Песня об извозчике Ереме").

- А сейчас, - объявил Митя почти в конце, - прозвучит гимн Чистым прудам, конечно же вашим, московским.

Пел прекрасным тенором Алексей в сопровождении скрипок и фортепьяно, а в нужные моменты Борис Шишкин брал в руки аккордеон. В конце песни тенор Алексея был заменен Митиным баритоном:

- У каждого из нас на свете есть места

Что нам за далью лет все ближе и дороже

Там дышится легко, там мира чистота

Нас делает на миг счастливей и моложе....

Зрительный зал впал от этой песни в оцепенение - подобное, вероятно, оцепенению обезьян при звуках голоса и под взглядом удава Каа, а аккордеон вообще их восхитил необыкновенно. Им долго-долго аплодировали, с галерки раздавались крики. Но вот "мсье Персонн" поднял руку, призывая к тишине, и сказал:

- Наш концерт подошел к концу. Но я вдруг вспомнил, что обещал вам в его начале и народные песни, до которых дело не дошло. Поэтому считаю своим долгом одну такую песню исполнить и именно так, как ее поют крестьяне, то есть без музыки.

Он встал в нужное место, подозвал Алексея и хор (из оркестрантов) и начал со всей возможной проникновенностью:

- Выйду я на поле с конем

Ночкой темной тихо пойдем....

.................................................

Сильный высокий тенор Алексея перехватил песню на словах:

- Сяду я верхом на коня

Ты неси по полю меня....

Тут же подключился хор:

- По бескрайнему полю моему

По бескрайнему полю моему!

.................................................

И последний куплет снова перехватил один Дмитрий:

- Будет добрым год-хлебороб

Было всяко, всяко пройдет

Пой златая рожь, пой кудрявый лен!

Пой о том, как я в Россию влюблен....

После окончания песни зал некоторое время молчал, но потом овации пошли за овациями.

"Век другой, люди часто напыщенные, но и у них сердца не каменные, у многих натурально текут слезы!" - уважительно отметил Лазарев. "Можно их убеждать, можно. А эти: к топору! К топору, мать их ети! Как этих-то убедить?"

Глава восемнадцатая, в которой говорится о недосказанном

Возвращение в Петербург труппа отметила как самое радостное событие и в своем родном ресторане. В центр их стола села его хозяйка, Екатерина Александровна, оживленная едва ли не более любого из артистов.