Владыка Ледяного сада. В сердце тьмы - Гжендович Ярослав - Страница 23

Физика – один, магические бредни – ноль.

Я пережидаю минутку и прокрадываюсь к месту катастрофы.

И нахожу бойню. При столкновении со скальными глыбами тварь разбрызгалась, как арбуз. Теперь она – куча давленого мяса, сломанных костей, что торчат во все стороны из массы, будто иголки. Тварь еще жива, большой глаз медленно затягивается подрагивающей белесой пленкой, которая раскрывается по-птичьи, снизу. Из полной сломанными зубами рептильной пасти на скалы льются каскады крови. В воздухе стоит смрад. Из уголка птичьего глаза медленно сползает бесцветная жидкость.

Виверна умирает.

И плачет.

Я ухожу.

Снова пытаюсь воззвать к боевому режиму, как если бы я беспомощно взывал к молчаливому Богу, и всматриваюсь в туман, не снимая ладони с рукояти меча.

Проклинаю туман, проклинаю идею идти через эту долину, а более всего проклинаю сказки.

И иду вперед. Беспомощно взывая к цифралу.

Он увидел ее в самый неподходящий момент. Выходя из кустарника, чтобы осмотреть очередной кусок пути. Следующие десяток-другой шагов надо было преодолеть осторожным бегом на полусогнутых – до следующего укрытия.

Она сидела на камне отвернувшись, рядом с его лицом, и разглядывала ногу, упертую в колено – будто занозила пятку. Радужно переливающиеся крылышки, сотканные из сияющих перепонок, легонько двигались.

– Я с тобой не разговариваю. Ты мерзкий, – сказала она обиженным тоном.

– Haista paska, – непроизвольно выдохнул Драккайнен.

– И вульгарный.

Он смотрел, как она улетает, похожая на героиню дурацкого комикса. Крылышки двигались так быстро, что превратились в отсвечивающий бликующий фон. Феечка сплела стройные ножки в щиколотках, будто сидела на качелях. Она приземлилась на вывороченном стволе среди скал, в идеальном месте для следующего укрытия, в десятке шагов дальше.

Он добежал туда и снова рухнул, борясь с присвистывающим дыханием. Она сидела спиной, надутая; ее маленькая попочка, размером со зрелую сливу, находилась в паре сантиметров от его носа.

Недолго думая, Драккайнен наклонился и хотел вывалить язык, но не успел. Цифраль встала и оттолкнулась от ствола, будто прыгала в воду, а затем перелетела на новое место, как сотканный из света мотылек.

Он сперва – из чувства противоречия – хотел занять какое-то другое место, но, увы, идеальным укрытием было это. Спрятанное во встающих горных соснах, среди скал – то, что нужно.

Драккайнен переместился туда и повалился, одной рукой придерживая болтающийся на боку узелок.

На дне долины отсвечивало круглое озерко – словно темное зеркальце. Пруд, занимающий середину котловины, с полкилометра в диаметре. Наверное, поскольку второй берег тонул в тумане. Вода булькала, над ней поднимались клубы пара; она была темного, неприятного кофейного цвета, и только подле самого берега, на скальных отмелях, желтовато отсвечивала.

Черная вода. Выглядела неаппетитно.

А в воде лежал еще один дракон. Этот был огромен, башка на длинной шее высовывалась на берег метров на пятнадцать, раскинутые кожистые крылья подошли бы и для крыши над баварским пивным шатром.

И этот тоже подыхал.

Его бока тяжело вздымались, тварь сражалась за каждый вдох; на продолговатой морде двигались ноздри, выдувая клубы пара. Крылья легонько двигались, вздымая волны, но над водой не поднимались. По хребту виверны прохаживалось несколько воронов, бессильно поклевывая ороговевшие чешуйки.

– Ты слишком велик, – прошептал Драккайнен. – Потому не можешь встать. Не можешь дышать. Сердце не в силах гнать кровь. С чего ты так вырос? В этой воде? Крылья у тебя прилипли поверхностным натяжением. Как паруса опрокинувшейся яхты. Ты не сможешь ими шевельнуть.

– Начинаем немного думать? – ядовито спросила Цифраль, все еще отвернувшись.

– Я начинаю думать. Ты же – лишь анимированное проявление шизофрении.

Он обошел дракона по широкой дуге, проползая среди зарослей горной сосны, неохотно пользуясь теми местами, где приседала Цифраль. А из очередного своего укрытия заметил людей.

С десяток-полтора неимоверно оборванных и бородатых Людей Огня, толкавших огромный закрытый фургон с надстройкой, прошитой железными полосами, как бронированная повозка, набросанная пьяным Леонардо да Винчи. Вокруг стояли Змеи. В своих черных одеждах, вооруженные копьями, под предводительством огромного толстого типа, одетого в меховые штаны и высокие, солидные сапоги. Лысый череп прятался под кожаным капюшоном, доходившим до самого рта, плотным, с прорезями для глаз. Мощные предплечья оплетали змеиные зигзаги татуировок.

Группка толкала фургон по тропе вокруг пруда, остановилась в нескольких шагах от воды. Скрипнули завесы, размещенная впереди рампа отвалилась со звоном цепей.

Драккайнен окаменел, внимательно всматриваясь между скалами и кустами горной сосны.

Гигант в кожаном капюшоне проорал некий приказ. Толкавшие фургон люди отступили и один за другим присели, сплетя руки на затылке. Змеи сняли с борта фургона примитивные жестяные заслоны, окружили рампу полукругом, выставив копья. Лысый толстяк что-то хрипло крикнул, похоже, приказывая одному из невольников войти. Тот поднялся по наклонной плоскости на подгибающихся ногах, потом раздался звук, словно железная куча обрушилась на деревянный пол, а человек выскочил изнутри как ошпаренный, волоча за собой длинную цепь, которую тут же перебросил через большое железное кольцо, висящее посередине рампы. Цепь у него отобрали и приказали присоединиться к сидевшим на корточках.

Еще один крик, и щиты встали полукруглой стеной. За цепь потянули.

Из повозки вышел привязанный к другому концу цепи еще один дракон.

Совершенно другой. Похожий на варана или пятиметровую агаму, с яркой оранжево-зеленой спиной, на которой торчало несколько рядов зубастых отростков. Гад распластался на рампе, но когда его дернули за цепь, внезапно приподнял плоское тело и сбежал вниз, между копейщиками.

Драккайнен немного подтянулся, поскольку видел только спины людей и их баклеры, но потом вдруг понял, что Змеи дразнят дракона. Животинка крутилась то в одну, то в другую сторону, предупреждающе шипя, копейщики кололи ее и прятались за щитами. Дракон нападал, но цепь застряла в заушине, натянулась, и весь фургон на добрый метр проволокся по гравию.

Зверя снова укололи, теперь с другой стороны, и создание вновь яростно развернулось, оскаливая ряды совершенно идентичных зубов и шипя, будто компрессор.

Щиты с грохотом ударили в землю, создавая металлическую стену, цепь затарахтела в кольце.

– Что это, piczku materi? – пробормотал Вуко. – Коррида?

Внезапно дракон начал менять цвет – на все более яркий – и потеть крупными маслянистыми каплями. Он как-то странно присел и раскинул ярко-оранжевый капюшон вокруг шеи, что заканчивался венчиком шипов.

– Ну, теперь, ребята, вы его разозлили, – заметил Драккайнен.

Тварь принялась судорожно работать боками, словно ее тошнило; ее горло раздулось как оранжевый шар.

Раздался предупредительный хриплый крик. Драккайнен отчаянно пытался различить в нем хотя бы одно знакомое слово, но безрезультатно. Это был звук, напоминавший стук лопаты щебня, ссыпаемого в жестяное ведро – ничего более.

Дракон странно, точно ухмыляясь, раскрыл широкую пасть, а потом брызнул струей какой-то субстанции.

Жидкость полетела в чей-то щит и на камни осыпи, принялась дымиться.

Вторая порция была обильнее и сразу занялась огнем.

Дракон привстал на передних лапах и дохнул пламенем.

Драккайнен ошеломленно выругался.

Щитоносцы отскочили в стороны, прячась под металлом щитов, а с приподнятой драконьей морды ударил оранжевый коптящий огонь.

Недалеко. Где-то на пару метров. Пламя не было сильным, но хлестнуло по камням, осмолило скалу и подняло клуб черного, воняющего рыбьим жиром дыма. Дракон надулся снова, издал отчаянный визг. Следующая порция огня оказалась светлее и полетела немного дальше, ударила в щиты. Кто-то бросился наутек прямо в озеро, с боком и одной ногой, обросшими огненным мехом, а дракон внезапно стал корчиться и виться, с полной пастью пламени.