Харизма - Каганов Леонид Александрович - Страница 10

В принципе, у меня действительно могли быть очень большие проблемы — серьезная была штука. Но Ник не сдал меня никому. Просто выловил, ткнул носом и объяснил, кто я такой, в изысканно-грубых выражениях. Так мы познакомились, с тех пор общаемся. Собственно говоря, почти все, чему я научился с тех пор, — это меня Ник научил.

В общем, проходим мы в комнату, я рассказываю ему, как защиту института вскрыл. Ник меня похвалил. Потом мы обсудили, что мне нужно будет делать в институтской компьютерной системе. Выходило, что работы навалом. Но не так сложно, как казалось поначалу. По крайней мере со слов Ника. Книжек он мне дал две штуки и дисков записал пяток с программами и документацией. В общем, пообщались.

И вот тут в комнату входит Аришка — жена его. И приглашает всех на кухню чаю попить. И вот сидим мы на кухне, пьем чай, и какая-то тишина нехорошая повисла.

— Ну хорошо, — ни с того ни с сего говорит Ник, — так что с тобой случилось-то?

— Ничего не случилось, — отвечаю. — А что случилось?

— Изменился ты очень за последние три месяца, пока я тебя не видел, — говорит Ник. — Ничего-ничего не случилось?

А Аришка смотрит на меня пристально. У нее взгляд всегда немного настороженный, замкнутый, а тут совсем нехорошо она на меня смотрит.

— Алеша, — говорит вдруг, — дай, пожалуйста, руку… И Ник так на нее — зырк! И на меня — зырк! Эти приколы я знаю, Ариша постоянно каким-то оккультизмом увлекается, книжки читает, на йогу ходит, и все такое. То у нее сыроедение, то медитация, чакры, третий глаз и прочее.

И вот берет она мою ладонь в свою руку и другой рукой накрывает. И смотрит мне в глаза. И я смотрю ей в глаза. Рассматриваю белки с красными прожилками, рассматриваю сам глаз — серый он у нее такой, с темными крапинками. Тебе никогда не доводилось смотреть в глаза пристально и при хорошем освещении? Очень интересная штука! По краю глаз немного мутный, словно расплывчатый. А вот ближе к зрачку — такое начинается! Как будто смотришь на холмистую равнину с горы. Траншеи, окопы, ручьи, лужи и воронки — и все к центру сходится, все меньше, тоньше. Все пространство сворачивается, комкается, словно тряпичное, рытвины и овраги начинают мельчить, мельчить, стягиваться. И все это проваливается в глубину. В абсолютно черный зрачок.

И вот смотрю я на Аришин зрачок, а он вдруг начинает расти, расти на весь глаз… Ариша резко отводит взгляд, выпускает мою руку и вскакивает. Шмяк — табуретка за ней падает.

— Извини, Алеша, — говорит шепотом и быстро выходит из кухни.

Я перевожу взгляд на Ника. Ник тоже озадачен, пожимает плечами. Молчим еще пару минут, чай пьем.

— Так, значит, ничего необычного в твоей жизни не случилось… — кивает Ник задумчиво.

— Необычного — ничего, — говорю. — Была только странная штука в субботу, когда я память потерял.

— Память потерял? — удивляется Ник. — Расскажи.

— Да чего тут рассказывать. Поехал с одногруппниками на дачу — и ничего дальше не помню. Двое суток как вычеркнули.

— Пил много? — конечно, спрашивает Ник.

— Да нет, говорят, не пил. Не падал, головой не ударялся. Вел себя как обычно.

— К врачу бы сходить, — говорит Ник задумчиво.

— А в чем дело-то? Что вообще происходит? Я как-то себя не так веду? Объясни.

Ник молчит долго-долго.

— Не знаю, — говорит. — Ведешь ты себя нормально. Но только не как Лекса, а как совсем другой человек.

— А это как понять?… — Я киваю на дверь из кухни, куда убежала Ариша.

— Не знаю, — говорит Ник, — не знаю. У Ариши, ты ж знаешь, свои заморочки. Я спрошу у нее и тебе позвоню. Лады?

И встает. Я тоже встаю, мы прощаемся, и я еду домой.

Приезжаю домой. И уже когда в квартиру вхожу — слышу, звонок пищит телефонный. Подхожук аппарату прямо в ботинках.

— Привет, Лекса, — говорит Ник.

— Привет, — говорю, — ну что? Ник вздыхает.

— Слушай, какое дело, — говорит он. — Ты только пойми правильно и не обижайся, ладно?

— Ладно, — говорю. — А что случилось?

— Обещаешь?

— Ну, обещаю…

— Ты ж знаешь, Лекса, как я к тебе хорошо отношусь… — тянет Ник, и голос у него странный-странный.

— Знаю, — говорю, — Ник, давай без предисловий? Выкладывай сразу, что случилось. Я что-то натворил не то?

— В общем, так, — говорит Ник. — Книжки оставь себе. Если какие-то вопросы — звони, пиши, в любое время дня и ночи. Ясно?

— Ясно… — Хотя ничего мне не ясно.

— Если что-то вдруг с тобой случится… Нужна будет помощь… Звони, чем смогу — помогу.

— Так, — говорю. — И?…

— А домой к нам тебе больше приезжать не надо, — говорит Ник и замолкает.

— Типа пропали серебряные ложки из буфета?

— Лекса, ты же обещал понять правильно и не обижаться!

— Так ты мне объясни, что случилось, черт побери, чтобы я понял!

— Не знаю… — мнется Ник.

Никогда не видел, чтобы Ник так вдруг мялся в разговоре. Это железный человечище.

— Хорошо, — говорю, — только давай первым делом без истерик! Трубку мне тут не бросай!

— Я не собирался, — отвечает Ник растерянно.

— Прекрасно, — говорю. — Идем дальше. Будем выяснять наводящими вопросами. Вопрос первый — Ариша?

— Ариша, — соглашается Ник.

— Запретила мне появляться в доме?

— Вроде того, — говорит Ник. — Ты пойми ее правильно, она боится…

— Вот те раз. А я что, маньяк, чтобы меня бояться?

Ник молчит.

— Хорошо, — говорю, — ты можешь мне объяснить, что она тебе сказала?

— Глупости всякие, — отмахивается Ник. — Ты же знаешь Аришины заморочки…

— И все-таки?

— Сказала, что увидела темную силу.

— Чего-чего увидела?

— Увидела темную силу.

— А точнее?

— Темную силу. Увидела.

И чувствую, что по спине под рубашкой начинают бегать ледяные сквознячки.

— Слушай, Ник, — говорю. — Ну и чего?

— Ничего.

— То есть как — ничего? Я, значит, хожу по миру разносчиком темной силы, и — ничего особенного?

— Ты обещал не обижаться, — напоминает Ник.

— Я не обижаюсь. Просто объясни, что это значит?

— Не знаю, — говорит Ник. — Не знаю. Я вообще в эти заморочки не углубляюсь.

— А Ариша что говорит?

— Она тоже не знает. Испугалась она. За меня испугалась и за тебя испугалась. И сама испугалась. Ну ты же знаешь Аришкины заморочки… Ну, боится она тебя теперь…

— И чего мне теперь делать?

— Ничего не делать, — говорит Ник. — Живи как живется.

— И как мне теперь жить, если во мне, оказывается, темная сила завелась?

— Это всего лишь Аришина интерпретация, — напоминает Ник. — Ты же знаешь ее заморочки…

— И чего она мне советует?

— Она не знает. Говорит, в крайнем случае может тебя привести к своему гуру на йогу, пусть он скажет.

— Спасибо, — говорю. — На йогу. Все ясно.

— Обиделся?

— Ты не находишь, что разговор наш идет по кругу?

— Идет.

— Итого?

— Итого, — соглашается Ник, — к нам больше не приезжай. А я тебе буду звонить раз в неделю как минимум.

— Зачем?

— Волнуюсь.

— Спасибо.

— И если вдруг что-то с тобой происходит — ты сам звони. Обещай! У меня связи большие, придумаем, чем помочь.

— Большие связи с темной силой?

— Да ну тебя, Лекса, — хмыкает Ник.

— Ладно, — улыбаюсь я. — Все понял. Не обижаюсь. И Арише передай — не обижаюсь. Всякое бывает. Будет время — буду думать над ее словами. Спасибо.

— Пока.

— Пока.

И я кладу трубку. Нормально, да? Ну все, думаю, настроение на весь вечер испорчено… А уже поздно, часов одиннадцать. И тут мне приходит в голову идея! Лезу в инет и смотрю в афише, какие интересные фильмы вышли за последний месяц. В общем, ничего интересного, кроме триллера “Жажда умереть”. Я просмотрел пару-тройку рецензий. Ну, ты знаешь эти рецензии в инете, им бы только найти повод поругать да себя показать. Ругали, конечно, почем зря. Один зоркий критик даже обнаружил на дальнем плане в одном из кадров рабочий штатив кинокамеры и очень возмущался. Но все сходились на том, что фильм хоть не ахти какой, а посмотреть стоит. Хотя бы на актеров. Я глянул, не идет ли “Жажда умереть” сегодня ночными сеансами? Идет. Позвонил, забронировал два билета — чтобы наверняка. Затем набрал телефон Шуршика.