Голос Лема - Дукай Яцек - Страница 83

Вместе с другими членами экипажа космического парома «Магнитудо» — капитаном Тихоном Ио (→ИО ТИХОН), своими ассистентами: семинаристом Евтихием Ксантусом (→КСАНТУС ЕВТИХИЙ) и францисканином братом Есидой (→ЕСИДА БРАТ), а также профессором Уттке (→УТТКЕ ПРОФЕССОР) и доктором Веневариусом (→ВЕНЕВАРИУС ДОКТОР) — отправляется на Теологический конгресс в шаровом скоплении ванн ден Берг-Хаген 176. Рекомендованный Конгрегацией по делам Евангелизации Братьев по разуму и назначенный папским легатом с учетом его опыта в контактах с чужими и искусственными интеллектами и хорошим состоянием здоровья, позволяющим совершить космическое путешествие, Вабулис подходит к своему заданию очень серьезно. Он убежден, что космические исследования и установление контакта с внеземными разумами открыли перед Церковью новые миссионерские пространства. Он часто повторяет, что неизменный депозит веры следует нести к звездам, представляя евангельское послание так, чтобы его могли понять космиты.

По пути на Конгресс Вабулис оказывается человеком теплым и отзывчивым, смягчая вспыхивающие во время долгого путешествия споры между астронавтами. Неприязнь он проявляет лишь по отношению к искусственному интеллекту МАФУСАИЛУ ЗООФИЛОНУ XIX (→ЗООФИЛОН МАФУСАИЛ XIX), при этом доходит до того, что поручает Евтихию Ксантусу саботировать работу бортового компьютера, поскольку убежден, что машинные интеллекты являются сатанинскими и бездушными созданиями, которые имитируют мышление и сознание, в глубине оставаясь бессознательными. Главным аргументом Вабулиса в поддержку этого тезиса является отбрасывание всеми поколениями искусственного интеллекта Слова Божьего. В споре с профессором Уттке ксендз так представляет свою позицию:

«Эти дьявольские машины совершенно невосприимчивы к истинной вере, это лишь роботизированные механики разума, а не духовно цельные существа. Мозг человека, хотя и конечен, способен, однако, благодаря связи с душой, данной ему Богом, открыть и использовать понятие бесконечности, а, тем самым, вернуться к своему Создателю. А компьютерные разумы могут размышлять числами, которые помещаются в их гигантской, но все-таки ограниченной памяти, и не в состоянии встретиться с понятием бесконечности, а значит, не могут ни предчувствовать Бога, ни славить его, что делает их лишь техническими фокусниками и изворотливыми калькуляторами».

На это Уттке, скривившись, буркнул:

— То, что мы очень хотим чего-то, еще не делает его истинным. — И пошел в кают-компанию.

Когда делегация прибывает в Галактический центр культуры, поначалу все идет не по плану. Сначала, неудачно для Вабулиса, его ассистентов селят на уровне для переводчиков и техников, он же оказывается в представительских апартаментах, затем происходят типичные для контакта разных культур недоразумения.

«Я был совершенно дезориентирован. Хотя организаторы и собрали делегатов в соответствии с прибытием из галактических секторов, это не очень помогло — была толкотня и страшная неразбериха. В суматохе я сначала наступил на ковер, который оказался люпитом, терпеливо ожидающим своей очереди, а затем поставил чемодан на багажную тележку, а это был бореалианин… Полная компрометация. Мне посоветовали умилостивить обиженного люпита, для чего следовало завернуться в него. Он оказался приятным на ощупь и пах лимонником. Что касается бореалианина, выяснилось, к счастью, что взаимное оскорбление является принятой, хотя и неофициальной формой приветствия на его планете, и мне лишь пришлось в рамках реванша выслушать несколько минут галдеж, доносящийся из вокального отверстия чужого. Незнакомец верещал — конечно, совершенно непонятно для меня, — с такой силой, что у меня волосы развевались, как на ветру, а стоящий поблизости декоративный правильный двенадцатигранник с Беллерофонта раскололся вдребезги (…).

Едва я перевел дух, как оказалось, что мне по ошибке отвели неправильный номер. Неожиданность была тем более неприятной, что я, шагнув через порог, сразу упал в глубокую клоачную яму, где спят пуппиты. Их звезда видна с Земли в созвездии Кормы. Яма, по счастью, была пуста, так как номер еще не заселили, но я сильно ушибся. Обслуживающий персонал долго извинялся и в качестве компенсации прислал две плитки шоколада, два календарика — один с нагими женщинами, другой с мужчинами, — искусственные цветы, чучело сокола, а также снимок какой-то смеющейся пары землян на горной экскурсии с тремя детьми; я даже не стал спрашивать, зачем и почему. Шоколад я съел, а остальные дары, чтобы не отягощать себя на обратную дорогу, упаковал и отправил почтой на случайный адрес. Это решение было дорогое, но все-таки лучше, чем попытки выбросить что-либо в мусороприемник, потому что экологические законы здесь очень строгие и имеют массу ограничений. Давно известно, что почтовые посылки — лучший способ утилизации ненужных вещей, и количество мусора, который кружит почтой между мирами, больше, чем общая масса обитаемых планет в Галактике; это единственный способ поддержания экологического равновесия (…). Сжигать отходы в звездах? Это загрязняет солнечный ветер до такого уровня, что часто иллюминаторы и внешние антенны на межпланетных кораблях в течение нескольких минут покрываются толстым слоем осадков, а это может привести к беде».

В конце концов Вабулис счастливо попадает на открывающий заседания Конгресса официальный показ, во время которого индейцы из системы Ро Индейца представляют знаменитое Теородео — укрощение могущественных многощупальцевых и норовистых богов, которых они привезли на конгресс. Как и большинство других делегатов, ксендз оценил шоу как вульгарное и не имеющее ничего общего с серьезной теологией трансцендентного Божьего бытия. На следующий день Вабулис отправляется на общую молитву за удачу заседаний, которая состоялась в главном конференц-зале.

«Вид был необычайный. Я забыл о чтении молитвы, когда заметил, что радужное создание рядом со мной начало глотать свою колючую конечность. Вокруг было полно скачущих и голосящих существ, некоторые валялись или изгибали тела множеством способов; в нескольких местах поднимался дым, что-то взрывалось, а в конце зала разгорелись битвы. Когда черняки снова попытались молиться, начиная святую войну, к счастью, поддерживающие порядок роботы успешно всех успокоили. Шум постоянно нарастал: кто-то верещал, кто-то бренчал, кто-то говорил сам с собой, кто-то впадал в ступор. Я видел самых разных чужих: ритмично фосфоресцировавших, выделяющих продукты изменения материи, употребляющих различные токсины, взаимно поучающих друг друга, бубнящих, мелодекламирующих, раскладывающих и складывающих сложные объекты культа, наносящих себе увечья, моющихся, пачкающихся, проповедующих половое воздержание, совокупляющихся парами и группами, почкующихся, клонирующихся, роящихся, объединяющих личности в коллективы, а один груисанин исполнил экстремальный гимнастический этюд, во время которого в целях аскетического покаяния всунул свое роскошное ажурное тело в узкий тубус, покрытый святыми символами.

Баланс экуменистических молитв был внушительным: сто восемьдесят девять делегатов ранены, трое убиты, около тысячи дипломатических инцидентов, пожар, прожигание кислотой дыр в полу, поедание девяноста тонн пищевых продуктов, доставленных за огромные деньги со всей Галактики, и производство двадцати двух тонн мусора. Все во славу Господа».

На третий день начинаются заседания, которые проходят в комиссиях по секторам, предшествующие пленумам в каждом секторе и главному пленуму. На Вабулиса произвел сильное впечатление размах, с которым организовано мероприятие: тысячи делегатов и корпус переводчиков, который насчитывал почти сорок тысяч работников, использующих машины, общим весом сопоставимым с Луной. В комиссии, где принимал участие ксендз профессор, первым голос берет моноцеорианин из дальней системы, облаченный в тяжелый фазовый панцирь и украшенный блестящими безделушками, представитель неприятной расы милитаристов.

«Он утверждал, что его земляки не знают своего Бога, потому то он так мучил их за грехи, что почти всех сгубил, и только немногочисленные уцелевшие убежали, чтобы восстановить цивилизацию в убежище на космической периферии. Оказывается, теологическая доктрина моноцеориан гласит, что Бог недобрый, доказательством чему является безнадежная война с ним, которую они вынуждены были предпринять, а культ их заключается в мольбах о том, чтобы Наивысший их не услышал и не заметил. Следующий оратор, джеминорианин, вежливо заметил, что моноцеориане приняли за Бога мощного униата, то есть унию целого рода в одном существе, собранную воедино в целях увеличения ментальных и милитарных сил. Так как униат, видимо, значительно превосходил их в техническом отношении, они приняли его за злого Бога. Слова эти вызвали бешенство моноцеорианина, который начал так метаться и угрожать, что джеминорианин перепугался, инстинктивным защитным рефлексом окружил себя кремниевой оболочкой, после чего впал в многолетнюю гибернацию, и его пришлось выносить с помощью подъемного крана».