Голос Лема - Дукай Яцек - Страница 26

— Температура растет с каждой минутой, как и вероятность взрыва, — снова прозвучало в наушниках.

Они висели рядом с трупом «Альбатроса», Саннэ начал резать броню. Шар шлема Бланко отражал фрагмент мертвого корпуса, заслонявшего звезды.

— Становится опасно. Ты хочешь сражаться до конца, я это понимаю. Я тоже хотел, — снова начал Ларсен. Он задумывал куда более длинную импровизированную тираду, но замолчал, слова повисли в пустоте. — Но… — попытался он снова. И снова не смог закончить.

Движением головы он указал на «Альбатрос» — лишь это сумел сделать. Чувствовал на себе их взгляды: как они сверлят его глазами сквозь шар шлема. Почти видел трещины на поверхности пангласита.

— Мы не чувствуем страха, поэтому будем пытаться, пока есть шансы. Впрочем, сейчас не время для дискуссий, — повысил Бланко голос в наушнике Ларсена. — Но, может, ты потом опубликуешь свои соображения в «Кибернетическом обозрении». Как знать?

— Возвращаемся, — это был Янссен.

«Разногласия среди бунтовщиков?» — задумался Ларсен. И вспомнил, что рядом, тоже в носовой части, есть транспортный люк, открываемый снаружи. Эдакий вариант «на всякий случай».

Несколько конструкционных особенностей кораблей класса «Альбатрос» он помнил из реестра, который листал несколько часов назад, когда Второй его разбудил. Несколько часов — а казалось, что прошло много дней. Он рассказал о люке остальным, и они тотчас поплыли в нужном направлении. Ларсен отцепил влипшую в корпус корабля магнитную подошву, и минутой позже Бланко мог проинформировать Омута, что они входят в «Альбатрос» и что связь прервется.

— Здесь никого нет.

Внутри «Альбатроса» их никто не встретил. Экипаж не сумел прорезать броню — это они знали, но он должен был находиться где-то поблизости, пробиваясь к носу. Так, по крайней мере, думали люди Бланко. «Люди Бланко»… Ларсену захотелось смеяться. Интересно, у нестроевиков вообще есть чувство юмора? Он не мог вспомнить, видел ли когда-нибудь смеющихся ангелов.

Ларсен взглянул на панель промеров на запястье: цифры показывали, что здесь нет и следа радиации. Он осмотрелся. Обездвиженные в клещах грейферов, стояли два небольших шахтных вездехода. Здесь должны были стоять и роботы, однако он не видел ни одной машины. Наверное, Макадзе бросил их на борьбу с утечками. Словно ныряльщики, они — вместе — проплыли сквозь зал, освещая дорогу фонарями. Добрались до люка, за которым должен находиться шлюз, а где-то за ним — главный коридор. Счетчики Гейгера застрекотали одновременно, будто по приказу: за люком простиралось царство радиации. «Я не смогу быть здесь слишком долго», — подумал командор.

— Я найду лифт и съеду в рубку управления, — отозвался он через мгновение.

— Это безрассудно. Мы знаем, что они убегали из рубки на нос, — сказал Саннэ.

— Хорошо бы забрать записи, — возразил ему Ларсен.

Он не знал, как они поведут себя, начни он настаивать. И стоит ли проверять? Он хотел жить. Даже если не удастся никому здесь помочь, нужно позаботиться о себе. Это казалось логичным. Логичным… Логика прежде всего. Ларсен снова отметил свое сходство с ангелами. «Но нет! — успокоился он. — Логическая машина не может иметь сразу несколько взаимоисключающих программ действия. А мозг может, у него такие есть всегда. Как сейчас». Ему, например, хочется жить, но нужно и убедиться, что на «Альбатросе» уже некого спасать.

«Я не похож на них, — констатировал Ларсен с облегчением. — Не похож!»

— Какие записи? Ты ведь слышал, температура в рубке росла очень быстро. Кипящий раствор, пробитые щиты. Была утечка, и наверняка не одна. Главный компьютер, скорее всего, был уничтожен еще до того, как они сбежали из рубки. Нет никаких записей, — Бланко говорил очень спокойно, словно объясняя очевидные вещи неразумному ребенку. — Ты подозреваешь, что нестроевые…

— Я ничего не подозреваю — я уверен, — на этот раз Ларсен резко прервал его, словно это должно было напомнить, кто тут по уставу командует. — Лаборатория COSNAV, «Альбатрос», «Порыв», та планета, «Коперник»…

Он заметил, как они обменялись быстрыми взглядами, но сделал вид, что не заметил этого. Подплыл еще ближе. Что-то привлекло его внимание. Направил свет фонаря в ту сторону. Кучки цемента, как собачьи отходы, усеивали пол возле люка. Он громко выругался, а все шары шлемов развернулись в его сторону.

— Люк зацементирован, — Ларсен снова выругался. — С той стороны, то есть изнутри главного коридора. Как это, черт побери, мож…

Не закончил. Теперь сценарий произошедшего на «Альбатросе» показался капитану очевидным. Экипаж добрался до носа, по крайней мере в соседний с ним склад роботов. Зацементировали люк, оставив радиацию по другую сторону. Но где, черт побери, они находятся, если их нет ни здесь, ни снаружи? Даже если только часть экипажа сумела… Вспомнил вскрик, который, как ему почудилось, он слышал из динамиков на «Порыве». «Идут». «Здесь». Вырванные из памяти слова звучали в его ушах. Голос невозможно узнать, если это вообще был голос, а не случайные шумы, треск и помехи. И что же, те слова, если они и правда прозвучали, были свидетельством попытки захватить корабль — вроде той, что случилась на «Порыве»? С той лишь разницей, что здесь люди сопротивлялись. Этот день должен был стать днем бунта, днем начала утопического нового мира нестроевых. После фальстарта в Штатах несколько десятков дней назад теперь они взялись за дело снова, зная, что ждать нечего.

«Достаточно ли оставаться послушным, чтобы выжить?» — отозвался инстинкт самосохранения. Он надеялся, что именно так все и закончится. Что, самое большее, все останутся заложниками, обмененными на «Коперник».

Огни фонарей — сперва хаотично, потом более целенаправленно — принялись обметать склад.

— Что-то здесь не в порядке, — снова выразил командор свои сомнения.

Сноп света наконец выхватил из тьмы некую форму, потом еще одну. Ларсен подтянулся туда, за ним остальные. Подле стены, принайтовленный к ней скобами из титанита, стоял обожженный ремонтный аппарат. Его манипуляторы были измазаны комочками засохшего цемента, а у ног плавало тело с кислородным баллоном. Преодолевая атавистический страх, Ларсен дотронулся до останков. Осветил нашивку на скафандре: иконка технического персонала, измазанная машинным маслом.

— Урнаут, — прочел он. — Это… ваш? Знаете его? — спросил.

Ему ответила затянувшаяся тишина.

— Ну, знаете его или нет? Трусливая гнида, которая оставила товарищей по другую сторону люка во власти облучения, успев забрать из шлюза скафандр с ненужным ему кислородным баллоном, была нестроевиком? — крикнул Ларсен. — Наверняка! А кислород, шлем и скафандр служили для того, чтобы обманывать людей. Давай лазер, разрежем его и убедимся, что внутри — провода, а не кишки…

Остальные сбились в тесную группку, как перепуганные хищником газели. Газели в невесомости.

— Зацементировал люк… Глазом не моргнув, обрек и людей, и своих. Ведь их здесь было несколько, правда?! То же самое вы хотите сделать со мной и моими людьми? — Ларсен посветил фонарем в стекло шлема Бланко. — На «Альбатросе», однако, что-то пошло не по плану, верно?

— Почему ты думаешь, что это был нестроевик? — прервал его вопросом Бланко.

Теперь молчал Ларсен. У него в голове не укладывалось, как можно зацементировать люк и оставить товарищей по другую сторону, обрекая их на смерть, но подобное мог сделать не только андроид. Пусть Ларсен и верил, что человек не стал бы так поступать. Шлем, баллон и скафандр могли быть элементами игры, которую они вели с экипажем. Он ведь тоже сперва понятия не имел о нелюдях на борту «Порыва». С другой стороны, если он хорошо понял их стратегию, андроиды заинтересованы получить как можно больше человеческих заложников. Тогда зачем им убивать людей, оставляя их радиации? В голову приходила только идея собственной защиты, но и при таком сценарии могло оказаться, что Урнаут — человек, убегающий от андроидов. Нужно было хорошенько все проверить и выяснить.