Голос Лема - Дукай Яцек - Страница 106

— Сбросила их за восемь секунд. Быстрее, чем в последний раз.

Ямада что-то рявкнул — наверняка по-японски. Даже не зная языка, Шэн распознал проклятие. Только в проклятия люди вкладывают столько чувств.

Шеф проекта развернулся в его сторону с гневно стиснутыми губами.

— Ну так что, доктор Денавер? Поможет ли вам в работе то, что вы увидели?

Шэн молча смотрел на него. На самом деле он почти ничего не увидел, и Ямада должен был это знать.

— Позволите взглянуть на нее в том месте, куда она сбежала?

Японец успокоился за несколько секунд. Снова стал квинтэссенцией азиатского самообладания.

— Проблема в том, доктор, что мы не знаем, куда она сбегает. Нашла в Сети какую-то дыру, и наши лучшие программы не в силах ее найти.

Кубики льда зазвенели, алкоголь обжег нёбо и приятным теплом растекся в желудке. Шэн махнул кельнеру пустым стаканом.

Ямада над ним посмеялся. Не могут ее найти, хорошенькое дело! Во время странствий в Сети ты всегда оставляешь следы. Да гимназист со средними способностями — и тот сумел бы их отыскать и идентифицировать. А японец, глядя ему прямо в глаза, утверждал, что Барбара исчезла где-то в виртуале, и ее не в силах отыскать лучшие шпионские программы корпорации, чьи ищейки сравнимы с военными! Соединение активно, имплантат работает, как должно, но никто не в курсе, где она находится.

Вот ведь лажа!

Они из-за этого поругались. Там же, в лаборатории, при всех. И дело не только в якобы почти магических способностях Барбары исчезать в Сети. Шэн заявил, что ему надоело быть просто наблюдателем, кому приходится составлять мнение о происходящем из обрывков бесед и намеков. Его участие в деле, столь многообещающем, оказалось фарсом, он не узнал ничего, кроме того, что пациентка болезненно боится определенного места в созданной для нее реальности. Он потребовал полный комплект медицинской документации Барбары и участия в следующих процедурах. Если они еще будут, — закончил он с сарказмом. Потому что девушка с тем же успехом могла никогда не выйти из глубокой затерянности. Прокричав все это, Шэн выплыл из помещения, ворча под нос проклятия на четырех языках, что не случалось с ним со времен бракоразводного процесса. Вскоре выяснилось, что Ямада отозвал половину его полномочий.

Шэн одни глотком допил следующую порцию. Кажется, его приключение с работой на космической станции подходит к концу.

В кабинете его приветствовал помаргивающий экран. На зеленом фоне мерцала надпись: «ПРОШУ НАДЕТЬ КОЖУ И ШЛЕМ». И только. Шэн некоторое время бессмысленно пялился на монитор. В состоянии невесомости его организм странно реагировал на алкоголь, а потому существовал шанс, что у него галлюцинации. Он моргнул. Ничего не изменилось, надпись на экране осталась все та же. Возможно, над ним пошутили, эдакая запоздалая «прописка»: кажется, Боб о чем-то таком говорил. «Хм, а почему бы и нет, — подумал Шэн, — в конце концов, завтра я почти наверняка возвращаюсь на Землю». Развлечение в Сети — не худший способ провести последний день на станции.

Он вынул из аптечки две таблетки кофеина и проглотил, не запивая. Медленно, без резких движений, разделся до трусов и подплыл к пульту. Псевдокожа, как всегда, была холодной и скользкой на ощупь, но натягивая плотный, похожий на скафандр аквалангиста костюм, Шэну казалось, словно он погружается в маслянистую, липкую жидкость. Это метасенсоры отыскивали нервные окончания в его теле и готовились перехватить над ними контроль. Практика доказывала, что достаточно обмануть менее двадцати процентов нервов, а остальные обезболить, чтобы псевдокожа выполнила свою задачу, позволяя погрузиться в любой виртуал. Правда, имплантаты потихоньку выдавливали эту технологию, но пока что кожа, тем более в состоянии невесомости, обладала одним серьезным преимуществом. Благодаря эластичному экзоскелету, она могла сопротивляться движениям пользователя, симулируя усилия, связанные, например, с карабканьем, плаваньем, бегом или дракой. На большинстве орбитальных станций, особенно тех, где не было вращающегося кольца, псевдокожу использовали в обязательном порядке как средство поддержания экипажа в необходимой форме. И справлялась она неплохо.

Сенсошлем прежде всего изолировал внешние раздражители и передавал то, что должны фиксировать зрение и слух. Обоняние и вкус не использовались. Памятуя о своих желудочных проблемах, Шэн поблагодарил за это от всей души.

— Ну ладно, Боб, давай поглядим, что ты там для меня приготовил, — пробормотал он в пространство и включил шлем.

Едва только перед его глазами перестали бегать строчки контрольных процедур, картинка задрожала, а после из тумана выплыли зеленые холмы. Шэн услышал тихое пение птиц и шум моря. Медленно оглянулся и посмотрел в стометровую пропасть, на дне которой вспененные волны без устали бились о черные скалы. Тихо выругался.

Что они придумали?

Некоторое время он провел, наблюдая за окрестностями. Ничего особенного: невысокие холмы, поросшие травой и чем-то, напоминавшим вереск, красивое небо с парой тучек и солнцем, что как раз клонилось к закату. Если шутка состояла в том, чтобы одолеть его смертельной скукой, то она почти удалась.

Шэн направился в сторону холмов. Пространство впереди медленно вздымалось, а темные пятна водорослей выделялись на фоне изумрудно-зеленой травы. По крайней мере, засаду здесь устроить было непросто.

По мере того, как он приближался к вершине холма, на небе все отчетливей выделялась синяя полоса дыма. Кто-то жег костер. Шэн присел, потом бросился вперед, трусцой и, чуть сгорбившись, преодолел последние несколько шагов — возможно, это было глупо, но если кто-то потрудился создать для него это место, то стоило принять участие в развлечении. Он мысленно отругал себя за то, что поставил экзоскелет костюма на максимум. Начал тяжело дышать, пот тек по лицу, впитываемый ненасытной губкой шлема.

Шэн осторожно выглянул из-за края взгорья и тихо присвистнул. Это не был дым от костра — клубы шли из трубы небольшого домика. Других строений, даже захудалого курятника, заметно не было. У дома были беленые стены, красиво уложенные деревянные плашки, резные ставни и рамы. Его окружал небольшой огородик, украшенный несколькими цветочными кустами. Кто бы здесь не обитал, он был сторонником чистоты и… Шэн еще раз осмотрел окружающее его пространство, пронизанное спокойствием простой красоты.

Пожал плечами и выпрямился, после чего, заинтригованный, направился к дому.

Не успев пройти половину дороги, Шэн увидел, как на пороге встала молодая девушка, одетая в зеленое платье и кремовый фартук. Подошла к одной из грядок, вырвала из земли две большие морковки, подняла голову и взглянула на него.

Шэн полагал, что она вскрикнет, бросится наутек, а из дома выскочат братья, кузены, дядьки или другие представители мужской части рода, чтобы поприветствовать его с типично-сельским гостеприимством с помощью вил и серпов. Такое чувство юмора вполне соответствовало бы здешним программистам, о чем его предупреждал Боб. Потом, естественно, фильм о его приключении увидит в Сети половина мира. Такое развитие событий было бы, хм, логичным. Вот только ничего на это не указывало.

Девушка выглядела, скорее, удивленной, чем испуганной, потом улыбнулась радостно, словно увидела давно ожидаемого гостя, и, словно ничего не случилось, вошла в дом.

Проклятие, это было не столько странным, сколько… Он поискал нужное слово. Нереальным. Если это была дурная шутка, подстроенная единственному психологу на станции притомившимися программистами, то, похоже, парни скучали зверски.

Девушка снова встала в дверях и проговорила:

— Ну, ты долго еще будешь стоять столбом?

И только теперь он обратил внимание, что она несколько старше, чем можно было подумать на первый взгляд. Моложе ее делала прическа — густые, темные локоны, связанные на затылке зеленой лентой. И глаза — светло-голубые, улыбающиеся, с невероятной длины ресницами. Но даже сейчас он не дал бы ей больше двадцати пяти.