Воин (СИ) - Сапожников Борис Владимирович - Страница 20

Я присутствовал на аудиенции, на которой Цинь принимал этих представителей. Не смотря на разгром, царивший у нас, он умудрился обставить этот приём воистину по-императорски. Он восседал на единственном уцелевшем кресле с высокой спинкой, облачённый в самое роскошное одеяние, что смогли отыскать, а поверх него — вполне боевой доспех, на поясе — меч, на голове — шлем, более похожий на корону. Настоящий император, ни дать ни взять.

На представителей повстанец он произвёл неизгладимое впечатление, те так и жались к стенам, бросая взгляды то а Циня, то на два ряда воинов полководца У, выстроившихся по обе стороны от кресла, однако произвести такое же впечатление на их предводителей навряд ли удастся, по крайней мере, на всех.

— Мы благополучно отбили атаку каганов, — сказал Циня, — однако благодарим своих верных слуг за ту помощь, что они были готовы оказать нам. Мы с радостью примем всех, кто готов противостоять предателям из дома Мин с оружием в руках, с двойной же радостью тех, кто делает это уже сейчас. Так и передайте своим предводителям.

Ошеломлённые посланцы и слова вымолвить не сумели, даже не подумав высказать требования людей, приславших их. Так они и ушли, озираясь по сторонам и, похоже, так и не отойдя от зрелища столь блистательного императора в такой глуши.

На день прибытия предводителей восставших Цинь назначил свадьбу с прекрасной Юнь из дома Мин. Он объявил, что две династии отныне объединены и все остальные члены правящего дома — предатели, незаконно владеющие троном Цинь-о-хая.

Свадьбу обставили столь же шикарно, как и приём представителей. Священный союз двух людей скреплял не кто иной, как Сандзо. Жених и невеста были красивы, как никогда. Юнь в церемониальном одеянии цветом своего дома и Цинь в лёгком, но отнюдь не парадном доспехе и с мечом на поясе.

Мне хватило одного взгляда на принцессу, чтобы понять — моя любовь, и вправду, умерла, как обещал лжемонах Ши, он же загадочный адрандец Делакруа. Да, она была бесспорно очень красива, но больше сердце трепетало от одного взгляда на принцессу и не хотелось придушить Циня своими руками за одно то, что он рядом с нею, он, а не я. Спасибо тебе за это, Делакруа.

Не то узнав от своих посланцев, не то просто пытаясь произвести впечатление на будущего союзника, прибывшие предводители были также шикарно, однако же подчёркнуто по-военному, одеты, даже единственная среди них женщина. Все носили лёгкие доспехи, практически все — при мечах, лишь двое носили иное оружие. На поясе одного висела пара шуанов, по ним я опознал в нём Тонга Два Топора; единственная же женщина не была вооружена, что не делало её менее опасной чем остальные — Ксинг Смертоносная Красотка в совершенстве владела приёмами нескольких стилей рукопашного боя, к тому же в её арсенале было множество разнообразных хитрых вещиц, зачастую замаскированных под совершенно тривиальные, вроде спиц или заколок. Первым к алтарю подъехал самый крупный из всех — могучий воин в воронёных доспехах и с двуручником за спиной. Лонг Большой Меч.

— Вы могли бы и предупредить нас и свадьбе, — сказал он, спрыгивая с седла и отвешивая Циню и его невесте глубокий и изящный поклон. — Мы бы приготовили подарки.

— Прошу прощения, господа, — ответил ему Цинь, — но лучший подарок для меня и моей невесты — это сам факт вашего появления. А теперь прошу вас быть гостями на моей свадьбе, до окончания церемонии и праздника по её случаю переговоров не будет.

— Мы понимаем, — усмехнулся красавчик Занг, один из самых могущественных предводителей, отличавшийся тем, что всегда вёл себя, как на приёме у императора. — И, думаю, я выскажусь от лица всех нас, когда скажу, что мы с удовольствием принимаем ваше приглашение.

Глава 7

Мгновенной победы, после объединения, конечно, не последовало, однако совместными усилиями мы начали выдворять каганов из нашей страны. Многие и многие чиновники присягали на верность "подлинному императору Циню V", передавая под командование его "верных полководцев" войска, которые не успевали уйти с каганскими военноначальниками или же по своей воле становились под наши знамёна.

Поначалу мне не очень-то верилось в то, что абсолютно все вчерашние предводители повстанческих банд как один встанут под руку новоявленного императора, даже не смотря на то, что они шли ему на помощь. Многие из них и не помышляли о свободном Цинь-о-хае и сражались против каганов они скорее для собственной наживы, а не за благородные идеи, коими руководствовался наши предводитель Цинь и его отец. Однако, дело в том, что кандидатура Циня устроила всех предводителей, не желавших делиться властью с вчерашними конкурентами и едва ли не врагами. Главная беда в том, что единство их могло продлиться лишь до окончания войны. Но об этом думать ещё рано, надо выиграть последнюю, решающую битву.

… Мы собрались вокруг отличной карты, нарисованной на листе рисовой бумаги. Синим на ней был заштрихованы провинции и округа лояльные нам, красным — каганам. Последних было, к слову, всего ничего, что ни могло не радовать. На этом стратегическом совещании присутствовали кроме Циня, полководца У и мастеров Чжоу и Чина (ну и конечно, меня), ещё все новоявленные полководцы нашей армии — Тонг, Ксинг, Лонг и Занг, предводители повстанцев рангом (в их обществе, живущем по непонятным для меня законам) сюда не пригласили, они командовали соединениями на местах.

— В руках каганов, — произнёс Тонг Два Топора, — фактически осталась только Лысина святого. — Лысиной святого называлась равнинная местность, преимущественно степь, очень похожая на родину каганов, где было, к тому же, сложно устраивать им "сладкую жизнь", как выражалась Ксинг, не ведавшая равных в искусстве партизанской войны. — Они стягивают армии туда, готовятся к атаке на контролируемые нами провинции.

— Хотят ударить по Ван-Мину, — заметил Цинь. — Эта провинция богатейшая из тех, которыми мы владеем, без неё всё наше восстание может провалиться.

— Это понятно, — вздохнул мастер Чжоу, — однако каганы, видимо, сами того не понимая, заманили себя в ловушку. Они провоцируют нас на решающее сражение, однако не понимают, что Лысина святого — идеальное место для их разгрома.

— Как это? — не понял Тонг. — Это же сплошная степь, там будет где разгуляться их знаменитой коннице. Если мы примем бой там — нас просто раскатают по всей Лысине.

— Ты ошибаешься, — покачал головой мастер Чин. — Видишь вот эту отметину на карте? — Он указал на белое пятно в северной части Лысины святого. — Это засохшее озеро, фактически, корка соли над ядовитой водой. Копыта каганских коней разобьют её и они просто провалятся, их атака сорвётся. Когда же остановится их лава, мы контрударом покончим с ними.

— Славный план, — усмехнулся Занг, — но только в общих чертах, но над деталями ещё работать и работать.

— Вы все так уверены в глупости каганов, — заметил Лонг Большой Меч. — Они могут запросто заманивать нас в ловушку, давая нам подумать, что в ловушке они.

— Нельзя отрицать эту возможность, — кивнул Занг, — однако я для этого и сказал, что нужно работать над деталями. Для этого их разрабатывают, учитывая все возможные варианты.

— Не надо учить нас стратегии, — отмахнулся полководец У. — Мы знаем её не хуже тебя.

— Частности, — бросил Тонг, — а мы здесь именно стратегию обсуждаем. Надо решить, что делать — оборонять ли Ван-Мин или же атаковать каганов на Лысине святого.

Споры в тот день продлились до самого вечера, однако уже после захода солнца решили двигать все войска к Лысине святого.

Я стёр с лица крупные капли пота, стекающие на глаза. Под ногами хрустела корка соли, под которой, по словам мастера Чина, скрывались несколько дюймом ядовитой воды, впитавшей столько гадости, что и глотка хватит, чтобы прикончить здорового человека. От этого становилось как-то не по себе. Хорошо бы наша ловушка сработала, а то лежать здесь, медленно растворяясь в той дряни, что плещется под коркой соли, как не очень хочется.