Книга Зверя (СИ) - Сапожников Борис Владимирович - Страница 2

- Шевалье, - сказал юноша, - можете располагать мной полностью. Я буду рад стать вашим гидом по нашей глуши.

- Оставьте, молодой человек, - усмехнулся я. - Перейдем на "ты". Так всем будет проще.

- Ну, слава Господу, - рассмеялся юноша, опускаясь в кресло. - А то я уже устал от чопорности нашего местного дворянства. Тут же все - почти ровесники моего батюшки, можете себе представить. Один только Жан-Франсуа - сын графа де Вьерзона; всего на пару лет старше меня, но он, уж прости, Арман, настоящий сумасшедший. Я дружил с ним до того, как он уехал в экспедицию на Модинагар, оттуда он вернулся совершенно другим человеком, и дело даже не в том, что он потерял там левую руку. Он действительно тронулся умом.

Во время его монолога я судорожно пытался припомнить имя юного де Морнея (именно таково было родовое имя маркизов Карских), однако на ум ничего не приходило, а называть его по родовому имени после предложения отбросить все формальности было бы попросту невежливо. Придется как-то выкручиваться.

- Послушай, расскажи обо всем, что у вас тут твориться? - поинтересовался я. - Я видел каких-то людей в женских платьях.

- Дрались они, как солдаты, - заметил Чека'Исо и от звука его спокойного голоса юный де Морней чуть не подпрыгнул. Я же улыбнулся, прикрыл рот ладонью, манера встревать в разговор с репликами, порой и не относящимися к делу, приводила иных моих знакомых, в особенности женщин, в ярость, зачастую из-за того, что они пугались неожиданно прозвучавшего голоса в характерным акцентом. Когда хотел эльф мог быть совершенно незаметным, даже если сидел или стоял всего в паре шагов от тебя.

- Это и были солдаты, - титаническими усилиями стараясь придать лицу прежнее выражение произнес де Морней (я вспомнил, наконец, его звали Андре). - Капитан д'Аруа придумал переодевать своих людей в женские платья, потому что Зверь нападает только на женщин и детей. Но Зверь не обращает на этих "дам" ни малейшего внимания, он обходит из седьмой дорогой, нападая на действительно беспомощных. - Он помолчал с минуту и добавил: - Наш здешний пастырь - личный исповедник мадам де Вьерзон, Морис Лежар; считает, что Зверь - демон Долины мук, посланный нам во испытание Веры.

- После событий в Брессионе и Виисте, - покачал я головой, - я бы этого не исключал.

- В нашей глуши про эти события почти ничего не известно. Расскажи о них, что знаешь.

- Вряд ли много больше твоего, Андре. Вся информация о них полностью в руках Церкви, а клирики не горя желанием поделиться ими. Брессионе развалился под ударом стихии, это я знаю точно, но то, что началось там после. Это лишь смутные слухи, но они жуткие и отвратительные, что-то об оживших мертвецах, бродящих по разбитым улицам и все в том же духе. Про Виисту известно и того меньше, там некто по имени Делакруа вытворял разные мерзости, превращая города в могильники, и помогал повстанцу по имени Вильгельм Телль, а после погиб во взрыве, поглотившем развалины какого-то пограничного форта. А может и не погиб, потому что на мести взрыва обнаружили только выгоревшую землю. В общем, это и все, что я знаю.

- Может сменим тему, - предложил де Морней. - Не слишком-то подходящий разговор для осеннего вечера. Поведайте провинциалу о блистательном Эпинале.

- Он блещет так, что можно ослепнуть, - невесело усмехнулся я. - Его величество и двор почти не интересуются жизнью страны, всем заправляет некоронованный король - кардинал Рильер, организовавший несколько интересных органов власти, практически лишивших короля реальных полномочий в управлении страной. Но думаю, тебе это не интересно. Вот это, - я вытащил из сумки, которую слуга принес в мою комнату пару эпинальских печатных изданий довольно фривольного содержания, прихваченных с собой в дорогу, чтобы не скучно было, - развлечет тебя гораздо больше чем я.

- О "Проводник в ночи" и "Шевалье де Разгуль", - улыбнулся де Морней, разглядывая отпечатанные на отличной бумаге картинки. - У нас и "Нимскй вестник" выходит только когда станок провинциальной типографии заставляют хоть как-то работать.

Я не сумел удержаться и зевнул, едва успев прикрыть рот рукой.

- Я утомил тебя, прости, Арман, - почти скороговоркой выпалил де Морней, в голосе его читалось явное нетерпение. - Я оставляю тебя. - Он поднялся и настолько быстро насколько позволяли минимальные приличия вышел.

Когда мы с Чека'Исо остались одни, я встал, подошел к кровати и плюхнулся на нее навзничь, даже не подумав убрать с нее простынь.

- И что ты обо всем этом думаешь? - спросил я эльфа.

- Здесь властвует зло, - ответил он, вытягивая длинные ноги. - Оно разлито в воздухе.

- Да уж, там где солдаты бегают в женских юбках, явно твориться что-то не то. - Хотелось пошутить, но вышло как-то не слишком смешно. - Странно, я знаю старину д'Аруа, до чего же надо было довести его, что н стал переодевать своих людей в женщин.

Чека'Исо предпочел промолчать. Я же лишь пожал плечами и начал раздеваться, как бы то ни было, а устал я нечеловечески.

Утром после легкого завтрака с маркизом и его сыном мы с Чека'Исо отправились в местный приход, где находились люди, которым повезло - или наоборот - выжить после встречи со Зверем. Нас сопровождал, как и обещал, Андре де Морней, ему явно было не по себе от предстоящей встречи с живыми свидетельствами чудовищной деятельности Зверя.

- Послушай, Арман, я останусь снаружи, - произнес он, когда мы подошли к приходской лечебнице. - Не выношу этого места.

- Оно полно боли, - произнес Чека'Исо, заставив его в очередной раз вздрогнуть.

- Вот именно, - несколько смущенно буркнул Андре. - Я буду в магазине оружейника Жерара, он, кажется, привез иберийские фалькаты, а я, знаешь ли, неравнодушен к разного рода саблям.

- Ступай, конечно, - кивнул я. Зачем мучить паренька, в отличии от меня совершенно не привыкшего к крови, боли и зрелищу людских страданий, и, дай Господь, чтобы он никогда к ним не привык.

Первое чем встретила нас лечебница был тяжкий дух застоявшейся боли, состоящий из запахов пота, гноя, крови и всего в том же, простите за глуповатый каламбур, духе. К нам вышел тощий монашек в рясе с белым крестом ордена святого Каберника, то и дело нервно проводивший ладонью по вспотевшей тонзуре.

- Чего угодно, господам? - поинтересовался он, косясь на Чека'Исо.

- Мое имя Арман де Кавиль, - отрекомендовался я, - а это мой друг и спутник Чека'Исо. Я прислан сюда Его величеством дабы покончить со злом, которому дано имя Зверь. Сюда же я пришел, чтобы осмотреть жертвы этого зла.

- Конечно-конечно, проходите, - покивал клирик, пропуская нас внутрь. - Я меня зовут Альдо, просто брат Альдо. Я забочусь о тех несчастных, на кого напал Зверь. Ведь это мой долг, как монаха Каберника...

Он продолжал что-то еще бубнить в полголоса, скорее даже для себя, как видимо привык уже делать за долгие годы общения с больными, которые не могут ответить. Он проводил нас в отдельную комнату, где лежали на кроватях израненные Зверем дети.

- Детей выжило после встречи с бестией больше чем взрослых. Они успевали сбежать.

- Пока Зверь расправлялся с их матерями, - уронил короткую реплику Чека'Исо, от которой клирик Альдо закашлялся и опустил глаза, как и любой священнослужитель он предпочитал не задумываться о некоторых сторонах жизни.

- Вы знаете, - отдышавшись произнес он, - кое-кого Зверь словно намерено оставляет в живых, чтобы они рассказали остальным об ужасе, который он несет с собой.

- Предполагаете, что им движет чья-то воля? - поинтересовался я у клирика.

- Или же он сам обладает нечеловеческим, извращенным, злобным разумом, более присущим тем, о ком лучше не вспоминать и в лучшие времена, нежели нынешние.

- А что говорят выжившие? - решил я уйти со скользкой темы.

- Вот этот мальчик. - Альдо указал на паренька лет десяти-двенадцати. - Его зовут Никки. Он видел Зверя, как вы - меня. Никки, расскажи господам.