Исповедь безумного рисколома (СИ) - Сапожников Борис Владимирович - Страница 28

— Почему этот Рыцарь Смерти присоединился к тебе? — спрашивал, похоже, чтобы убить время, Луис.

— Ему нужен паладин, — отмахнулся от него, как от назойливой мухи Ромео, — сам по себе он почти ничего не представляет, к тому же у нас сходные цели. Я получаю бессмертие и некую толику силы Килтии, а он — всю остальную силу. Она нужна ему, чтобы навести шороху в некромантском сообществе.

Рыцарь Смерти ничего не ответил на эти оскорбительные слова, Ромео, скорее всего, также привязал его к себе страшной клятвой Однако он не мог не почувствовать меня, хотя бы оскверненный меч подал ему знак, что истинный хозяин близко, но ничего не сказал да Косте. Я усмехнулся про себя, такова, значит, твоя месть, Рыцарь Смерти Хайнц.

А вот разговор лидеров Культа Кайсигорра был куда интереснее, хоть и не многим длиннее.

— Ты ведь уже знаешь, так? — спросил Лосстарот. — Знаешь, что я сейчас сделаю.

— Знаю, — ответил Хардин, и я словно наяву увидел как он кивает.

Также я увидел и всю остальную картинку. Небольшое помещение, явственно давящее на тех, кто в нем находится. Точно в центре — высокий, но грубо сработанный алтарь — он же капище; на котором словно распростерся отлично знакомый мне человек. Кайсигорр. И только усилием воли я заставил себя увидеть его не живым, а — высеченным из камня, каким, на самом деле, он и являлся. Грудь гранитного Кайсигорра, изваянного, надо сказать, с куда большим мастерством чем сам алтарь, была вскрыта точно напротив сердца. И о назначении этого отверстия я, памятуя о словах Рыцаря Смерти насчет кровавой жертвы, я нисколько не сомневался

И Лосстарот подтвердил мои подозрения. Он подошел вплотную к Хардину, так что я, даже своим магическим зрением, не сумел разглядеть кто из них кто. Шипящий звук, с которым клинок выходит из ножен, удар, на пол обильно проливается кровь — и следом Хардин оседает. Рывок — в стальной руке трепещет еще живое сердце страндарца, оставшегося верным своему другу до конца. Лосстарот делает несколько шагов к алтарю и кладет сердце в отверстие.

Я даже не заметил, как Ромео молнией сорвался с места, со всех бросившись к капищу, из которого в ответ на кровь Хардина уже устремился в потолку и дальше, минуя его, — в небеса столб огня. Рука да Косты врезалась в спину Лосстарота, где горела огнем странная татуировка в виде стилизованного ключа, пальцы Рыцаря Креста сомкнулись на ней и он резко дернул на себя, вырывая ключ к силе Килтии из спины Лосстарота. Тот содрогнулся, оседая на пол неподалеку от Хардина и поливая все вокруг кровью. Он более не был бессмертен и теперь медленно и мучительно отдавал концы, как говорят коибрские моряки.

А Ромео шагнул в столп огня, сжимая в руке ключ, раскинул руки, принимая ее, поглощая телом и душой. Она не сжигала, но напитывала его, делая надчеловеком, чем-то куда более мощным нежели мог бы стать я, даже через множество лет.

Неожиданно что-то вернуло меня к реальности. На плечо мне тонкая легла ручка, принадлежащая Лучии Мерлозе. Это заставило меня рефлекторно надавить на скобу цагры — болт пронзил замершего, да так и не пришедшего в себя де Каэро. Предатель дернулся, врезавшись в стену, наконечник глухо звякнул о каменную стену. Герр Хайнц даже пальцем в латной перчатке не пошевелил, продолжая наблюдать за действом, развивающимся непосредственно около капища.

— Ступай отсюда, Лу, — не оборачиваясь бросил я за плечо, — тут не место простым смертным. Можно и с ума сойти, а он у тебя великолепно отточен, обидно будет, если Пресвятой престол потеряет такую голову.

И не обращая внимания на то, ушла она или нет, отбросил бесполезную цагру, вытащил Рукбу и двинулся мимо трупов — оживших и нет — к Ромео. Бывший Рыцарь Креста уже ничем не напоминал человека, сила, обретшая вид света, пронизала его, он же сам стал частью ее, впитывая и впитывая мощь самого нашего мира, пускай и отравленную кровавыми жертвами Килтии. И лишь Родовой мститель со своей, непонятной нам магией, мог нанести ему вред.

Поток иссяк в одно мгновение и с капища сошел Ромео да Коста, обнаженный как при появлении на этот свет Я шагнул к нему и без размаха ударил ножом снизу вверх в грудь. Он никак не прореагировал на это, лишь вскинул руки — и вот он уже облачен в великолепный доспех и плащ белоснежного цвета, лицо его также разительно изменилось — оно являло собой маску равнодушия и всепрощения, волосы также выцвели до платинового. Он грустновато улыбнулся мне и отбросил одним взглядом в дальний угол капища.

Не обращая более на меня никакого внимания, он двинулся к выходу, сделав короткий жест Рыцарю Смерти и тот поплелся за ним, словно послушный хозяйской воле пес. Проходя мимо распростертого на земле, но все еще живого Лосстарота, он посмотрел на сына убитого им Бардорбы, а тот вдруг поднял на него взгляд и совершенно чистым и ровным голосом произнес:

— Теперь ты проклят, Ромео. Ключ, дарованный мне сгорел в пламени Килтии, а где получить такой, ты не узнаешь если того не пожелает сам заклеймивший меня. Хардин мертв, я — умираю и тебе нас не достать. Сам же ты обречен вечно мучатся в поисках новых источников силы, такова отныне твоя природа, но и найдя их ты не сумеешь воспользоваться не одним более, ибо без ключа сила уничтожит тебя, даже такого как сейчас… — Он закашлялся, кровь пошла горлом. — Прощай же, Ромео да Коста, не стану проклинать тебя, ты и так уже проклят.

И я буду не я, если он не улыбнулся, ускользая от Ромео в смерть.

Реакция на слова Лосстарота у да Косты была разительной. Его сияние в миг погасло, доспех и плащ развеялись лепестками света, единственным напоминанием о силе, полученной им силе был платиновый цвет его волос. Одежда же вновь стала такой же как прежде, только неповрежденной.

Он напоследок повернулся ко мне и бросил:

— Тебе никогда не выйти из этого города, рисколом. Мне свидетели не нужны.

И он швырнул в мою сторону заклятье, навечно запечатавшее вход в капище. Я никогда не сумел бы снять его при всей своей силе и всех знаниях, дарованных гримуарами Кайсигорра — уровень не тот.

Ромео ушел, а я остался лежать у стены запечатанного капища и не было ни сил ни желания шевелить и пальцем. Этот баалов город доконал-таки меня, как говориться не мытьем так катаньем. От этой мысли я рассмеялся, вот уж точно как безумец.

Эпилог

Ромео не заметил ее, притаившуюся за обломком стены одного из домов. Рыцарь Смерти может и видел, но виду не подал. Когда они скрылись из виду она рискнула подойти к развороченному капищу. Однако сделать этого не удалось. У самого входа, словно невидимая стена отрезала капище от остального мира.

— Ее не преодолеть, Лу, — раздался с той ее стороны голос Эшли. — Уходи из города. Ромео просчитался, остался свидетель его деяний в Брессионе. Найди отца Сель… Симоэнша и передай ему все, что видела и знаешь. Теперь действие этой баалова спектакля выходит за пределы Брессионе и ты и Куница Симоэнш становитесь его главными действующими лицами.

И сеньора аналитик Лучия Мерлозе — шпионка Пресвятого престола — направилась прочь от опустошенного капища к реке Хуаре, где у нее была припрятана лодка. Ее ждала долгая дорога вниз по течению к салентинской границе, ведь в первую очередь она должна была доложиться Отцу Церкви, слишком уж велики и страшны могли оказаться круги, разбегающиеся по и так не слишком-то спокойной воде этого мира.

А за ней следили незримые глаза рисколома, навечно запечатанного в проклятом городе Брессионе, который вскоре начнут звать городом зла.

Конец.

ноябрь — декабрь 2004 г.

Примечания

Благодарность компании Squaresoft за замечательную игру Vagrant Story, на основании которой написана эта повесть.

Вечный покой даруй им, Господи.

Рисколом — синоним сотрудника Отдела особо опасных криминальных операций Иберийских рыцарей мира.