Темная сторона света (Спасительный свет) - Чемберлен Диана - Страница 43

— Может быть, ты нальешь всем?

— Разумеется, — Пол попытался придать своему голосу энтузиазм, но у него ничего не вышло. Он взял бутылку из рук Алека, начал разливать вино, но его взгляд задержался на белых декоративных полках, прикрепленных между шкафчиками. Там, прямо перед ним, стояла синяя лошадка, которую он купил Анни в Нью-Хоуп много лет назад. Пол расплескал вино на поднос и поставил бутылку. Ему пришлось подождать, чтобы у него перестали дрожать руки.

Бейби Блю. Анни хранила ее все эти годы.

— Принесешь поднос в гостиную? — спросил Алек. Они с Нолой взяли тарелки с кукурузными чипсами и мисочки с пикантным соусом.

— Разумеется, — кивнул Пол. Он раздвинул бокалы на подносе, чтобы они не звенели, когда он их понесет.

Он выбрал место лицом к овальным окнам, но на улице быстро темнело, и с такого расстояния он не мог разобрать детали орнамента. И потом Пол должен был слушать то, что говорили остальные. Неожиданно он стал центром внимания.

Алек сделал глоток вина и поднял вверх внушительную папку с материалами об истории маяка, которые подготовил Пол.

— Отличная работа, Пол, — одобрил хозяин дома. — Ты заслужил право работать в нашем комитете.

Остальные поддержали его. Брайан Кэсс добавил, что им нужна еще информация от Мэри Пур, чтобы завершить начатое.

— Мне необходимо завершить статью для «Береговой га зеты», — объяснил Пол, — но я съезжу в Мантео на следующей неделе.

— Торопиться незачем, — заметил Алек. Он глубоко вздохнул и поставил бокал. — Что ж, думаю, всем следует выпить и закусить, прежде чем я перейду ко второму вопросу. — Он взялся за следующую папку. — Боюсь, что мы проиграли, ребята. Служба заповедников приняла окончательное решение.

— Неужели, — охнула Сондра, — они будут его двигать? Алек кивнул. Уолтер Лискотт застонал и закрыл лицо руками.

— Прочитай, что они написали, Алек, — попросила Нола.

Он открыл папку и начал читать. Работы начнутся в конце августа и закончатся следующей весной. Маяк поднимут на платформу и передвинут на четверть мили в глубь острова. Пол не мог себе этого представить. Он не мог вообразить узенькую полоску земли у Киссривер в вечной темноте.

Уолтер вскочил.

— Это безумие! — воскликнул он. — Это богопротивный идиотский план!

— Звучит чудовищно, — согласилась с ним Сондра. Брайан Кэсс покачал головой.

— С моей точки зрения, историческая ценность маяка сведется к нулю, если его передвинут.

— А как насчет защитной стены? — Уолтер никак не мог успокоиться. — Почему, черт побери…

— Уолтер! — Голос Алека звучал ровно, он ничем не выдавал своих эмоций. — Здесь нечего обсуждать. С этим нам придется смириться.

Уолтер уставился на Алека.

— Прости меня, Алек, но в таком случае я намерен выйти из этого комитета. Я не могу принимать участие в безумном проекте.

Он направился к двери. Тут же встала Нола и схватила его за рукав.

— Инженеры не один год работали над этим, Уолтер, — сказала она. — И ты об этом знаешь. Ты понимаешь, что они не стали бы настаивать на переносе маяка, если бы существовала другая возможность его спасения.

— Кучка молокососов развлекается игрой в конструктор, — буркнул Уолтер. — Для них это всего лишь забава. — Он повернулся, собираясь уйти.

— Уолтер, — окликнул его Алек, — мы не хотим потерять тебя. Если ты передумаешь, не позволь гордости помешать тебе вернуться к нам.

Уолтер пробормотал что-то себе под нос и вышел. В комнате вдруг стало очень тихо. Где-то на берегу заработал мотор лодки, собака зевнула и улеглась у ног Алека.

— Что ж, — нарушил молчание Алек. — Кто-нибудь еще хочет уйти?

— Я хочу, но не уйду. — Сондра Картер скрестила руки на груди.

Алек продолжил заседание. Он рассказал, что ему удалось договориться о выступлениях на радио. Потом они обсудили пару идей, как собрать деньги, но заседание проходило вяло и как-то обреченно, словно вердикт Службы заповедников навис над ними свинцовым облаком.

Заседание закончилось в девять, и Пол вдруг почувствовал, что ему не хочется уходить из этого дома. Он задержался дольше всех, помогая навести порядок. Его глаза не отрывались от синей лошадки, пока он слушал, как Алек прощается с гостями. Пол вернулся в гостиную, подошел к овальным окнам, но на улице уже стемнело, и разглядеть рисунок на стекле оказалось практически невозможно.

— Анни закончила их еще до того, как дом был построен. Пол обернулся и увидел Алека на пороге комнаты.

— Идем на улицу. В это время дня их намного лучше видно оттуда.

Пол вышел следом за Алеком. Они обошли дом и остановились перед окнами. Пол не мог прийти в себя от восхищения — цветные витражи завораживали.

— В работах Анн« меня больше всего поражает реализм, — признался Пол. — Эти женщины словно живые.

— Да, это ей удавалось, — согласился Алек. — Думаю, даже тому парню, с которым она работала бок о бок столько лет, не удалось научиться этому у нее.

Пол посмотрел на Алека. На его лице лежали золотистые и фиолетовые отсветы от цветного стекла.

— Тебе неприятно говорить о ней? — спросил он.

— Ничего подобного. Анни — это моя самая любимая тема для разговоров.

Пол провел пальцами по стеклу, глядя, как краски переливаются на его руке.

— В тот вечер, когда Оливия пришла домой и сказал мне, что Анни О'Нил умерла… я долго не мог ей поверить. В Анни было столько жизни. Я брал у нее интервью, и это было такое удовольствие… — Пол вспомнил о записях, которые не мог заставить себя послушать.

— Да, в это трудно было поверить.

— Полагаю, ты знаешь о том, что мы с Оливией разошлись.

— Да, она мне об этом говорила. — Алек покосился на Пола. — Тебе известно, что твоя жена этого не хочет?

— Известно. — Пол не сводил глаз с рыжеволосой женщины в белоснежном платье, изображенной на одном из витражей. — Это я во всем виноват, из-за меня все пошло наперекосяк. Я все разрушил своими руками. Когда я уходил, то считал, что поступаю правильно, но теперь… Иногда я по ней скучаю. Хотя я до сих пор сомневаюсь в том, что наш брак можно восстановить.

— У тебя, по крайней мере, есть выбор. И поэтому я тебе завидую. — Алек помолчал немного. — Так и хочется прочитать тебе лекцию. У тебя есть жена, умная, красивая, любящая. Мне кажется, ты не осознаешь, насколько тебе повезло и как легко ты можешь ее потерять… Прости. Я не имею никакого права указывать, как тебе следует себя вести.

— Ничего. Думаю, на твоем месте я чувствовал бы то же самое.

Алек хлопнул себя по руке, убивая москита.

— Давай вернемся в дом, — предложил он.

— Мне пора ехать. — Пол кривил душой. Если несколькими часами раньше ему не хотелось заходить в дом О'Нилов, то теперь ему не хотелось уходить.

— Зайди ненадолго, — настаивал Алек. — Еще не так поздно, дети гуляют. Ты бы мог составить мне компанию.

— Я видел фотографии ваших детей в мастерской Анни, — сказал Пол, пока они возвращались в дом. — Ваша дочь невероятно похожа на нее.

Алек рассмеялся.

— Уже нет. Лэйси отрезала волосы и выкрасилась в черный цвет. — Он пригласил Пола в небольшой уютный кабинет по соседству с гостиной. У окна на письменном столе стоял компьютер, а рабочий стол, похожий на тот, что был в мастерской, расположился у противоположной стены. Кругом висели семейные фотографии, сделанные на пирсе, на веранде дома, на берегу. Анни выглядела такой счастливой на этих снимках. Она была сердцем своей семьи. И Пол вдруг почувствовал, что ненавидит себя за то, что пытался разрушить эту семью, что сыграл на слабости Анни.

Он смотрел на фотографию детей Анни. Лэйси и Клай.

— И она отрезала такие прекрасные волосы? — переспросил он, качая головой.

— К сожалению.

Пол вгляделся в другой снимок и вздрогнул. На него смотрели загорелый седой мужчина и пожилая рыжеволосая женщина.

— Кто эти люди? — спросил он, хотя уже знал ответ. Зазвонил телефон на письменном столе.

— Это родители Анни, — успел ответить Алек и снял трубку.