Сказания о волках (СИ) - Прохорчук Анна - Страница 24

- Значит, это ты новенькая, про которую Пашка с Вараном все уши прожужжали? - спросил рыжеватый парень примерно одного с ней возраста.

- Наверное, - неопределенно пожала плечами Света.

- Ты что-нибудь в мотоциклах смыслишь?

- Нет. Я раньше на них и внимание не обращала.

- Понятно, - решил взяться по-деловому за обучение рыжий. - Мы сейчас разбираем мотор - это самая главная часть в организме мотоцикла и вообще любой машины...

Он что-то еще говорил, как на вводном занятии, явно копируя кого-то. Рядом сидящие мальчишки хихикнули, но он так важно посмотрел на них, что те сразу замолчали. Дальше шло перечисление деталей мотора, которые Света сразу не запомнила. От обширной информации голова едва не распухла. Рыжий вовремя понял, что перечислять детали глупо, махнул рукой.

- Не переживай, Волчица, по ходу дела сама все поймешь и выучишь.

- А тебя как звать?

- Мотя. Это сокращенное от Бегемота.

- Странно. На бегемота ты не тянешь, - заулыбалась девушка.

- Его надо было Лягушкой назвать - он любит в воде плюхаться, но Квакша - не солидно, вот и выбрал Бегемота, - пояснил мальчик лет двенадцати. - Я - Воробей - Слава Воробьев.

Имена Света так же старалась запомнить, но решила, что все будет запоминать по мере надобности. Сейчас она познакомилась с двумя из многочисленной компании стаи. Бегемот старательно объяснял название и применение каждой детали, прокладки и всего, что должно быть в данном механизме. Это оказалось так интересно, что она не заметила, как пролетели три часа занятий. А варан ей сообщил, что за ней приехал Бизон - Антон Вед. Быстро переодевшись, попрощалась с новыми знакомыми, Бизон протянул ей черный лаковый шлем. Его Света взяла в руки с благоговением, как реликвию, аккуратно надела, устроилась за спиной у Веда. Первый раз было страшно даже сесть на непривычную машину, но поборов все страхи, ухватилась обеими руками за талию Бизона.

Ощущение было двояким. С одной стороны непривычно ехать сзади на тяжелом велосипеде с мощным мотором, с другой стороны она поняла раз и навсегда, что сзади ездить ей не нравится, значит, надо скорее учиться ездить самой, чтобы быть свободной в выборе пути.

Глава 17

Глава 17

В стаю прибежали уставшие, со взъерошенными нервами, с запахом гари на шерсти. Шульга уже давно ушел к себе в избушку. Лютомир встретил всех у своего терема, увидев старого Кушу на спине у Ждана кивнул в сторону избушки матери.

- Неси деда к Зейде, - белый понятливо кивнул и потрусил на край поселения, Жданка побежала сопровождать его до бабушки.

Почти бессознательного Кушу бережно положили на лавку, Зейда осмотрела его - со стариком было все в порядке, только наглотался дыму. Дала ему укрепляющего отвара и позволила увезти к Шульге. В доме новоявленного деда Ждана нашлась кровать для него. Сел он на нее, обвел взглядом дом, хозяина, двух волкодлаков, что так заботливо смотрели и покатились из выцветших глаз крупные слезы по морщинистым щекам. Люди, среди которых он прожил всю жизнь, за приемного внука решили его лишить жизни, а волки, о которых он только догадывался, приняли его и Ждана, как родных. Горько ему было от этого. Белый волк положил тяжелую башку ему на тощие колени, успокаивая, говоря, что он теперь не один. С другой стороны подошла и села возле него черная волчица, с сожалением глядя в глаза.

- Не одни мы с тобой, Куша, в этом мире, - негромко проговорил Шульга, переводя взгляд со Жданки на Ждана. - Теперь это и твой дом. Будем вспоминать своих, я - Тура с Чернавой, а ты станешь мне рассказывать, каким был их сын в детстве.

Махнув на прощанье башкой, выбежал Ждан из дома Шульги в растрепанных чувствах, рванул через высокую ограду, скрываясь среди высоких деревьев. Не ожидая подобного маневра жениха, черная волчица прыгнула следом за ним, догоняя, беспокойно заглядывая в янтарные глаза, словно хотела хотя бы половину его боли и отчаянья забрать себе; лизнула возле белого уха, ткнулась ему в бок лбом.

«Все пройдет, как листопад осенью. Все забудется, как наступит новый день», - вещала помудревшая за последние дни девчонка. - «Я рядом... стая с тобой... вы не одни».

«Спасибо тебе, что пришла на помощь», - лег на траву белый волк, ему на брюхо примостилась черная голова.

Хорошо так лежать и молчать. Счастье, если кто-то может с тобой разделить тишину. Последний месяц лета наступил, ночи в горах стали прохладней, но в теплой шкуре не страшно, особенно, когда рядом лежит надежная подруга, готовая встать за тебя перед всеми, загородить от всего мира, как и ты ее. Сегодня ночью она это доказала с лихвой. Сон морил обоих волков, но чуткое ухо улавливало малейший шорох. Неважно, вспорхнула ли с ветки птица или прошуршала в траве маленькая мышь-полевка.

Лютомиру сообщили, что его дочь с женихом перемахнули через ограду и сейчас где-то в лесу. Курум вызвался поискать молодых, но вожак остановил верного товарища. Сердце отцовское подсказывало, что с ними все в порядке.

- Сами появятся, Курум, спасибо тебе, друг, иди домой, - похлопал по плечу его, а сам пошел в терем.

Понимал вожак, что происходит в душе юного волка, как боль растекается по его венам за деяния односельчан, словно видел их ярость, желание убить оборотня, защищавшего старика. Боль его дочери, успокаивающей белого недалеко от становища. Все пройдет... все вернется на круги своя...

В этот день Цветане было не до повседневной ерунды - готовилась к предстоящей свадьбе внука. Родно недавно встретил свою половинку, когда посещал с дедом его друга. Их стая находилась в неделе пути. Вышел встречать дорогих гостей вожак стаи Гордей со свое дочерью, тут-то и заприметил Родно красавицу синеглазую Угоду. Поняли отцы по их лицам, что пришла пора для их детей начинать взрослую жизнь. С тех пор прошло чуть больше месяца, осень наступила - самое время для свадеб. Родно уж и дождаться не мог. В свои семнадцать лет он вырос выше отца с косой саженью в плечах, черноволосый в мать, да сероглазый в отца.

Замята души не чаял в единственном внуке, как раньше в дочери. Цветана же все, что знала и умела, передала Калине, дабы не явилась бы она в чужой дом неряхой да неумехой. И сыночка Калина выпестовала, да только характером пошел Родно в деда - напористый, не признающий отказа. Девки в стае легко вздохнули, когда было объявлено о свадьбе - устали они от приставаний парня. Угода с родителями приехала до свадьбы за пять дней, поселившись у сестры Замяты. Все-то с ними были добры и ласковы, а сам Родно не сводил масляных глаз с невесты. Что за мысли роились у него в голове? Никому не ведано. Только не верили девки да молодухи в его внезапную любовь. Может, и отразилась угода в нем, да недолго продлится очарование юной женой.

День для гуляния выбрали по осеннему погожий, солнечный. Невесту обрядили в бусы да серебро, сарафан на ней алый, рубашка нижняя белее снега с расшитыми краями рукавов. Щеки румяные, взор смущенно опущен, когда она подходила за благословением сначала к своим родителям, потом к родителям мужа, перед каждыми поклоны били новобрачные. Девки деревенские пели им песни величавные, водили вокруг возведенного костра. Потом был пир на две стаи - ведь не просто так, а дети вожаков женятся! Столы ломились от угощений. Сколько раз призывали целоваться молодых троекратно - не сосчитать.

Пришло время проводить мужа и жену в опочивальню. Шли они, а следом выли девки о доле бабьей, причитая на все лады, пока не закрылась за ними дверь. Стояла, опустив взор, молодая жена перед мужем, все внутри трепыхалось, словно лист на ветру. Разорвал одним движением алый сарафан, зацепив нитки бус, упал он к ногам, рассыпались по полу цветные горошины, следом упала разорванная нижняя рубаха и предстала она перед ним, как луна в полнолуние - чистая, светлая. Не умел быть Родно с бабами нежным, быстро разделся, повалив жену на не расстеленную кровать, врываясь в ее тело, словно насильник. Крик окрестил все уголки спаленки, но не остановил молодого мужа. Двигаясь все быстрее, разрешился он в нее с рыком, перекатился на бок, небрежно заметив: