Ключ от Снов - Челяев Сергей - Страница 21

Вокруг, куда ни кинь взгляд, тянулись сплошные каменные стены подземного хода. Коростель уже заметил, что они идут по пути, явно знакомому зорзам, и даже остановки делают в особенных местах. Едва только воины устало опускались наземь и вытягивали натруженные дорогой по каменным плитам ноги, Птицелов неизменно совершал один и тот же странный ритуал. Он подходил к стенам, которые казались ему более сырыми, нежели другие, и придирчиво их осматривал. Затем, сделав выбор, зорз приникал и прижимался к ним всем телом, широко раскинув руки, будто намеревался обнять полностью это проклятое, нескончаемое подземелье. Некоторое время он оставался в этом положении, причем Яну однажды послышался тихий шепот зорза, произносившего явно слова заклинания, причем в это время глаза его были неизменно закрыты. Однако, как он ни вслушивался, Коростель так и не смог ничего разобрать; некоторые слова, которые он расслышал, принадлежали, по всей видимости, какому-то неведомому языку некромантов, которого, скорее всего, и на свете-то уже не существует. Уже несколько раз Птицелов проделывал эту процедуру, однако ни разу не получил видимого Яну результата. Во всяком случае, после своего общения с каменными стенами зорз выглядел более подавленным, чем обычно, и в эти минуты от него старались держаться подальше не только воины, которые боялись его панически, несмотря на свои внушительные размеры и разбойничьи рожи, но и двое зорзов. Те всю дорогу неизменно держались рядом, но каждый не упускал из вида Птицелова, который, похоже, один знал дорогу во всех подробностях.

В первую ночь стражи присматривали за Яном особенно тщательно, однако за следующий день приобвыклись, и один из саамов даже угостил Коростеля сушеным рыбьим хвостом. Ян принял изрядно пованивающий подарок с благодарностью, подумав про себя, что неплохо бы иметь среди воинов дружественного человека. Впрочем, это еще ничего не значило.

Теперь же Коростель приметил и запомнил место, где этим вечером, перед тем, как отправиться на ночлег, Птицелов вновь пытался проделать свой непонятный обряд. К счастью для Яна, как позже выяснилось, оно сейчас было рядом с ним, буквально рукой подать. Но в то же время эта стена была и на виду у сторожей, беззаботно греющихся у костра. Наконец глаза Яна благодаря секрету друидов приобрели способность острее видеть во тьме, и Коростель внимательно огляделся, обшаривая взглядом окружающие его стены. Они смутно темнели в неверном свете костра. Стражи, бросив на Коростеля несколько внимательных взглядов, перекинулись словами и о чем негромко засмеялись. Громче всех смеялся именно тот воин, что давеча угостил его тухлой рыбой. Коростель выругался про себя, и в этот миг вдруг увидел в нескольких метрах возле чернеющего входа в очередную галерею небольшое отверстие в стене. Странное дело: когда они устраивались на ночлег, а стражи разводили костер, было гораздо светлее, но никакой дыры в стене Коростель тут не заметил. В том числе – и на этом месте, где Птицелов как раз совершал свой непонятный и в очередной раз не удавшийся ему обряд.

Так может быть, магический ритуал зорза все-таки увенчался успехом, и его заклинания в итоге возымели действие? Но случилось это отнюдь не сразу, и все эти вечерние и ночные часы отверстие в стене медленно, постепенно открывалось? Коростель замер на миг, почувствовав, что сейчас он, возможно, на верном пути. Похоже, Птицелову была известна прежде эта дорога, и в определенных местах ее он пытался найти совсем другую. Или другие. Ян похолодел. Да, именно! Другие Дороги!

Пути, о которых вскользь упоминали друиды, когда рассказывали ему о заповедных лесах Служений. Они ведь сейчас тоже идут Другой Дорогой, одной из тех, что известна зорзам, или лишь одному Птицелову. Если только она и не принадлежит ему одному…

Один из караульных бросил долгий и внимательный взгляд на Коростеля, по-прежнему сидящего в стыдной позе. Ян почувствовал, что сторожа уже недовольны его долгим отсутствием возле костра, и понял: нужно решаться, сейчас или никогда. Коростель совершенно не был уверен, что это отверстие – не обычная в этих подземельях ниша в половину человеческого роста, которые попадались им частенько за эти два дня. Это могла быть и просто выбоина в стене, истинная глубина которой весьма обманчива при свете дальнего костра. Ян улучил минутку, когда один из сторожей поднялся, чтобы подбросить немного хвороста в угасавший костер. Несмотря на то, что чудинские и саамские воины несли на своих плечах вязанки валежника, Птицелов велел экономить топливо. Видимо, путь им предстоял неблизкий, раз с магией у Сигурда с самого начала не заладилось. Коростель подсмыкнул штаны, вскочил и на мягких цыпочках пробежал к отверстию в стене. Оно было на уровне его пояса и, к счастью, достаточно широко для того, чтобы туда протиснулся человек. Ян зажмурился, с каким-то опустошенным чувством ожидая, что сейчас уткнется головой в камень, и нырнул в глубину дыры. В глубине души он думал, что его вряд ли убьют, если сейчас схватят, он слишком был нужен Птицелову, но всего минуту назад у него была надежда, и он хотел не упустить даже столь шаткого и неверного шанса на спасение.

Рослый чудин обернулся на шорох, но то ли его обманули тени на стене, то ли воин действительно не успел заметить, как Коростель юркнул в дыру, но он отчаянно завопил, указывая своим товарищам на темнеющий вход в галерею. Сторожа загалдели, тут же вскочили ничего не понимающие спросонья Лекарь с Колдуном, а Птицелов был уже на ногах. Воины тем временем подбежали к галерее и сгрудились возле нее, опасливо заглядывая в коридор. Птицелов быстро натягивал одежду и плащ, запахиваясь от холода и сырости вековечного камня. Двое его подручных уже заметили отсутствие пленника: Лекарь подбросил в огонь охапку хвороста и внимательно оглядывал стены, а Колдун поспешил к сгрудившимся у входа в галерею воинам с большим факелом в руке.

Птицелов издал тихое восклицание, и Лекарь быстро обернулся. Сигурд расширенными от возбуждения глазами смотрел на отверстие в стене, ноздри его трепетали. Этой дыры еще два часа назад здесь не было, подумал Лекарь. Но рослый чудин оказался проворнее. Страшась наказания за сбежавшего пленника, незадачливый сторож,который тоже заметил дыру в стене возле очередного коридора, опустился на колени и заглянул в дыру. Но там было темно, и он быстро схватил свой факел, лежавший рядом. В мгновение ока чудин просунул горящую ветку в дыру и попытался осветить им внутренность лаза.

– Убери огонь! – страшно закричал Птицелов и бросился к нему со всех ног. Чудин от неожиданности вздрогнул, обернулся к страшному, самому могущественному колдуну, которых он только встречал на свете, и тут же выхватил пылающий факел из подземного лаза. При этом огонь лизнул край отверстия. В один миг стена вдруг занялась огнем, из дыры тоже вылетел сноп пламени, далеко отбросив незадачливого сторожа, и откуда-то из глубины лаза послышался грохот. Стены задрожали, и каменные своды обрушились за мгновение до того, как Птицелов протянул к ним руки и выкрикнул первые слова скрепляющего заклинания. Вход на Другую Дорогу, которую хоть и не сразу, но все-таки открыло мрачное искусство зорзов, завалило.

В двух десятках метров от них, в глубине поземного хода, такого узкого, что внутри невозможно было развернуться, чтобы ползти назад, Коростель услышал низкий грохот. Над ним тут же посыпался песок, за шиворот набились острые камешки. Вход обрушился и теперь, похоже, серьезно завален камнями, понял Ян. Он невесело усмехнулся: пожалуй, это его и спасло от погони, если только навеки не погребло в узком каменном мешке неизвестной длины, у которого вполне мог оказаться лишь один вход.

Постепенно чувства успокоились, Коростель отдышался и впервые попытался обернуться. Это ему удалось, и он даже немного расправил плечи. Однако развернуться обратно полностью, всем телом, он при всем желании не сумел бы. Впрочем, ему это было не нужно. Вход завалило, и, судя по всему, основательно – он совсем не слышал голосов ни зорзов, ни воинов, которые сейчас уж точно должны были попытаться раскопать вход и вообще всячески суетиться, дабы загладить свою вину перед колдунами. А перед Коростелем путь теперь лежал только вперед, и он когда-то должен был привести его хоть куда-нибудь. О тупике Коростель старался не думать. Поразмыслив, Ян пришел к выводу, что вряд ли этот узкий лаз создан кем-то, кроме самой природы, потому что человеку передвигаться здесь было весьма затруднительно. Разве что только этот ход был создан для карликов, но о таких подземных путях он что-то никогда не слышал, да и в карликов-рудокопов не очень-то верил. По всей видимости, это было пересохшее русло подземных вод или что-то в этом роде, и поскольку ручьи всегда должны куда-то впадать, оно рано или поздно должно его привести куда-нибудь, где он сможет хотя бы развернуться. Конечно, это было лишь предположение, и лаз мог вполне привести его в тупик или сузиться настолько, что туда не сумеет протиснуться никто на свете, но Коростель убеждал себя, что рано или поздно этот узкий подземный ход должен был расшириться. Впрочем, больше Яну все равно ничего и не оставалось.