Ключ от Снов - Челяев Сергей - Страница 13

Но едва ли не большим, нежели весь этот сонм удивительного и странного, что услышал Одинец от таинственного слуги Камерона, оказалось для русина известие о том, что Ивар-предатель, несчастный Ивар, за которого Одинец столько лет клял себя, оказался жив и тоже пребывает сейчас на острове. Странная компания, подумал Одинец, оправившись от первого шока страха и радости одновременно; очень странная, однако, компания собралась на этом проклятом куске земли и скал посреди студеного ветреного моря. Он хотел спросить у Рыбака, откуда тот знает об Иваре, но встретил в ответ взгляд такой мрачной силы и печальной глубины, что тут же осекся и промолчал. Хотя ему и показалось, что в тот миг Рыбак прочитал то, что камнем лежало у него на душе все эти годы.

Путь Одинца, тем не менее, лежал не к морю, а в противоположную сторону. Бывшего таинника, однако, это не удивляло – за свою жизнь рыцаря, или как говорили русины, витязя-храмовника, он насмотрелся такого, что давно перевернуло его представления об окружающем мире. Это – Правило Цветов, сказал ему напоследок Рыбак. Приходи – возвращаясь!

– Никогда не думал, что снова попаду в Подземелье, – невесело ухмыльнулся Март. – И опять будут это желтое небо, облака, чертов закат…

– Чего ж ты не поминал черта, когда шел под водой?

– А у меня и не было ощущения, что я иду под водой, – покачал головой Збышек. – Камень да камень, сплошные стены и пещеры, ходы, лазы. И вокруг опять – один камень… Одно слово – Подземелье.

– Но теперь уже – настоящее, – кивнул Травник, и никогда не бывавшая на Других Дорогах прежде Эгле бросила на него удивленный и насмешливый взгляд.

– Это долгая история, девочка, – бросил на ходу Травник, от которого не ускользнул невысказанный вопрос молодой друидки. – Когда-нибудь, наверное, Март расскажет тебе об этих веселеньких местах немало интересного. Верно, Збых? – подмигнул он помрачневшему Марту.

– Все мужчины – герои, – саркастически поджала губы девушка, сердито царапнув глазами Збышека. – И гордецы. У них всегда одни сплошные тайны, заговоры, а потом в результате – многозначительное молчание. Молчание, видите ли, избранных! Посвященных… – И в сердцах добавила, – Все вы себя так любите, так цените, так лелеете свою исключительность! А вот горшок каши порой сварить, как следует, не можете. Это я, конечно, так, в общем, сказала, – поспешно поправилась Эгле, осторожно глянув на Травника, которого очень уважала и где-то в глубине души даже немного побаивалась.

– Да любите-то нас, по-моему, гораздо больше вы, женский народ, – даже остановился Симеон, озадаченный такой атакой.

– Просто больше некого, – буркнула Эгле и закусила губу.

Травник подошел к ней и осторожно, как-то очень деликатно, положил руку на плечо.

– Что с тобой, девочка? Какая муха тебя укусила?

– Я не знаю… – прошептала Эгле. – Уже несколько часов мне кажется, что я ненавижу всех и все на свете. Не могу понять, что со мной такое происходит. Кажется, готова сейчас возненавидеть весь свет.

– С тобой такое прежде случалось? – мягко спросил Травник. Март в это время уселся вытряхнуть из сапог пыль и каменную крошку, которая лезла повсюду, и, видимо, особенно норовила забраться в сапоги именно к Збышеку, поскольку они давно уже откровенно и жадно просили каши. Март латал их при каждом удобном случае, но к Эгле за помощью из гордости не обращался, а та только посмеивалась, глядя на своего бывшего воздыхателя.

– Что именно? – прошептала Эгле, которая, похоже, готова была сейчас расплакаться.

– Вот это – обида, беспричинная злоба, раздражение, – терпеливо повторил Симеон. – Ты вообще-то здорова?

– Здорова, – невесело откликнулась молодая волшебница. – Что-то меня в этих местах гнетет, что ли… Как словно бы тяжесть на сердце навалили, такую… неимоверную…

– Ты ведь прежде не бывала на Других Дорогах, верно? – задумчиво сказал Травник, и девушка в ответ нехотя кивнула. – А худо ты себя почувствовала еще в каменных галереях… – словно рассуждая про себя, молвил друид.

Эгле вспыхнула, и в ее глазах на миг промелькнуло недоверие.

– Откуда ты знаешь?

– У меня есть глаза, – быстро ответил Симеон. – И я кое-что знаю о вас.

– Что значит – о вас? О ком это еще? – вопросительно протянула Эгле.

– Волшебниках, – просто ответил друид и улыбнулся ей.

– Скажете тоже, – нахмурилась Эгле и искоса незаметно посмотрела на Марта, который, похоже, тут же навострил уши при упоминании о волшбе молодой друидки.

– Это – не просто слова, – покачал головой Травник. – Другие Дороги безвредны для большинства живых существ, в том числе – и для человека. Здесь себя плохо чувствуют только волшебники. И при этом ощущают, кстати говоря, именно то, что мешает тебе жить сегодня целый день.

– Какая я волшебница! – опустила голову Эгле. – Так, всего лишь несколько простеньких заклинаний и дешевеньких фокусов, которым меня научила бабушка Ралина…

– Не будем спорить, – кивнул Травник. – Твое высокое искусство, в том числе и боевое, мы уже видели, и поэтому думаем оба, – Симеон указал рукой на Марта, тут же уткнувшегося в изучение собственного сапога, – что твои способности сейчас растут чуть ли не на глазах. А нам сейчас очень будет нужен огонь.

– Для чего? – чуть ли не одновременно выдохнули Эгле и Март и столь же одновременно покосились друг на друга.

– Просто согреться у костра, – усмехнулся Травник. – Тепло огня – это лучшая пища для начинающих волшебников. И для тела, и для ума.

Он приложил руку ко лбу на манер козырька и пристально вгляделся вдаль.

– Сдается мне, вон за теми холмами должны быть дома – видите, печной дым никак ползет? И знаешь, Збых, что-то мне здешние места напоминают.

Март, как наиболее зоркий во всем отряде, быстро вскарабкался на обледенелый пригорок и тоже прищурился, силясь разглядеть прячущуюся за холмами деревню. Затем медленно обернулся к друзьям.

– Это ж Мотеюнаса село… – пробормотал Збышек и тут же почесал в затылке. – Интересненько, как там у них сейчас дела…

– Мне тоже показалось – косогор во-о-он тот, видишь, знакомый, – согласился Травник. – Я еще в тот раз, когда мы здесь шли, подумал – уж больно этот косогор издали приметный. И деревня. Вот там нас, думаю, и обогреют, и накормят.

– Или еще чего… – буркнул про себя Збышек, но, к счастью, никто из друзей его не расслышал.

ГЛАВА 7

КОЗЛЕНОК

– Смотрите! – громко и встревоженно прошептала Эгле. – Вон там, возле колодца, видите?

Симеон и Збышек быстро обернулись. Над притихшей вечерней деревней сгустились сумерки, отчего растущие чуть ли не на глазах лиловые тени сливались с землей, а низенькие, сильно вросшие в землю дома словно затянуло серым маревом. Неподалеку, возле невысокого, изрядно покосившегося домишки, у хозяев которого дела явно не заладились, темнел старый, такой же скособоченный и наполовину завалившийся колодец. Непохоже было, чтобы тут этим колодцем часто пользовались – вокруг него лежали высокие сугробы.

– Ничего не вижу, – тихо откликнулся Збышек. Симеон молча вглядывался в сгущавшуюся темень.

– Мне кажется, там кто-то есть, – одними губами пробормотала девушка. Лицо ее было странно неподвижным, ни один мускул не дрогнул.

– Вон, вон, смотри, – неизвестно кому зашипел Март, и теперь уже все трое увидели, как из колодца осторожно выпросталась рука и оперлась о край сруба. В тот же миг чье-то длинное и худое тело, закутанное в просторный серый мешок или балахон, легко перевалилось через бревно и исчезло за колодцем. Друиды к тому времени уже лежали у ствола кряжистого неохватного дуба, стоящего у околицы невесть с каких времен. Несколько последующих минут все было тихо. Затем из-за края колодца осторожно выглянуло некое подобие человеческой головы – из-за нахлобученного мешка трудно было разобрать, что это такое на самом деле. Капюшон из мешковины несколько раз повел головой из стороны в сторону, после чего вновь скрылся. Но уже через несколько мгновений таинственная фигура в балахоне неожиданно ловко и очень быстро скользнула по снегу, после чего стремительно исчезла за углом избы незадачливых хозяев этого странного колодезя. Друиды переглянулись и перевели дух.