Возлюбленная варвара (ЛП) - Диксон Руби - Страница 8

— Сегодня прекрасный день, — заявляет Вэктал позади нас. — Наше племя продолжает расти и процветать.

— Эй, — произносит Лиз, когда Кэшол начинает расшнуровывать тесемки на своих штанах. В таком же забвении Меган теперь с огромным увлечением целует его глубоким поцелуем, что нам становится неприлично смотреть на них. — Думаю, мы должны оставить их одних.

Джорджи шагает вперед, проталкиваясь мимо всех зрителей, и опускает занавес над входом в девичью пещеру.

— Давайте оставим их наедине, — говорит она весело. — Большинство охотников вернулись, к тому же у нас хорошие новости. По-моему, это надо отметить.

Несколько радостных приветствий эхом отдаются под сводами пещеры, и начинается непрестанная болтовня, заглушающая мурлыканье счастливой парочки. Я ухожу, чувствуя себя немного потерянной и одинокой. Я должна быть счастлива за Меган. Должна. Почему-то я оглядываюсь по сторонам пещеры и вижу Аехако.

Он наблюдает за мной.

И душа у меня начинает болеть еще больше, потому что мне его не получить.

АЕХАКО

У нас есть перебродивший чай, называемый сах-сах, в изготовке которого Кэшрем, муж Мэйлак, настоящий мастер. От него вонь как от задницы серпоклювов[2], но вкус на языке ощущается приятно теплым, к тому же способствует избавлению от запретов. Во время праздника племя распечатывает один кожаный мешок сах-сах за другим, и все пируют, смеются и радуются. Старая Кемли и ее пара вытаскивают свои барабаны и флейты, и пещеру заполняет радостная музыка, перекрывающая любые шумы, которые может издать теперь уже резонирующая пара, поддающаяся требованиям кхай.

Фарли, дочка Кемли, — пока еще настолько молоденькая, чтобы считаться лишь подростком — вытащила свои краски и раскрашивает декоративными символами кожу любого, кто в силах усидеть достаточно долго, чтобы дать ей это сделать. В моем сердце Фарли занимает свой прочный уголок, поэтому я один из первых, павший жертвой ее детской мольбы, и когда я сажусь, она разрисовывает мои рога спиралями, а мои лицо и грудь — размашистыми символами. Старейшины этому улыбаются — в свое время наши предки, как правило, украшали свои тела в честь спаривания, и они рады видеть, что обычай возрождается.

Кроме того, люди очень восторженно идут на раскраску, и я наблюдаю, как бледную кожу Джо-си разукрашивают синими фигурами. Неподалеку сидит Кайра с печалью в глазах и наблюдает. У нее улыбка на лице, но эта улыбка не достигает ее глаз. Такое случается редко. Время от времени она поглядывает на меня, но затем столь же быстро отворачивается.

Даже посреди торжества она кажется очень одинокой.

— Можно я возьму это? — спрашиваю я у Фарли, протягивая руку к горшочку с красноватого цвета краской. Они с Джо-си хихикают, глядя на разноцветную раскраску в «зебру», которую она разрисовывает, но красный в ней не используется.

— Разумеется, — отвечает Фарли на ша-кхай. — Собираешься кого-то раскрасить?

Я киваю головой и жестом указываю на Кайру.

— Похоже, ей не помешало бы принять большее участие в празднике.

Джо-си одаривает меня улыбкой. Она ни слова не понимает из нашего разговора, но догадывается, о ком я говорю.

— Будь добр, заставь ее улыбнуться? Она меня обламывает.

— Что это она обламывает у тебя?

Джо-си лишь снова начинает хихикать.

— Неважно.

Все-таки странные эти люди. Я беру краску и кожаный мешок сах-сах, и прежде чем направиться в сторону Кайры, я наклоняюсь к Джо-си еще раз.

— Ты знаешь, что такое поцелуй?

Она кокетливо мне подмигивает.

— Ты что, здоровяк, клеишься ко мне?

Я посмеиваюсь.

— Ты меня слишком быстро доконаешь.

Она хихикает, и совершенно очевидно, что уже какое-то время она прикладывается к сах-сах. Она вручает Фарли краску другого цвета, а затем закатывает один из своих меховых рукавов.

— И мои руки тоже!

Я выжидаю, пока Фарли в жесте двигает рукой, а затем начинает разрисовывать красочные круги на коже Джо-си.

— Поцелуй, — говорит Джо-си, погрузившись в раздумья. — По-моему, Джорджи с Вэкталом называют его спариванием губами.

Ааа! Я видел его собственными глазами. Когда Вэктал думает, что другие не смотрят на них, он прикладывается своим ртом к губам своей пары, и они сливаются вместе. Мне даже показалось, что он засовывал свой язык ей в рот, что довольно-таки интересно. В прежнее времена языком я лизал влагалище, но рот — никогда, и мне не терпится попробовать.

Я высматриваю в толпе Кайру. Она, отойдя в сторону от шумных членов племени, скрывается в углу, чтобы не путаться под ногами у людей, которые начинают танцевать под ритм барабанов. Ожидание еще одного ребенка и еще один счастливый резонанс всегда является поводом для праздника. Не имеет значения, что тут не хватает места, где новая пара может устроить свой дом. Всегда найдется местечко, даже если придется спать сваленными в кучу поверх друг друга.

Я бы не возражал лежать на Кайре.

Когда я пересекаю оживленную пещеру, медленной, расслабленной походкой, виляя бедрами, прямо передо мной выходит Айша.

— Это для меня? — спрашивает она, увидев в моей руке кожаный мешок сах-сах.

— Нет, — я прохожу мимо нее, игнорируя раздраженный звук, который она издает. Я направляюсь прямо к Кайре, которая скрывается в углу. Она сидит на набитой подушке, а рядом с ней еще одна, пустая. Отлично.

Человек окидывает меня недовольным взглядом, когда я опускаюсь на подушку рядом с ней.

— Мне не нужна компания.

— Ничего не поделаешь, Печальные Глаза, — я предлагаю ей кожаный мешок с чаем. — К счастью для тебя, меня не так легко отговорить.

Кайра нюхает напиток и морщит свой забавный, крошечный человеческий носик.

— Что это?

— Это…, — я подыскиваю правильные слова. — Он прожигает глотку и заставляет чувствовать себя лучше. Ты будешь?

— Алкоголь, — исправляет она. Она снова нюхает его и предлагает его мне. — Сначала ты.

Я делаю большой глоток из кожаного мешка и морщусь от резкого вкуса, но через мгновение меня заливает теплом.

— Крепкое.

Она забирает у меня кожаный мешок и чуть-чуть отпивает из него. Я наблюдаю, как ее маленькие губки огибают место, где всего лишь миг назад находились мои, и меня тут же пронзает похоть. За Кайрой очень даже непросто ухаживать, но я полон решимости добиться своего.

Она морщится от вкуса, но делает второй глоток.

— Он ужасен.

— Выпей еще. Его вкус начнет казаться значительно лучше.

Она отпивает еще один большой глоток, а затем откашливается, вытирая рот.

— Думаю, ты меня обманываешь.

— Может, я немного преувеличиваю, — говорю я, и когда она пытается вернуть его мне, я отказываюсь брать. — Продолжай. Тебе явно не помешает легкое влияние алкоголя.

— Опьянение, — поправляет она меня.

— Ваш язык сбивает с толку, — говорю я ей и пальцем черпаю легкий мазок из маленького горшочка с красной краской. — В большинстве случаев ваши слова не имеют смысла.

— Ты не далек от истины. Нам, наверное, следует поскорее научиться вашему языку. Вернуться обратно к космическому кораблю и получить «загрузку мозгов», о чем раньше упоминала Джорджи.

Под «космическим кораблем», я полагаю, она имеет в виду пещеру старейшин, которая, как люди клянутся, является еще одним кораблем, на котором сюда приземлились наши предки. Может, они и не ошибаются, но мне все же странно думать о нем, как о корабле. Когда она в очередной раз отпивает, ее взгляд обращен к группе танцующих в центре пещеры. Несколько недавно спаренных человеческих женщин со своими мужчинами танцуют вокруг теплого бассейна и замечательно проводят время. Остальные устроились неподалеку и просто отдыхают. Мой друг Золай кормит лакомыми кусочками свою пару, которую он любит до безумия.

— Все они выглядят такими счастливыми, — говорит Кайра тихим голосом. — Мне следует радоваться за них, не так ли?