Дань кровью
(Роман) - Юнак Виктор - Страница 15

Но мир этот оказался хрупким, как тонкой работы золотая посуда, оставленная некогда Стефаном Душаном дубровницкому купцу Марое Гучетичу. На сей раз голос подала из далеких Серр сама царица Елена. В январе 1360 года она послала в Дубровник гонцов, чтобы те вытребовали назад драгоценности ее супруга, по праву принадлежавшие теперь ей. Напрасно дубровчане показывали послам Елены грамоту, писанную красными чернилами и заверенную личной золотой печатью Душана еще в январе 1354 года, что бывший камергер даря Марое Гучетич, покидая двор, не только вернул Душану весь депозит, но даже не имел ни копейки долга. Елена не унималась. Этим воспользовался князь Воислав, совершивший новый набег на Дубровник. А тут еще стало известно, что Людовик Венгерский готовит новый поход на Сербию, царь Урош не выдержал и поддержал требования своей матери. Большое вече Дубровника поняло, что войны с Сербией не избежать, и в июле 1361 года приказало всем своим торговцам «прийти в Дубровник или покинуть Рашку».

Однако Урош на сей раз предвосхитил этот приказ и повелел немедленно пленить всех дубровницких торговцев. Дубровчане ответили той же монетой. Они задержали сербских торговцев из Призрена, которые в то время оказались в городе. Община взяла под контроль все имущество сербских подданных, депонированное в городе, а капитану вооруженной галеры, блокировавшей Которский залив, было разрешено проплыть до Бара и отнимать все богатства подданных сербского царя. Сербия и Республика Святого Влаха оказались в состоянии войны, но военные операции против Дубровника вели князь Воислав и вольный город Котор, тяготевший к Сербии и соперничавший с Дубровником.

Война шла с переменным успехом — Дубровник, имея сильный флот, сразу блокировал Котор и наносил удары с моря по владениям князя Воислава, а тот не давал покоя дубровчанам на суше. Однако перед Воиславом возникло неожиданное препятствие — сторону Дубровника приняли укрепившиеся в Зете братья Балшичи, не желавшие, чтобы Воинович расширял свои владения за их счет. В 1361 году братья стали гражданами Дубровника и совместно с последним начали готовиться к штурму Котора. Это был первый случай, когда сербские великаши (братья Растислаличи великашами тогда еще не были) столкнулись между собой. Сербская империя дала первую трещину.

Братья Вукашин и Углеша родились в Ливне в семье бедного властелина Мрнявы. Однако природные данные Мрнявы не остались незамеченными Душаном. Он возвысил Мрняву и приблизил к себе, выделив ему во владение Прилеп с Призреном, которые после его смерти достались в наследство старшему сыну Вукашину. Углеша управлял небольшим городком на границе с Дубровником, пока его не заметила царица Елена, сделав Углешу фактическим управителем Серр.

После войны с Людовиком был замечен и оценен военный талант Вукашина Мрнявчевича, ставшего теперь частым гостем при дворе государя. Все большее и большее влияние имел он на царя. Это не нравилось не только старым великашам, возвысившимся еще при Душане, как, например, севастократору Деяну, князю Воиславу (ему особенно), чельнику Мусе, но и молодым, честолюбивым, набиравшим силу великашам — братьям Балшичам и любимцу и свадебному крестнику Душана Лазарю Хребеляновичу, молодому логофету Сербского царства. Однако Вукашин сумел найти подход к Урошу и заставить его делать так, как это хотелось великашу.

Летом 1360 года Урош отпустил бесплодную жену свою, дочь князя Воислава, и женился на дочери валашского воеводы Брайко Бассараба. Свадебным кумом был провозглашен Вукашин. После этого началось подлинное возвышение старшего сына Мрнявы. Прежде всего, Вукашин попытался прекратить никому, кроме князя Воислава, ненужную войну с Дубровником, наносившую обеим сторонам большие финансовые и экономические убытки. Особенно страдали от этого блокированные с моря которцы. Они же первыми и предложили мир. Но на них особенно были злы дубровчане, считавшие, что именно которцы злонамеренно подстрекают князя Воислава. Не видя от Котора никакой угрозы, дубровчане прежде всего искали мира с Воиновичем. Община Дубровника для этой цели использовала и прибывшее в город 29 июля 1361 года посланство сербского царя. В Дубровнике посол Уроша был встречен со всеми почестями и ему оказан высочайший прием. Еще бы — ведь послом был Марко, старший сын нового царского фаворита Вукашина. И хотя тогда Марко удалось добиться лишь того, что призренские купцы, заточенные в темницы в начале военных действий, были отпущены домой (разумеется, без своих товаров), поиски мира продолжались. Посредниками в этом деле выступили боснийский жупан Санко Милтенович, а затем и сам бан Твртко. И уже в ноябре Вече избранных постановило разрешить въезд в город «всем торговцам из Сербии, кроме людей Воислава и Котора».

Окончательное согласие сторон было заключено в Оногоште (современный Никшич) в период с 11 июля по 15 августа 1362 года, после чего Урош в присутствии сербской властелы и дубровницких послов Николы Соркочевича и Дживы Николы Гундулича подписал мирный договор. И сказал при этом Урош: «Дубровчане испугались моего царства и поссорились с братом моего царства князем Воиславом и с городом моего царства Котором… И помирил я их с братом царства моего с князем Воиславом и с градом царства моего Котором…»

Это была вторая крупная победа чельника Вукашина Мрнявчевича. Зенит его славы был не за горами.

Время проносилось так же быстро, как горный ручей, стекающий с Шар-Планинских гор и превращающийся затем в мощный всесокрушающий поток, несущий свои воды к красивому и могучему Вардару. Таким этот поток выглядел отсюда, с холмистого горного плато, покрытого сочным разнотравьем и окруженного с трех сторон лесами, а с четвертой — отрогами невысоких, но красивых гор. По плато разбрелись овцы и козы, набивая свои желудки витаминами, которых так не будет хватать в сухой, почти бесснежный, но и бестравный зимний период.

Шестилетний Иван стоял на краю плато, перед пропастью, в которой гулко звенел водный поток, и смотрел, как вдалеке, над вершиной горы, парил, расправив огромные крылья, орел, выискивая себе на земле какую-нибудь жертву. Вот он на миг застыл, закрыв своим большим телом солнечный диск, а затем, сложив крылья, камнем рухнул вниз, и Иван уже знал, что орел не промахнется, что хищный крючок его клюва и острые когти вонзятся точно в тело выбранной им жертвы. Таковы законы природы: слабый всегда становится жертвой сильного.

Джюра незаметно подкрался к брату, но в самый последний миг передумал его пугать. Он положил ему ладонь на плечо и тихо спросил:

— Увидел чего?

— Орел… там, над горой, парил орел, а потом камнем вниз.

Иван повернулся лицом к Джюре и задумчиво произнес, ни к кому не обращаясь:

— Ведь это какая смелость нужна, чтобы вот так, с такой высоты, сложив крылья, рухнуть на землю.

— Нет здесь никакой смелости, — возразил Джюра. — Он ведь не на землю падает, а на спину своей жертвы. А со спины нападают только трусы.

Братья замолчали, и было слышно, как позади и глубоко внизу громыхает поток, а впереди весело перекрикиваются мальчишки, такие же, как и они, пастушки, да сыто блеют овцы с козами. Джюра с Иваном росли дружно и весело, были одинаково сильными и умными мальчуганами, и это еще больше их сближало. Они с одинаковым удовольствием помогали отцу обрабатывать поле, а матери вести домашнее хозяйство. А родителям одним справляться становилось все труднее: силы ведь с годами не прибавлялось, а семья росла, как росло и горе утраты близких. Еще двое младенцев умерло у Златана и Милицы, не дожив и до полугода, да и маленькая, полуторагодовалая Славкица не раз уже находилась на грани смерти, и только травы, собранные и заваренные бабкой Радославой, да ее наговоры помогали выходить девочку. Значит, братьям нужно было еще со Славкицей нянчиться. Редко выпадали такие минуты, когда они могли, вот как сегодня, подняться со своими сверстниками-друзьями на плато, чтобы не только овец выпасти, но и самим вволю насладиться свободой, набегаться, надышаться, отдаться такой простой и неприхотливой мальчишеской радости.