От звонка до звонка - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 27

Не успел Родион зайти, как к нему сразу устремился какой-то типчик с пухлыми щеками и маслеными глазками.

– Здравствуйте, – чуть ли не соловьем запел он. – Меня зовут Женя. Давайте знакомиться...

Он протянул Родиону руку.

– Женя – в каком роде, в мужском или женском? – сверкнул взглядом Родион.

Типчик сразу стушевался и живо слинял под нары.

Дешевый трюк, за который Родион мог заплатить большой ценой. Он знал случай, когда к одному новичку подошел такой вот «голубец» из петушиной стаи. Просто подошел и просто предложил сигарету. Новичок, на свою беду, не отказался и тем самым офоршмачился вдоль и поперек. Спать он ложился в петушином углу. Такие вот жестокие здесь законы. А в «общей» хате эти законы еще и беспредельно жестокие.

Родион застыл посреди камеры как бронзовый монумент Петра Великого – только без коня и с вещами в руках. Ждать пришлось недолго. Откуда ни возьмись перед ним образовались четыре злобных рыла с жадными до поживы глазами.

– Пожрать чо есть? – спросил один.

Просто и прямо. Никаких предисловий. И вежливости ни на грамм. А зачем она нужна, если есть сила? А силы в этом грубияне порядком. Рослый, плечистый, руки длинные, тяжелые.

– И пожрать есть. И покурить. Только не для тебя. На всех не напасешься...

– Эй, ты чо, крутой? – опасливо покосился на него второй.

И этот далеко не хиляк.

– А ты не видишь?

– Видали мы крутых, – фыркнул третий. – Вона, под нарами парятся... Лена, Ира, подъем!

Из-под шконок, которые поближе к загороженному «дальняку», выбрались два крепких парня в красных майках. Забитые, затравленные. Нетрудно догадаться, кто это такие. И женские имена говорили сами за себя.

И это были здесь не единственные представители петушиного племени. Из-под шконок на Родиона смотрело не меньше полудюжины таких же прибитых взглядов. Слишком много опущенных на одну камеру. Недопустимо много. Похоже, здесь царит полнейший беспредел.

– Зачем ты своих птичек выставил? – с презрительной насмешкой спросил Родион. – Это хата или подиум?

– Подиум?! А может, и подиум, гы-гы!.. Хочешь, мы и тебя фотомоделью сделаем?

– А разве есть за что?

– А разве нет?.. Не нравишься ты мне. Вот что мне делать, если ты мне не нравишься?

Ситуация стремительно набирала мощные беспредельные обороты. И так же стремительно выходила из-под контроля. Безбашенная отморозь видела в Родионе угрозу для своего сытого существования. И торопилась от него избавиться... А может, это люди Кабальцева? А что, запросто. Этот мент поганый на все способен.

– Да ладно тебе, Груз, не грузи чувака. А то еще в штаны наделает, – осклабился самый мордастый отморозок.

В камере было человек тридцать, не меньше. Но никто даже не пытался подать голос в защиту Родиона. Сто пудов, эти «махновцы» держат в кулаке всю хату. Никто даже пикнуть не смеет. И куда только воры смотрят. Давно пора прижать к ногтю эту отмороженную свору. Или Кабальцев мешает?.. Снова Кабальцев? Снова беспредельные прессовщики...

– Не хочешь на подиум, чувак? – спросил самый авторитетный беспредельщик. – Тогда тебе прописка нужна...

– Какая прописка? – стараясь оставаться невозмутимым, возмутился Родион. – Я не первоход. Шесть лет за мной. По понятиям, прописка мне не требуется.

– А у нас свои понятия!

Заявление в высшей степени безответственное. Потому как заявитель не собирался за него отвечать. Сто пудов, башня у него разморозилась вместе с мозгами.

– Чабан прав, – кивнул лохмач по кличке Груз. – Хоть сто за тобой ходок, все равно прописывать будем... Облажаешься, под нары пойдешь.

Деваться Родиону некуда. Он один, да еще и руки заняты. А этих четверо, плюс вся хата под ними. Не потянуть ему против этой махины. Придется принимать беспредельные условия.

– Укроп, давай тащи табурет и полотенце! – велел Чабан.

– Зачем? – спросил Родион. – Звезды считать?

– Ну, звезды, а что? – озадаченно посмотрел на него Груз.

Есть такая мулька. Новичку завязывают глаза и бьют табуретом по голове. Очень забавная шутка. Еще забавней, что после этого жертва должна сосчитать, сколько звезд он увидел.

– Не увижу я звезд, – усмехнулся Родион. – Ни одной не увижу. Так что не старайся...

Сколько сосчитаешь звезд, столько раз тебя еще и треснут табуретом по башке. Отсюда и ответ.

– Тогда давай с Левой дерись! – потребовал Укроп.

И пальцем ткнул на стену, где был изображен лев.

– Пусть он сам первый нападет, – хмыкнул Родион.

Взгляды беспредельщиков налились кровью. Правильные ответы бесили их.

– Кем хочешь работать? – зло спросил Чабан. – Метро строить или на самолете летать...

Родион понял, что в покое они его не оставят. Будут изнурять своими дебильными заморочками, пока не надоест. А потом в ход пойдет грубая физическая сила. Они возненавидели его. Или в силу своей идиотской отмороженности, или по указанию господина Кабальцева.

– Лучше на самолете, – решил Родион.

Строить метро – это ползать под шконками. Одно это зачислит его в разряд низшей касты. Самолет – это прыгать вниз головой со второго яруса в проход между шконками. Перспектива незавидная.

– Давай тогда на взлет! – ощерился Чабан.

И показал место, откуда должен был прыгать Родион.

Пришлось оставлять вещи и лезть на верхний ярус. И прыгать. Только не в свободный проход...

Высота не такая уж большая, но прыгнешь – будет больно. Особенно в душе. Ведь по факту сам «полет» – конкретное унижение. Но выход есть.

Родион незаметно выцепил взглядом Груза и Чабана – из этой четверки они самые авторитетные. И стоят к нему ближе всех. Ждут, прикалываются. Надо бы по-настоящему приколоть. По типу – яйцами к забору.

Была не была! Родион сиганул со шконки. И прямо на беспредельщиков. Конкретная цель, точные, выверенные движения, разрушительная мощь в руках, сила инерции – все это должно было принести результат. В прыжке одной рукой он взялся за голову Чабана, второй зафиксировал башку Груза. Он точно все рассчитал, поэтому смог состыковать башню одного беспредельщика с башней другого. Бац! Есть контакт! Вдобавок ко всему Родион снес их с копыт, подмял тяжестью своего тела.

Чабан и Груз признаков жизни не подавали. Их тупые мозги не выдержали тяжести перегрузки, сковырнулись с орбиты. Но скоро все встанет на свои места, и эти уроды очнутся – ринутся на Родиона. А пока против него всего двое. Но оба здоровенные и бешеные.

Укроп опомнился первым. Быстро оценил обстановку и обрушился на Родиона. Только ему слегка не повезло – наткнулся на ловко подставленную ногу. Носок кроссовки, как миксер, смешал яйца этого придурка в гоголь-моголь. Укроп взвыл от боли, опустился на колени и волчком закружил на полу.

Четвертый мордоворот позже всех оправился от неожиданности. Зато оказался самым удачливым. Он сумел зайти к Родиону со спины и взять его в жесткий захват. Как будто какое-то механическое устройство взяло его в оборот – никакой возможности вырваться. Зато можно двигать головой. Раз, два...

Башня у отморозка крепкая. Мозгов нет – одна кость. Но Родион все же добился своего. Под его ударами мордоворот обмяк, поплыл. Еще один удар, и Родион свободен.

Все четыре противника на полу. Но один уже поднимается, за ним тянется второй. Родион не стал ждать, когда Чабан и Груз набросятся на него. Подорвался к ним, крепко сжал их головы и снова жахнул одну о другую. Еще раз, еще... Теперь они не скоро придут в себя.

Укроп уже очухался от боли в яйцах. Тоже может рвануть в атаку. Но Родион опередил и этого. Со всей силы зарядил ему лбом в переносицу. И этот вырубился надолго. Оставался четвертый. Но тот до сих пор не подает признаков жизни.

Зато у Родиона жизнь продолжается. Он преспокойно направился к угловой шконке под окном, сковырнул с нее матрац с бельем, разложил свой. Ложиться не стал – потому как далеко еще не все спокойно. Возможно, еще придется помахать кулаками.

Но до этого дело не дошло.