Забудь кто ты. Город демонов (СИ) - . Катерина - Страница 36

Михаил посмотрел на воду, видно было, что он думает, взгляд у него был тяжёлым. Как бы я хотела что-то сделать для него, от чего он хоть немного улыбнётся.

— Спустя какое-то время я понял, что тебе здесь не место — ты слишком хорошая, но сейчас уже поздно об этом говорить. Но я пожалел, что позволил тебе здесь остаться, — серьёзно произнёс Михаил.

Его слова, как лезвие ножа, но одно облегчает мою боль — теперь меня отсюда не выгонят, видимо у них такие законы — если уже позволили, то остаёшься в городе без возвращения обратно в человеческий мир.

— Михаил, даже если ты меня решишь отправить в мир людей — я не вернусь туда, можешь меня убить, но я и шага не сделаю в сторону выхода из этого города! — твёрдо сказала ему, чувствуя прилив злости.

Он посмотрел мне прямо в глаза и произнёс:

— Даже при сильном желании отправить тебя назад в твой мир, я не смогу уже этого сделать. Это невозможно. Назад пути нет!

Я посмотрела на небо, пытаясь собраться с мыслями, понимая, что моё будущее теперь будет зависеть от этого города. Я понимала на что иду, хотя надежда была, что вернусь в свой мир человеком, но уже с информацией о Диме, о том, что я его могу увидеть и речи нет, скорее всего, это невозможно. Но если возможно, то я буду этого добиваться.

— Что могу сказать? Конечно, город не сказка и город не мечта, но, попадая в его сети — пропадаешь навсегда, — сказала я, посмотрев на Михаила.

Он немного закусил верхнюю губу и взглянул на меня. Боже мой, до чего красивый демон. Каким бы трудным не был с ним разговор, мне хочется его узнавать всё больше, но он слишком закрыт и недоступен. Хотя, я ведь тоже не открыта, я не предстаю перед ним, будучи собой.

— Меняешь слова в песне Би-2, — произнёс он.

— Ты слушаешь музыку? — с небольшим удивлением спросила у него.

Просто как-то не думала, что он уделяет время музыке. Его взгляд немного потеплел, а от этого потеплело и у меня на душе.

— Тебя это удивило? Что же ты обо мне думаешь, каким видишь? — с интересом спросил Михаил.

— А ты меня за честность не убьёшь? — осторожно спросила у него.

— Нет, обещаю, что в живых оставлю, — спокойно произнёс он.

Я встала на траву, глубоко вздохнув, произнесла:

— Ничего плохого я о тебе не думаю. Но что видят в тебе все — могу сказать — властного, опасного, того, кому боятся сказать лишнее слово. В принципе, для вашего мира это правильно, но скажу так — это не всегда хорошо, когда нельзя поговорить без боязни. Я понимаю, что ты второе лицо в городе, что тебе нужно быть строгим, серьёзным, наводящим страх, но чисто моё мнение — ты слишком в это вживаешься. Я бы не подумала, что ты тратишь время на музыку, что у тебя есть какие-то увлечения. Ты полностью отдан работе, ты забыл лично про себя, Михаил. Я даже уверена, что у тебя нет выходных, а свободные минуты ты, видимо, проводишь в одиночестве.

Я понимала, что у него на душе огромная рана, он потерял любимого человека, и я его понимаю, мне его жалко, У нас с ним разные ситуации и потери, но при этом есть общее слово — потеря, поэтому я не могу судить его, я сказала то, что вижу.

А обо мне так не скажут, что я забыла про себя, что у меня на уме одна работа и только ей посвящаю свою жизнь, что у меня нет интересов… Все разные, и я не могу говорить: “Михаил, ты должен подумать и о себе”. Он ничего не должен. Михаил встал и подошёл ко мне.

— Меня устраивает мой образ жизни, — коротко ответил он, посмотрев на меня.

— Хорошо, я поняла, — ответила ему, опустив глаза вниз.

Закрытое останется закрытым, я не смогу поговорить с ним по душам, как бы мне этого не хотелось. Если бы я только могла заполучить его доверие… Но об этом и речи быть не может, я с ним не честна.

— Во сколько Егор тебя должен забрать? — спросил Михаил.

Я посмотрела в телефон и произнесла:

— Через десять минут. Иди, хорошего рабочего дня, — повернулась к нему спиной, по щеке покатилась слеза, сделала всего один шаг в сторону выхода на тропинку, как вдруг Михаил развернул меня к себе.

— В чём дело? — серьёзно спросил он, смотря на меня.

— Ни в чём! — твёрдо ответила ему, вытирая слезу.

— Спрошу ещё раз — в чём дело? — не отставал он.

— Ни в чём! Отпусти меня, пожалуйста, — ответила ему, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.

— У меня нет лишнего времени, чтобы стоять и умолять тебя, поступим иначе, — холодно сказал Михаил, и тут я почувствовала обжигающую боль в ладони.

— Аааай, что ты делаешь? — жалобно произнесла я, пытаясь выдернуть руку, но всё тщетно — он держал крепко, но боли больше не было.

— Вопрос остаётся тем же! — требовательно произнёс Михаил.

Такое обращение со мной меня разозлило.

— Мне жалко тебя, я знаю, что ты потерял сестру, а вместе с ней ты потерял себя! — вырвались у меня эти слова.

Я не хотела ему говорить про его сестру, но не смогла… Он отпустил меня и с невероятной злостью произнёс:

— Это не твоё дело! Не надо меня жалеть!

Я потеряла над собой контроль, чувства переполняли меня, мне стало всё равно, кто передо мной стоит.

— Здесь всё не моё дело! Что мне сделать с собой, чтобы перестать жалеть, сострадать, плакать? Продать душу дьяволу? Хорошо, скажи мне, как с ним связаться? Я то и дело слышу — слабая, тебе здесь не место, ты другая. Да, чёрт возьми, я другая. Что мне сделать? Умереть? За эти дни чуть не умерла несколько раз, когда другие из моей группы ходят на тренировки, ночами часто веселятся, и их жизни ничего не угрожает. Только знаешь, мне это надоело, я никогда не стану как они — душа и сердце не позволят. Уходи, Михаил, я больше тебе и слова не скажу — бросила на траву телефон с наушниками и побежала, что есть силы, не зная куда, лишь бы подальше отсюда.

Но далеко убежать не удалось, он перехватил меня прямо на бегу и, к моему огромному удивлению, крепко обнял меня. Я готова была прямо здесь и сейчас потерять сознание, сердце билось с бешеной скоростью, слёзы текли ручьём.

Я очень старалась все эти дни не позволять своему я вырваться наружу, но сегодня не смогла. Зная себя, я не могу терпеть долго, когда со мной говорят с такой злостью и холодом, когда я говорю хорошо. В конце концов терпение лопается и мне становится всё равно кто со мной стоит.

Я не рабыня, я не позволю постоянно со мной говорить на повышенных тонах, приказывать мне всё время как поступать и вести себя. Сейчас, когда Михаил меня обнимал, начинала успокаиваться, понимая, что далеко не каждого он может обнять. Видимо, мои слова не смогли оставить его равнодушным.

— Ты напоминаешь мне мою сестру. Она постоянно говорила: «Нет, Миша! Я с тобой не согласна!» А когда эти слова сказала ты — меня это задело, я словно в себя стал приходить. И день изо дня, смотря на тебя, находил общие черты в характере между тобой и Авророй. И как бы я не старался быть серьёзным и холодным, у меня таковым с тобой быть не выходит. Я не знаю, как объяснить, но ты медленно возвращаешь меня от существования к жизни. Казалось бы, у меня нет никаких страхов, но нет — есть, появился недавно — я боюсь, что твоя жизнь оборвётся, как и её. Добрая душа всегда страдает — тяжело произнёс Михаил.

Слушая его, мне становилось ещё больнее, я не могла просто стоять и обняла его в ответ. Он увидел во мне некоторые черты своей сестры и открылся мне. Мы молча стояли так около минуты, мои слёзы не знали меры. Услышать такое от него — это что-то нереальное и невозможное. Вдруг услышала голос Егора — он звал меня, я ведь не вернулась к договорённому месту. Мы отпустили друг друга, и я произнесла:

— Спасибо, что открылся, Михаил, я это ценю. Иди, и, пожалуйста, когда мы разговариваем один на один, не надо быть злым, я ничего плохого тебе не делаю.

Он, тяжело вздохнув, кивнул мне и напоследок произнёс:

— Телефон забери и не раскидывайся подарками, они тут не причём.

Михаил исчез, а я спустилась к озеру и умыла лицо, затем подняла телефон с наушниками и убрала в карман. Не стала отзываться на крик Егора, а молча пошла к нему. Сейчас у меня ощущение, словно камень, нет, скала с души сдвинулась. Больше всего мне хотелось здесь найти общий язык с Михаилом и сейчас, надеюсь, это получится.