Блистательный Двор - Мид Ричел (Райчел) - Страница 98

– Мы хотим купить пай Вестхэвена, – сообщил Николас.

Эдвин преобразился.

– Замечательно! Чудесно! Мы стремимся, чтобы к нашему начинанию присоединилось как можно больше людей! Дорогая, ты не принесешь экземпляр контракта? – Его супруга поднялась по винтовой лестнице наверх, а Эдвин затараторил: – Прошу вас рассказать мне о себе, мистер и мистрис…

Мы с Николасом обменялись насмешливыми взглядами.

– Пай… вообще-то он не для нас, – призналась я и добавила: – Но от его покупки зависит и моя судьба. Пай нужен для другого человека.

Энтузиазм Эдвина поубавился.

– Это нарушает правила.

– Человек, о котором идет речь, задержан, – объяснил Николас. – Я выступаю в качестве его представителя.

– Первый раз сталкиваюсь с такой проблемой, – растерялся Эдвин.

Тем временем Мэри вернулась с несколькими листами бумаги.

– Я – его поверенный, – сообщил супругам Николас. – А эта юная леди…

– …его жена, – закончила я фразу.

Николас опешил, но быстро опомнился:

– Если у мистера Харрисона есть какие-то сомнения на данный счет, вы, конечно, сможете предъявить доказательства.

– Они в Хэдисене у члена магистрата, – сказала я.

Я открыла всем троим важную тайну, но иначе поступить я не могла. Кроме того, теперь согласно законодательству у меня появлялись официальные права, чтобы действовать от лица Седрика, особенно при юридической поддержке Николаса. Учитывая то, какие у нас неприятности, объявление о нашем браке не могло серьезно ухудшить ситуацию.

– Да, с вами не заскучаешь, – пробормотал Николас с полуулыбкой и повернулся к Харрисонам. – Полагаю, мы можем совершить акт купли-продажи здесь и сейчас, не так ли?

Эдвин нахмурился, но, подумав, уступил.

– Ладно, по рукам! Мы рады всем, кто искренне разделяет наши взгляды.

Они с Николасом принялись заполнять бумаги. Я кое-что знала про условия контракта от Седрика, но услышать подробности оказалось невероятно интересно. Колонии возникали по приказу короля, который позже во главе назначал губернаторов и посылал туда чиновников. Создание Вестхэвена было тоже инициировано Его Величеством – после того, как икорийцы отдали эти земли при очередном этически сомнительном заключении мира. Однако, в отличие от других колоний, король превратил свое начинание в чисто деловое предприятие. Он охотно шел навстречу тем, кто требовал свободы для совершения своих религиозных обрядов, будь то аланзане или кто-нибудь еще. Пусть священники Уроса и охотились на еретиков и предавали их казни, но Его Величеству было проще отправить иноверцев подальше и сразу же забыть о них.

– По сути, мы покупаем у Его Величества право управлять Вестхэвеном, хоть и остаемся королевскими землями Осфрида, – пояснил Эдвин. – Каждый пай помогает нам выплатить нужную сумму. Вскоре мы достигнем цели, и тогда мы сможем начать утверждение хартии Вестхэвена. Кстати, у нас уже есть ее черновой вариант! Наши пайщики могут принять активное участие в самоуправлении: из их числа мы изберем тех, кто займет важные посты в Вестхэвене. Позже в выборах будут принимать участие все граждане, представляете?

– А еще ваша колония – самая веротерпимая во всей Адории, – добавила я.

Мэри мягко мне улыбнулась:

– Да, такова наша главная цель.

Николас внимательно прочел все пункты контракта и предложил некоторые уточнения, против которых Харрисоны не возражали. Удовлетворившись, Николас подписал от имени Седрика окончательное соглашение, подтверждая готовность пайщика следовать законам Вестхэвена. Николас поставил свою подпись в качестве доверенного лица и задумался, держа перо над бумагой.

– Мне следует попросить вас о небольшом одолжении. Нам хотелось бы датировать контракт задним числом.

Эдвин насупился.

– Насколько давним?

– Тремя неделями раньше, – сказала я.

– Это можно счесть лжесвидетельством, – подчеркнуто возмутился Эдвин. – Вы как юрист должны понимать, что сильно рискуете своей репутацией!

– Если вы не пойдете нам навстречу, Седрик умрет! – вырвалось у меня. – Его судят за аланзанскую ересь. Мы хотим потребовать вестхэвенской амнистии!

Эдвина испугался моего всплеска эмоций, но Мэри накрыла его руку своей ладонью.

– Милый, ведь в этом весь смысл! Мы должны предотвратить подобные зверства.

Эдвин протяжно выдохнул.

– Ставьте нужную дату, – буркнул он.

После Николаса сам Эдвин расписался в качестве свидетеля, тоже поставил дату трехнедельной давности, после чего забрал у меня с таким трудом добытые деньги.

Мне хотелось расплакаться, но, вероятно, дело было в обычном недосыпе.

– Спасибо вам! Огромное спасибо! Вы так нам помогли!

Дверь постоялого двора распахнулась, и в проеме появился рабочий с лихорадочно блестящими глазами.

– Все к виселице! Сейчас будет казнь! Они приговорили к повешению аланзанского дьявола!

Николас застонал, а я вылетела из-за стола.

– Нет! Мы не опоздали! Мы не могли!

Схватив бумаги, я ринулась к двери. Николас догнал меня на крыльце.

– Подождите меня! Чернь обожает казни: там будет настоящий ад.

Николас не ошибся. Мы влились в поток людей, бегущих на площадь. Все они жаждали крови. Я пожалела, что мы не верхом, но мигом сообразила, что вряд ли нам удалось бы далеко уехать в такой толчее. Я постаралась сосредоточиться на том, чтобы лавировать среди людей, и выкинула из головы мысли о том, что станет с Седриком, если я не успею.

– Я понимала, что все произойдет быстро! – крикнула я Николасу на бегу, пытаясь перекричать шум. – Но мы должны успеть!

– Точное время приведения приговора в исполнение назначает губернатор! – отозвался Николас. – А он-то как раз стремится добиться торжества своего псевдоправосудия! Но я уверен, что сейчас будет задержка! Власти любят собирать зрителей, чтобы люди боялись и слушались! Они будут ждать, когда на площади соберется весь Триумфальный!

Я запретила себе даже думать о казни Седрика. Но в голове мелькали жуткие мысли: вдруг его все-таки повесят, и меня не будет рядом в его последние минуты?

Показалось здание суда. Виселицу уже поставили, на эшафоте стояли люди в темных одеждах. Среди них почти наверняка был и Седрик. Когда мы подобрались еще ближе, началась давка. Горожане хотели быть свидетелями казни, но места на площади не хватало. Никому не хотелось уступать отвоеванную позицию, и проталкиваться вперед стало затруднительно.

У самого края площади я заметила Айяну. Она держала ладонь козырьком, заслоняя глаза от солнца, и всматривалась в бурлящий людской поток. Заметив меня, она поспешила подойти к нам с Николасом.

– Аделаида! А я гадала, куда ты подевалась! Ты не встретила Миру?

– Нет! Я решила, что она уже здесь. Но мне надо туда – к Седрику! – потребовала я. – Айяна, я должна его спасти!

И мы втроем начали продираться сквозь толпу.

– Уоррена Дойла оправдали? – спросил Николас у Айяны.

Она хмуро кивнула.

Айяна помогала нам не затеряться в людском водовороте. Нас осыпали яростными проклятьями, но мы не останавливались. Однако мы продвигались слишком медленно: мы едва ли прошли половину пути, когда перед эшафотом встал Дойл-старший.

Но к этому моменту я уже смогла хорошо рассмотреть Седрика. Здоровую руку ему завели за спину и привязали. У меня оборвалось сердце. Уоррен Дойл стоял рядом с палачом в плаще с глухим капюшоном.

– Добрые граждане Денхэма! – провозгласил губернатор. – Мы собрались здесь, дабы стать свидетелями торжества справедливости, чтобы помочь очистить нашу колонию и изгнать из нее силы зла!

Толпа притихла, и я решила воспользоваться шансом.

– Губернатор Дойл! – заорала я. – Губернатор Дойл!

Он меня не услышал, а люди, которые находились возле нас, раздраженно зашикали. Я продолжила работать локтями.

– Сегодня вы видите на эшафоте еретика. И не простого еретика, а одного из мерзких аланзан. – Вокруг заулюлюкали. – Того, кто устраивает темные ритуалы и богохульно приобщается к шести ангелам-отступникам!