Я - сыр - Кармер Роберт - Страница 12

- Я не возвращаюсь, - говорю я.

- Нет. - отвечаю я себе.

Мой голос мешается с ветром и дождем.

"Все хорошо, все хорошо - я следую в Ротербург-Вермонт." - я думаю вслух повышая свой голос над шумом дождя. Раскаты грома отвечают мне, собаки слушают, а я прижимаю спину к дереву и внезапно чувствую отреченность. Я словно стал частью всего: частью дерева и частью ненастья, частью грома и частью дождя. Поднимаю лицо - стена воды падает вниз. И я начинаю петь:

Отец в долине,

Отец в долине...

--------------------------------

TAPE OZK006 1830 date deleted T-A.

Т: Так. Мы прибыли в точку, где у тебя появляются подозрения.

А: Я не помню прибытия в эту точку.

Т: Ты играешь?

А: Нет. Почему же я играю? Я на грани паники большую часть времени. Почему же я играю?

(пауза 5 секунд)

Т: Прости меня, если я выгляжу резким и критичным - это только ради тебя.

А: Я знаю.

(пауза 7 секунд)

Т: Мне надо проявить твою память. В последнюю встречу ты упоминал о телефонном звонке Эмми из редакции ее отца. Посетитель, редактор из Ревлингса. Ты что-то подозревал?

А: Для меня это было - забавно.

Т: Что значит "забавно"?

А: Эмми сказала, что Ревлингсе не было ни Фермеров, ни семьи Фермеров? Как-будто я пытался скрыть, инстинктивно, словно я знал, что где-то что-то не так.

Т: И что, ты думаешь, здесь не так?

А: Я не знаю.

Т: Не думал ли ты, что отец тебе врал все время? И ваша семья приехала не из Ревлингса?

А: Нет. Я не мог так думать, даже если бы я от этого лучше себя чувствовал - воспоминание о той ночи, когда мы убирались прочь. Все перемешалось.

Т: Ты разговаривал на прямую об этом с отцом?

А: Нет. Никогда. Но чувствовал, что в этом что-то не то.

Т: Что не то?

А: О, это что-то непонятное. Может быть... как если бы заглянуть в старый фотоальбом, в старые бумаги и письма, чтобы как-то доказать себе, что мы жили в Ревлингсе, что я родился здесь. Однако, это не давило. Похоже, я действительно был в панике.

Т: Это тебя так беспокоило?

А: Да. Но это только, когда я мог подумать об этом. Я был занят школой, Эмми и ее "Номером".

Т: Ты не упоминал о посетителе редактора и его сомнениях о вашей жизни в Ревлингсе матери или отцу?

А: Нет.

Т: Этот выглядит наиболее естественным, из того, что ты можешь взять.

А: Может быть. Но я этого не хочу.

(пауза 8 секунд)

Т: Но ты предпринимал что-либо, в конце концов?

А: Я?

(пауза 5 секунд)

Т: Да, ты. Иначе нам нет смысла сидеть здесь и разговаривать обо всем этом. Ты не поднимал шум после того телефонного разговора с Эмми?

А: Кажется - нет.

Т: Скажи мне, что ты делал после того?

(пауза 5 секунд)

Т: Что ты делал после того?

А: Я не могу вспомнить точно.

(пауза 15 секунд)

Он, конечно же, помнил. Все теперь было чисто и ясно, и незабываемо. Он знал, что его отец держал свои личные и официальные бумаги в выдвижном ящике стола в подвале. Страховому агенту дома требовался рабочий стол, где он мог бы заполнять никогда нескончаемые рапорта и держать эти документы и другие причендалы, имеющие отношение к его работе. Адам знал, что этот ящик хранил всякие важные документы, появляющиеся только при особых обстоятельствах. В то время он как-то нуждался в свидетельстве о рождении для вступления в организацию Бой Скаутов(Адам сбежал от туда после нескольких встреч - ему было неинтересно отдавать честь, завязывать галстук и ходить в строю). Обычно его отец закрывал этот ящик стола, а ключ был только в его связке вместе с ключами от дома, гаража и машины. Он всегда бросал эту связку в конец одного из ящиков с бумагами около главной двери, когда входил в дом. Адам ждал удобного случая.

Главное, что он осознавал свое желание проверить тот ящик отцовского стола. Он хотел убедиться, что посетитель редактора ошибался. Эмми больше никогда не упоминала об этом. Наблюдая за отцом, за его повседневным костюмом и галстуком, Адам стыдился своих подозрений. Но факт, что подозрения имелись. И, наконец, настал день, когда эта связка ключей была на столе, а отец был снаружи, он косил лужайку перед домом. Адам знал, что он может заглянуть в этот ящик. Он взял ключи. Они обжигали холодом его руки. Он слышал жужание газонокосилки и был готов среагировать, как только оно могло прекратиться. Мать была на верху. В эти дни она всегда была там. Она спускалась вниз готовить еду или делать какую-нибудь работу по дому, но по возможности она оставалась в своей комноте. Проблема была в том, что из отцовского кабинета трудно было расслышать шаги наверху.

Держа свою душу в пустоте и пряча в карман свои намерения, Адам подошел к столу, достал маленький ключик от ящика стола, повернул его, и выдвинул ящик наружу. В нем помещалась больше дюжины потемневших конвертов. Адам взял несколько. Конверты были отмечены отцовской печатью: ``Mortgage. U.S. Treasury Bonds. New England Tel. And Tel. Stocks. Birth Certificates.``

Он открыл самый верхний конверт и достал три хрустящих листа бумаги, что были внутри. Официальные бумаги, голубая печать внизу. Подписаны Тобиасом Симпсоном, Городским Клерком Ревлингса, Личным Секретарем. Адам изучал сертификат, что имел его имя: Адам Девид Фермер. "Мы дали тебе мое имя, как твое среднее," - отец объяснял ему когда-то. - "потому что всегда будет неразбериха между двумя Девидами." Адам изучал это свидетельство о рождении и вслушивался в происходящее снаружи. Его День Рождения, 14 февраля, День Святого Валентина. Его мать была сентиментальна в отношении его Дня Рождения, и Адам также. В эти дни она всегда пекла вкусные печенья в форме сердечек. "Любимый день, когда ты родился, Адам. Это день любви и нежности." - говорила она. Он рассматривал свидетельства о рождении его родителей. Такие же официальные бумаги, также с подписью Тобиаса Симпсона, Городского Клерка.

Адам просмотрел другие конверты. Страховые полисы. Карточка Социальной Безопасности его отца. Он смотрел на его карточку и ее номер. В ней было что-то новое, свежее, неприкосновенное. Почему же он нуждался в номере Социальной Безопасности? Подозрения заставили его сделать паузу, которая совпала с паузой в шуме мотора газонокосилки, и Адам задержал дыхание. Шум мотора косилки появился снова, и Адам выдохнул. Он вспомнил, что номер Социальной Безопасности необходим, например, чтобы открыть банковский счет, и его родители подарили ему на десятилетие в его собственность чековую книжку, и 50 долларов были переведены на его имя. Был извлечен еще один конверт. Он был опечатан. Адам держал его в руках, он был почти невесом. Он знал, что он ничем не рискует открывая его. И он также знал, что, вероятно, там нет ничего подозрительного. Факт, что содержимое этого ящика показалось ему смешным и нелепым.