Хроники мегаполиса (сборник) - Дяченко Марина и Сергей - Страница 28

– Где форма? Ну-ка, побежал, принес, слышишь?!

– Да пошел ты на фиг! – выкрикнул парень, вырываясь. – Какую, бля, форму?

– Эй, в чем дело? – один из мужиков, сидевших на скамейке, поднялся, другой остался сидеть, но оба смотрели на Диму.

Совсем рядом, за спиной, был Женька. Дима чувствовал его взгляд.

А если ошибка? Если этот пацан с быком на спине действительно не имеет к Женькиной форме никакого отношения?

Дима обернулся. Женька был очень бледен, маленький бледный мальчик с обветрившимися губами.

– Женя, это он тебе обещал отдать форму?

Вокруг протестующе заматерились.

– Это ОН? – переспросил Дима.

– Мужик, чего надо? Иди отсюда, пацаны играют в футбол, чего ты лезешь? – тот, со скамейки, уже стоял рядом.

– Он у моего сына форму...

– Да какую форму?! – взвизгнул переросток. – Ты, дядя, уху ел...

Выворачиваясь, парень лягнул Диму по колену. Дима не почувствовал боли, схватил за ускользающий воротник...

Его ударили по ноге. И сразу еще раз ударили; в следующую секунду мужик ухватил Диму за грудки, от резкого движения рукав его куртки поддернулся, обнажая синеватую татуировку. Дима рванулся...

– Ах ты сука?! Ты на кого руку поднимаешь?! – рявкнул мужик...

На специальных зажимах им вынесли рентгеновские снимки, мокрые, блестящие, как дельфинья шкура:

– Несите доктору, пусть опишет...

Дима прекрасно помнил, как выглядят спрятанные Ольгины слезы. Затертые, тщательно запудренные, их мог разглядеть только человек, хорошо знающий Олю...

Ольгу, поправил он себя.

За ухом у Димы надулась шишка, из рассеченной брови постоянно что-то сочилось, колено не желало сгибаться. Женька был весь в синяках, собранный, очень сосредоточенный; сильнее боли его донимал страх перелома.

– ...Нет, перелома нет. Отечность – за счет сильного ушиба... Повреждены связки. Мы можем наложить гипсовую повязку...

– Гипс?! – взвился Женька. – Но ведь перелома нет!

Дяденька-травматолог глянул на Женьку из-под очков:

– Ты же хочешь, чтобы зажило без последствий?

– Мне играть надо, – сказал Женька тихо. – У меня первенство... Мне нельзя гипс!

Травматолог перевел взгляд на Ольгу:

– Вы мать, решайте... Что до вас, молодой человек, – это Диме, – то сотрясения, на ваше счастье, тоже нет, легко отделались...

Дима потрогал шишку за ухом. Поморщился.

– Пошли, – Женька шагнул к двери, но, ступив на больную ногу, побледнел и схватился за Димин рукав.

– Жека... – растерянно сказала Ольга. – Может, гипс?

Дима давно не видел энергичную Олю такой беспомощной.

Женька замотал головой:

– Я знаю... Упражнения специальные... я восстановлюсь.

Травматолог покачал головой:

– Бог мой, какие упражнения? Впрочем, смотрите сами...

Ковыляя и держась друг за дружку, выбрались на улицу.

– Я пойду машину поймаю, – сказал Ольга. И пошла – с каждым шагом ее походка обретала обычную упругость и уверенность.

Дима с Женькой молчали.

Прохожие косились на них с подозрением – вид у обоих был тот еще.

За все время, которое потребовалось Ольге, чтобы поймать и подогнать машину, они не проронили ни слова.

Бэтмена из Димы не вышло. И украденную форму, разумеется, уже никто никогда не вернет.

С утра стоял туман, такой густой, что даже соседнего дома не было видно. Свет фар тонул в тумане – две желтых беспомощных культяпки. Дима ехал со скоростью осенней мухи; до кладбища они добирались почти сорок минут.

У ворот остановились, чтобы купить цветы. Машину оставили на горе, перед шлагбаумом; побрели сквозь опустившуюся на землю влажную вату, мимо чужих могил, оградок, плит. Шли медленно – и Дима, и Женька заметно хромали.

Ухоженные, опрятные могилы чередовались с забытыми, поросшими бурьяном, с облупившимися оградками. Женька догнал Олю и пошел рядом.

На могиле матери Дима в последний раз был пару месяцев назад. С тех пор остался маленький венок – он высох и пожелтел, но его, по крайней мере, не стащили.

Молча, в шесть рук, навели относительный порядок. Выбросили сухие стебли, повыдергали сорняки, протерли плиту с надписью «Шубина Анна Александровна»; Дима дал Женьке цветы, тот все так же молча положил их на дерн.

С эмалированной пластинки смотрела Женькина бабушка, которую он почти не помнил. Димина мама.

Дима стоял и смотрел – минут десять, и рядом так же молча стояли Ольга и сын.

Говорят, теперь существуют интернет-кладбища. Никуда не надо ехать и идти, не надо носить цветы и убирать на могиле, не надо ни о чем думать... Просто кликнуть мышкой, по-быстрому почтить память и жить дальше с чистой совестью.

– Идем...

И они пошли, не оглядываясь. Ольга говорила, что ее брат будет присматривать и за могилой Диминой мамы, что она договорилась, что ее брат очень исполнительный человек...

Дима молчал. Женька молчал тоже.

Они прошли в другой конец кладбища – туман и не думал рассеиваться – и так же прибрали на могилах Ольгиных бабушки и дедушки; положили второй букет, пошли дальше.

– Это здесь, – говорила Ольга. – Где-то в этих участках... Я была тут осенью, кажется... А, вот!

Две могилы рядышком. Родители Симы, Ольгиной американской подруги.

– Здесь надо ограду подкрасить, – сказал Дима, когда они прибрали на могилах и положили цветы. – Может, мы с Женькой в следующую субботу...

– Да, – согласился сын быстро, даже поспешно. – Ма... а за теть-Симиными... кто будет смотреть?

Ольга промолчала.

Тишина стояла над миром. Тишина, туман, безветрие.

...В Мак-Дональдсе суетились ребята в униформе официантов. По очереди вскидывали руку:

– Свободная касса... Свободная касса...

– Три чизбургера, – сказала Ольга, – две картошки, два вишневых пирога... Жека, ты будешь пирог? Значит, три вишневых пирога, два кофе, три маленьких кока-колы...

– Я не буду кока-колу, – сказал Дима.

– Значит, две кока-колы... Все?

Парень у кассы назвал сумму.

– Ого, – сказал Дима. Ольга молча расплатилась.

Сели за свободный столик; в противоположном углу праздновали детский день рождения. Гости в картонных шапочках, похожих на кокошники, шарики, флажки с изображением веселых уродцев, картонные стаканы с торчащими соломинками, довольные взрослые вокруг...