Иллюзорный мир (сборник) - Диксон Гордон Руперт - Страница 27

— Хватит, перестань, не нужно приукрашивать легенду новыми подробностями, — мягко прервал его мэр. — К сожалению, у моих людей подобные галлюцинации возникают сплошь и рядом. До сих пор очень многие обращаются ко мне, ища избавления от этих навязчивых видений. Некоторым из них я могу помочь. Другие же, подобно бедняжке Каи Мири… — Он снова вздохнул. — Я могу сказать им лишь то же самое, что сейчас говорю тебе. Галлюцинации являются результатом расового комплекса вины за то, что много лет назад наши предки столь немилосердным образом обошлись с другим народом, обрекая его на страдания.

— Но, — возразил было Фелиз, но Эль Хоска упреждающе поднял руку.

— Я могу понять, что тебе они кажутся вполне реальными.

— Ах, все-таки можете?

— Конечно. И убежден, что досаждают они тебе ничуть не меньше, чем если бы они были настоящими, живыми людьми.

— Пожалуйста, не могли бы вы повторить это еще раз, — мрачно сказал Фелиз.

— Разумеется. Я не хочу, чтобы ты подумал, будто бы я ничего не понимаю. Я охотно верю, что они досаждают тебе не меньше, чем настоящие люди.

— Спасибо.

— Но уж я-то знаю, что они совсем не настоящие. На самом же деле они являются чистейшим плодом твоего воображения. И повинны в этом твое уязвленое самолюбие и подсознание. На самом же деле — и уж можешь мне поверить, я много повидал на своем веку и знаю толк в подобных вещах — тебе даже нравятся те неудобства, которые они тебе причиняют. Именно поэтому ты и создаешь себе эти образы.

— Чушь, — отмахнулся Фелиз.

— Поэтому когда я говорю, что все понимаю, не нужно воспринимать это, как невежественное сострадание к тем неудобствам, которые там сам себе создаешь. С моей стороны было бы высшей степени неразумно испытывать жалость к человеку, который на самом деле забавляется столь нелепым образом — и к тому же еще кичится слабостью своего духа. Ты даже представить себе не можешь, как далеко может завести человека подобная привычка идти на поводу у собственных иллюзий.

— Ну, я даже не знаю, что сказать, — проговорил Фелиз.

— Зато я знаю, — продолжал Эль Хоска. — Однажды ко мне пришел человек, который верил — обрати внимание, искренне верил — что его случайно подстрелил один из этих воображаемых фантомов.

— Просто невероятно!

— И тем не менее, это так. Причем, иллюзия была столь сильна, что у него на теле даже появилась сильно кровоточащая огнестрельная рана. Собрав последние силы, он пришел ко мне за помощью. Разумеется, я сделал для него все, что мог — все признаки истерического состояния были на лицо прибегнув к немедленно гипнотерапии; однако, кровотечение не прекращалось, а затем он вдруг побледнел и умер.

— До самого конца не желал расставаться со своей иллюзией? — уточнил Фелиз.

— Да. Этот человек, — проговорил Эль Хоска срывающимся от охвативших его переживаний голосом, — был психологическим уродом!

Еще какое-то время они шли молча, и каждый был явно погружен в собственные невеселые раздумья. Площадь же была уже совсем близко.

— Так что ты должен понимать, — торопливо заговорил Эль Хоска, почему для нас крайне важно, чтобы ты остался здесь. А наличие у тебя галлюцинаций лишний раз подтверждает мою правоту. Я предвидел это.

— Что вы предвидели? — Фелиз с подозрением посмотрел на него.

Эль Хоска вздохнул.

— Сам ты никогда не обратил бы на это внимания, — сказал он. — Но несмотря на ярко выраженные… э-э-э… различия в телосложении, ты обнаруживаешь удивительное сходство с некоторыми из наших людей. Особенно твои черты лица… я, конечно, не знаю точно, с чем это связано, но почти не сомневаюсь, что между нами и тобой существует некая форма родства.

— На кой черт мне сдались такие родственнички, — пробормотал Фелиз себе под нос.

— А если так, то мы несем обязательства друг перед другом. Буду откровенен с тобой… — Мэр остановился и к своему удивлению Фелиз увидел, что в глазах у старика стоят слезы. — Последнее время дела у нас идут не очень хорошо. Мне стыдно признаться в этом, но в моем подчинении осталось всего лишь два человека, которые соглашаются выполнять необходимую работу по обслуживанию комплекса штамповки одежды из пластика — это единственный механизм, без которого мы не можем обойтись. И лишь немногие согласны собирать орехи и ягоды не только для себя и своих детей, но и для других членов общества, вероломно нарушая заповедь о том, что все должно делиться на всех.

— Ну вообще-то, при таком положении вещей…, - смущенно заговорил Фелиз.

— Пожалуйста, позволь мне закончить, — сказал Эль Хоска, касаясь руки Фелиза. — Я старый человек, жить мне осталось не так уж много, и что, скажи на милость, станется с этими людьми после того, когда меня не станет? Складывается такое ощущение, будто у нас чего-то не хватает. Понятия не имею, в чем тут дело. Вот уже много лет я анализирую факты нашего существования, и за все это время так и не смог установить, что же нам мешает. Наша жизнь здесь идеальна. Каждому члену общества созданы все условия для самовыражения. Природные богатства неисчерпаемы. По идее мы должны бы жить и процветать. Вместо этого наш народ хиреет и вымирает. Все должны быть счастливы, но на деле мы подавлены и недовольны жизнью. Кто-то должен исправить это упущение, найти то, что проглядел я, и спасти мой народ.

Друг мой, — Эль Хоска с робкой надеждой заглянул в лицо Фелизу, если бы такой человек, как ты взял бы на себя смелость разделить со мной тяжесть моей ноши и занял мое место после того, как меня не станет, это стало бы спасением для всех.

Фелиз смущенно фыркнул.

— Что ж, подумай об этом, — сказал Эль Хоска.

Они вошли на площадь. И в тот же момент черные стражники с оружием в руках с криками бросились к Фелизу и окружили его.

Глава 10

Фелиз был вынужден спешно придумать какое-то оправдание, и, извинившись перед Эль Хоской, он в сопровождении вооруженных охранников отправился в апартаменты правителя.

— Диверсант! Предатель! — подпрыгнув от злости, заорал Таки Маноаи, стоило лишь Фелизу появиться на пороге. Глаза его вылезли из орбит, на шее вздулись толстые жилы. — Сейчас я разберусь с тобой по-свойски! Вон! Все вон!

Последние слова были обращены к стражникам, которые покорно попятились к двери и, толкая друг друга, поспешно выскочили в коридор. Фелиз мысленно приготовился к самому худшему; но как только закрылась дверь, глаза Таки вернулись в свое нормальное положение, а жили на шее исчезли. Правитель обессиленно опустился в кресло, стирая пот со лба изящным черным платком, на котором были вышиты замысловатые узоры — черным по черному — после чего поспешно извлек откуда-то бутылку и два стакана.

— Уф! — отдувался он, наполняя стаканы и укоризненно протягивая один из них Фелизу. — Скажи на милость, чего ради тебе понадобилось сбегать? Я уж думал, что ты бросил меня. Навсегда покинул. Просто взял и ушел. Ну так за чем дело стало?

— Как это «за чем»? — Фелиз недоуменно уставился на правителя.

— Ты только скаэи. Я все улажу. Ты же меня без ножа режешь. Так что просто назови свою цену.

— А-а… — начал было Фелиз.

— Ну вот, всегда так! Никакой инициативы! — воскликнул Таки, от отчаяния треснув кулаком по столу, отчего стоящая там бутылка подпрыгнула и едва не опрокинулась. — Они же как скот. Выполняют приказы — да, в наилучшем виде. Но отдать все приказы попросту невозможно! Увы-увы! Человеческие возможности небезграничны, а в сутках всего двадцать четыре часа. Ты только оглядись вокруг… — Он с горечью усмехнулся и залпом осушил свой стакан.

Фелиз посмотрел по сторонам. Но не увидел ничего особенного. Это были все те же бестолково заставленные мебелью апартаменты, и не похоже, чтобы со времени его последнего визита здесь хоть что-то изменилось.

— Все условия для красивой жизни. Живи себе припеваючи и ни о чем не задумывайся, да? — проговорил правитель снова плюхаясь в кресло. — Но только так уж получается, что эта красивая жизнь сопровождается примерно шестьюдесятью нервными срывами в день. Скажу тебе по секрету, быть правителем — это просто убийственная работа. Но вконец меня добивают вовсе не необходимость принятия каких-то важных, эпохальных решений, а самая обычная, каждодневная рутина, мелочевка — внутренние решения, принимаемые на уровне департаментов.