Маятник Судьбы - Чекалов Денис Александрович - Страница 13

– Мне не нужен обман или наркотик, демон.

– Конечно нужен. Тогда что ты здесь делаешь? Зачем пришел сюда, в безжизненную пустыню, и строишь мне угрожающие рожи? Зачем решил бороться со злом? Есть только одна причина – забыться, выбросить на время из головы свою боль и свои разочарования.

– Не совсем.

– Тогда почему?

– Есть две силы, которые движут миром…

– Только не говори, что это любовь! Не порть хорошее впечатление, которое у меня о тебе сложилось.

– Любви не существует. Это всего лишь фиговый листок, который люди натягивают на то, чего стыдятся, – жажду совокупляться и страх одиночества. Я говорил о других силах – единственных, которые остаются нам после взросления.

– И что же это?

– Боль и ненависть.

– Фу, как некрасиво! Герой не должен никого ненавидеть. Он благороден, ездит на белом коне и спасает девственниц… от девственности, наверное. Он сражается ради добра, потому что это правильно. Если он и убивает злодея, то только случайно, сам того не желая, а потом долго и картинно грустит. А ненависть – нет! Она разъедает душу, сердце, почки и прочий ливер. Ненависть пристала негодяям, которые в конце саги проваливаются куда-нибудь глубоко, скажем, в бездну или в яму садового туалета. Как может герой ненавидеть?

– Ты прав, демон. Ненависть разъедает душу человека. Вот почему большинство людей прячет голову в песок, соглашаясь медленно гнить изнутри. Но ненависть остается, от нее не избавиться добрыми словами о белом коне. Ненависть – это огонь, который движет взрослыми людьми.

– Разве это не должна быть любовь?

– Любовь – обманка для молодых, которые еще не разбивали носа о дубовый ствол.

– При чем тут дубовый ствол?

– Не знаю, зато звучит оригинально. Я был в Лернее, де­мон. Я видел кровь, я видел, как умирали невинные люди – по своей глупости и из-за подлости других. По-твоему, я не должен был испытывать ненависти? Или теперь я могу забыть об этом? Увы.

– И что же?

– Ничего.

Я развел руками:

– Я буду кормить свою ненависть, чтобы она не пожрала меня самого. Ты – один из тех, кто виноват в смерти людей Лернея.

– Я никогда не был в Лернее.

– Возможно. Значит, ты убивал в другом месте. Я прижму тебя к ногтю, и мне станет немного легче. Некрасиво? Наверно. В сагах об этом не напишут. Но ты больше не будешь портить жизнь людям, а я смогу лечь спать со спокойной совестью.

– Ненависть и месть. – Демон покачал головой. – И куда девались прежние герои, которые восхваляли доброту, свет и розовые маргаритки?

– В книги, демон. В книжках они родились и никогда их не покидали. В жизни все по-другому. И в смерти тоже.

– Пожалуй. Но мне жаль тебя огорчать. Как ты собираешься «прижать меня к ногтю»? Тюрьма Сокорро – огромный подземный комплекс. Неужели ты станешь брать его штурмом? Много людей при этом погибнет – невинных людей, о которых ты, неизвестно отчего, так заботишься. А после того как вы захватите все этажи – что же? Меня уже там не будет. И ты снова проиграешь, эльф. Ты не ошибся – в жизни все по-другому. Здесь зло побеждает – всегда и везде. Вот почему люди пишут яркие книжки о силе добра и света. Будь это правдой, книги бы не понадобились.

Я поднялся на ноги.

– Знаешь, чем плохо вставать с камня? – спросил я. – Попадаешь в дурацкую ситуацию. Тебе приходится либо шлепать себя по заднице, чтобы отряхнуть пыль, либо ходить с белым пятном на седалище. Вот почему я всегда подкладываю носовой платок…

– Ты уходишь?

– Конечно.

– А наш разговор?

– Он закончен.

– Но ты мне не ответил.

– Разве? – Я обернулся.

– Ты не сможешь захватить подземный комплекс Сокорро! – закричал демон.

– А кто сказал, что я хочу его захватить?

Легкий ветер поднялся над пустыней. Он проходил сквозь фигуру демона, и изумрудная накидка оставалась неподвижной.

– Я пришел из преисподней, – сказал монстр. – Я окружил Сокорро стеной пламени.

– Есть сила, которая гораздо сильнее огня. Это лед. Когда наши мечты начинают приносить нам одну боль, все, что нам остается, – это заморозить их где-то на дне души.

Я расправил плечи и поднял руки, словно раскрывая крылья. Пару мгновений мои пальцы покоились в пустоте; потом я ощутил присутствие других.

Маги и колдуны, волхвы и друиды медленно окружали тюрьму Сокорро, и все, что мне оставалось, – это замкнуть круг.

– Несчастный эльф! – воскликнул демон. – Что ты намерен сделать? Запереть меня в ледяной сфере? Это бесполезно – я все равно выберусь оттуда.

Мои руки ощутили прикосновение мороза. Холод покалывал кожу ледяными иглами. Их становилось все больше, пока я не начал чувствовать боль.

Маленькая трещинка пробежала по глади пространства перед моими глазами. Потом вторая, третья; тонкая ледяная паутина вилась и ширилась между мной и фигурой демона.

– Нет смысла оттягивать неизбежное! – закричал он. – Рано или поздно я пробью ледяную сферу.

Я откинул назад голову и закрыл глаза. Звуки далекого пения донеслись до моих ушей. Десятки людей, которых я не видел, которых никогда не встречал, ткали вместе со мной морозную сеть вокруг тюрьмы Сокорро.

– Думаешь, ты победил, эльф? – спросил демон. В голосе его звучал не гнев, а разочарование – разочарование во мне. – Нет, ты проиграл. Несколько лет – и я пробью эту преграду. И все это время вы будете не радоваться победе, а дрожать от страха, не зная, когда я приду. Разве это не глупо, эльф?

Пение стихло. Огромная ледяная сфера выросла в сердце пустыни, и даже раскаленное солнце было не в силах ее растопить. Толстый слой льда окутал тюрьму Сокорро со всех сторон – и высоко в небе, куда не доставал взор, и глубоко под землей.

Сфера была прозрачной, но она уже начинала покрываться изнутри белыми разводами инея, и я знал, что скоро убежище демона надолго скроется от человеческих глаз.

– Это как больной зуб, эльф, – произнес монстр. – Ты должен был вырвать его сейчас, раз и навсегда. И ты мог это сделать. А вместо этого предпочел несколько лет наслаждаться болью.

– Боль – одно из немногих чувств, которое не лжет, – сказал я.

Белые облака вспыхивали и разрастались в толще ледяной сферы. Я уже почти не мог различить за ее стенами демона тюрьмы Сокорро.

– Рад, что ты так считаешь, – произнес монстр. – Боли у тебя впереди очень много. Ты еще вернешься сюда.

Я знал, что он прав.

5

– Пришлет он мне счет, – процедила Франсуаз, – как же. А кто его просил падать в бассейн?

Маленькая опрятная пикси с удивлением обернулась, смотря нам вслед, но Франсуаз продолжала бубнить себе под нос, не обращая внимания на окружающих.

– Следовало врезать ему по седалищу как следует. Пусть бы провалился внутрь портала. Поплескался бы в астрале, глядишь, и голову бы от глупостей выполоскал.

Наше расставание с сэром Томасом не было дружеским, и не по моей вине.

Чартуотер чинно пожал мне руку, всем своим видом давая понять – ему приятно общаться с умным и благородным эль­фом. А всяких разных демонесс, которым место не среди образованных людей, а на оркской гладиаторской арене, он и в упор не видит.

Не знаю, почему, но Франсуаз это не понравилось.

Возможно, общение со мной создает у нее комплекс неполноценности.

Бедняжка!

Она пару раз пыталась встрять в разговор, но сэр Томас недаром избран главой Анклава нежити и занимает эту должность вот уже тысяч пятнадцать лет.

Он не прерывал Франсуаз, не обжигал девушку взглядом – холодным или пламенным, не отказывался смотреть в ее сторону. Он даже не игнорировал демонессу.

Он просто не допускал ее в свой мир, и это было гораздо обиднее.

Если вы хотите узнать, в чем разница между первым и вторым, приезжайте в кафедрал Анклава во второй четверг месяца (тогда сэр Томас устраивает встречи с общественностью) и начните задавать ему какие-нибудь глупые вопросы.

До нашего отправления в Аспонику еще оставалось несколько часов, и Франсуаз твердо решила провести их в бурчании.