Фальшивый наследник (СИ) - Шилов Игорь Александрович - Страница 49

  - Это самые лучшие - донеслась до моего, все слышащего уха фраза старшего командира, брошенная им, одетому по странной моде, человеку, на ставшем мне более-менее знакомом языке.

  - Покупатель! - выстрелило у меня в голове, моментально разорвав её в клочья.

  Перс лишь кивнул головой в ответ и величественно преодолев оставшееся до нас расстояние, медленно пошёл вдоль замеревшего строя. Чем он занимался, останавливаясь возле каждого из трёх моих товарищей, стоявших на левом фланге, я не видел, моего бокового зрения хватило лишь на то, чтобы разглядеть его безмолвное общение с моим соседом, получившим четвёртый порядковый номер, после трансформации нашей коробки в десяток. Скосив глаза на, разодетого во всё цветастое, мужчину, я наблюдал за тем, как он придирчиво разглядывает очередного курсанта, то отодвигаясь от него на пол шага, то снова приближаясь почти в плотную, словно стараясь по запаху определить свежесть предложенного ему, живого товара. Минуты три приплясывал покупатель в метре от меня, пока до конца не удовлетворил своё безмерное любопытство возле очередного персонажа из нашей группы. Кивнув четвёртому номеру на прощание, придирчивый торговец сделал приставной шаг вправо и оказался как раз на против меня. Первым делом важный господин бросил внимательный взгляд на мои руки, потом на ноги, будто пытаясь выяснить на месте ли они у меня, а удостоверившись, что с этими частями тела всё в порядке, поднял свои карие глаза и с низу в верх посмотрел в мои серо голубые, по внутреннему ощущению в данный момент ничего, кроме преданности делу и дружелюбия, не излучавшие. Наши взгляды врезались друг в друга, брызнули искрами ненависти и тут же снова разлетелись по сторонам с быстротой метеора. Покупатель, в общей сложности, простоял возле меня не больше десяти секунд, а затем резким движением переметнулся к моему правому соседу, в попытке отыскать взаимопонимание уже в его глазах.

  - Почувствовал видно, что я к его родственникам отношусь не очень? - подумал я и на всякий случай пробормотал про себя простенькую молитву, как мне показалось, пригодную для отвода неприятностей именно в таких случаях.

  Ретивый потребитель, по всей видимости, не первый раз посещал эту школу, так как одного прохода вдоль нашего строя ему за глаза хватило, чтобы определиться с будущими покупками. Развернувшись в конце шеренги, он невозмутимо пошагал в обратном направлении, на ходу тыкая своим изящным, загорелым пальчиком в грудь очередного, понравившегося курсанта, попутно что то говоря ему на своём родном языке. На этот раз я позволил себе не много повертеть головой и всё происходящее вокруг мог видеть в полном объёме. За свою дальнейшую судьбу я не опасался и поэтому стоял спокойно, зная, что ужинать сегодня буду там же, где и вчера. Ребятам, родом из южных широт, и у меня дома, против нашей молитвы, не было особо чего противопоставить, а здесь так и вовсе им лезть на неё всё равно, что с мечом кидаться на пулемёт с полным магазином. Как я предполагал, так оно и вышло. Покупатель спокойно прошёл мимо, даже не взглянув в мою сторону, при этом ткнув пальцем в обоих моих соседей, справа и слева, сделав своим поступком мне, огромное одолжение. Я готов служить кому угодно, но только не этим, своеобразным жителям незнакомых ещё мне регионов, очень похожим на наших боевиков из горячих точек и ничего с собой поделать, по этому поводу, не могу. Таким уж уродился. Дружить по соседски, как допустим с Фархадом, ещё сумею, а вот прислуживать нет, на это у меня моральных сил не хватит.

  Домой бежали втроём, с остальными свидеться ещё, навряд ли когда придётся. На их долю выпала нелёгкая судьбинушка, отправиться к чёрту на рога в те края, откуда, по словам знающих людей, покупатели к нам редко приезжают. Ну ж, кому то из нас в любом случая должно было не повезти. Обидно только, что так много человек из тех, с кем успел сдружиться, вытащили несчастливый билет, дающий право отправиться в не очень хорошем направлении.

  Долго печалиться остаткам нашего десяток, всё понимающий наставник, не позволил.

  Первым делом он оставил нас без обеда, затем нагрузил на стадионе таким комплексом упражнений, будто у него под началом было не три человека, а как и прежде, десять. И ко всему прочему, после ужина, расквартировал нашу крохотную команду не в, ставшей любимым домом, палатке, а в совершенно чужом шатре, где проживали салаги, нашедшие приют в этом лагере не больше месяца тому назад. В общем отыгрался по полной за нашу неспособность представить покупателю товар лицом, сволочь. Один раз пропустить положенный распорядком дня приём пищи, не страшно, бегать и махать мечом до потери пульса, даже на пользу, а вот жить в одном кубрике с молокососами, не познавшими всех тягот воинской службы, это уже через чур. Возмущаться вслух, перегибу на местах, никто из нас конечно же не стал, ещё свежи в памяти результаты похода к начальству двух наших бесследно исчезнувших товарищей по службе, но показать зубы людям, заставившим нас заново проходить давно забытый курс обучения, мы всё же осмелились. На первой же общей тренировке каждый из нас так отделал своего молодого напарника по спаррингу, что никто из них, к концу занятия, не мог держать деревянный меч в руках. Пострадавших было жалко, но оставить всё, как есть, безропотно повинуясь чьей то извращённой воле, мы не желали. А зря, так как эффекта от нашей выходки было на копейку. Командир усиленной нами группы не обратил никакого внимания на повреждения своих "юных" подопечных. Напротив, на его идеально выбритой физиономии читалось огромное удовлетворение, полученное от нашего безобразного поступка, лишний раз подтверждающее непреложную истину: слабых обижать - лишь над собой потешаться.

  На следующую выставку продажу нас повели дней через пять, в компании с менее обученными представителями воинства меченосцев. Как и следовало ожидать, к продвинутым ученикам интерес со стороны покупателей был выше, чем ко всем остальным, но меня это обстоятельство снова никак не задело. Я и на этот раз был обделён вниманием, в упор не замечавшего меня, представителя неизвестной страны и также, как и в первый забег, вернулся в свой лагерь, но уже без старых товарищей, отправившихся в плавание к новому месту службы.

  Время шло, я продолжал совершенствовать своё мастерство среди специалистов по рубке себе подобных, повышал выносливость, силу и моральный дух, однако ничего из этого перечня ни оказало никакого влияния на мои взаимоотношения с покупателями. Показатели моей реализации неизменно оставались нулевыми, независимо от их национальности, внешнего вида и дружелюбия. Люди, желающие потратить немалое количество средств на живой товар, из раза в раз будто бы не замечали меня, отдавая предпочтение более дешёвым, но в то же самое время и менее умелым курсантам. Такое положение дел не могло не настораживать моих командиров, недовольство открытым текстом читалось на их лицах и само собой передавалось мне, отражаясь на моём, внезапно пошатнувшемся, душевном состоянии. Пытаясь разобраться в происходящем, я даже задался вопросом, никогда до этого не посещавшим мой мозг, по причини его нематериальности. Уж не сглазил ли меня этот арабишка, в цветастом костюме? Не наложил ли он на мой облик какое нибудь, одному ему известное, проклятие? Ну, не может же быть такого, чтобы запросто так на мои достоинства наплевало аж целых четыре, вполне симпатичных человека, желающих обзавестись качественными бойцами, умеющими грамотно работать с холодным оружием.

  На пятый раз, моей бесполезной беготни по пыльной дороге, терпение руководителей нашего лагеря, должно быть, дало огромадную трещину и оно, не знаю уж самостоятельно ли или с подачи высшего командования, совершило со мной неожиданный и крайне бесчеловечный акт, наверняка в назидание остальным курсантам. Меня, без всяких объяснений, в одночасье, перевели из средней группы мечников, в самую младшую лучников, всего пару недель назад скомплектованную в моём старом лагере. Событие это нанесло урон не только моему высокому авторитету профессионала, но и сильно подкосило меня морально, заставив заново вспомнить, казалось навсегда забытые, симптомы нервного расстройства. Предела моей злости: на бестолковых командиров, тупых сослуживцев, глупых покупателей, да и на себя любимого, не было конца. Мне хотелось порвать их всех скопом и по одиночке, но реально повлиять, каким то образом, на это несправедливое перемещение, на дно учебного процесса или хотя бы кому то отомстить за него, я не имел никакой возможности. Меч у меня, пускай и деревянный, конфисковали, общаться с дротиками строго на строго запретили, а искусству посылания стрел из лука, мне ещё предстоит обучиться. Даже волосы вырвать, в отместку за коварное зверство, совершённое со мной, и то не у кого было, кругом болтались одни лысые мужики, а морду бить начинающим солдатам, нет, на одни и те же грабли я два раза не наступаю.