Длинные руки нейтралитета (СИ) - Переяславцев Алексей - Страница 74

  - Дело серьезное?

  Подразумевалось: 'Дело секретное?'

  - Пожалуй, что так.

  - Пошли ко мне в кабинет.

  То помещение, куда оба направились, скорее предназначалось для отдыха, чем для работы. Хотя там был небольшой стол и удобный стул, но также имелась кушетка.

  - Садись и говори все. Чаю не предложу, извини: у самой нет.

  Неболтай рассеянно кивнул. Видно было, что мысли его бесконечно далеки от каких-либо напитков.

  - Сразу скажу: только я это и видел. Даша-то наша на Камчатском уж два дня как шурует. Храбрая девка, слов нет. И перевязывает умело. Только раз она не устереглась, достала серебряную пластину и в нее с тобой разговаривала, а я услышал и увидел. А после ты приказала одному из моих ребятишек держать оседланного коня наготове у госпиталя. Он тебя послушал, да только и мне доложил, как я есть его начальник. Это значит, ты готова в любой миг мчаться наметом на Камчатский, ежели Дарья позовет. Ездить верхом, как понимаю, ты умеешь. А у меня из головы нейдет: ведь тогда на тебя напали, может быть, и не торговцы рабами. За твоей головой охотились, вот что. Уверен, что англичане с французами про все вас пятерых уже довольно знают. Так что егеря не упустят случая стрельнуть и по тебе тоже. Того и опасаюсь.

  - Вот оно что... За беспокойство благодарствую, но ты всего не знаешь, Тихон Андропович. Для начала, это мой долг помогать раненым.

  - Вот в госпитале и помогай.

  - Иной раз приходится бежать к больному, было у меня уж такое... там. Но есть еще кое-что.

  Взгляд молодой женщины вдруг обрел кинжальную остроту.

  - Обещай, что никому не разболтаешь.

  Казак перекрестился и поцеловал крестик.

  - Иисусе Христе и богородица пресвятая, пред вашим ликом обещаю, что болтать не буду.

  - У всех наших особенный щит есть.

  - Бронь, никак? Так она пулю не удержит.

  - Бронь - это что?

  Хорунжий объяснил.

  - А, вроде доспехов? Нет, у нас другое. Магия. Проверяли: держит пулю пистолетную и даже винтовочную, с любого расстояния. Правда, меня с ног сбить может, это да. Я ведь не особо тяжелая. Вот ты - другое дело. Тебя разве что пошатнет.

  - А если в голову?

  Женщина чуть снисходительно улыбнулась.

  - Уже об этом подумали. Как мне говорили, щит очень непростой, но защиту дает всему телу. Впрочем... о прическе ничего не упоминалось. Видно, как раз ее пуля попортить может. Я представляю себе этот ужас...

  Неболтай сначала посмеялся, но после чуть задумался.

  - Нет, Марья Захаровна, уж постарайся лишний раз туда не соваться. Не только пули там летают: и ядра, и осколки.

  На этот раз в раздумья впала Мариэла.

  - Ядра, говоришь? А ведь ты подал идею, Тихон Андропович. Не моя специальность, но, если не ошибаюсь, можно и против ядер щит сделать. Правда, тот будет куда дороже. И кристаллы другие, и заклинания сложнее... Надо будет Тифору сказать. Тут большая теоретическая работа, уверена.

  Нахимов получил письменный рапорт от Семакова и тем не менее пожелал лично выслушать подчиненного.

  Вопросы так и сыпались:

  - То, что дождь и ветер были, мне известно-с. Однако не заметили ли вы погодных изменений?

  - Каковы были ваши побуждения к атаке головного транспорта?

  - Вы лично видели пробоины в корпусе 'Херсонеса' или положились на сообщение Руднева?

  - Насколько действенны малые гранаты противу больших?

  Лицо начальника было настолько бесстрастным, что капитан второго ранга вряд ли мог бы определить, в какой степени доволен или недоволен адмирал. И это виделось наиболее скверным. Самым же каверзным показался последний вопрос:

  - Каковы, по вашему мнению, должны быть выводы в части тактики?

  Тут уж командир 'Морского дракона' не выдержал:

  - Ваше превосходительство, осмелюсь спросить: имеете вы в виду выводы, прямо относящиеся к сражению, или же выводы, относящиеся к будущей тактике?

  - Выводы, касающиеся тактики прошедшего сражения, вы уже сделали-с.

  Интонация ответа Нахимова никому не показалась бы вопросительной. Не было сказано вслух: 'Иначе вы были бы полным дураком'.

  Семаков глубоко вдохнул и выдохнул.

  - Ваше превосходительство, наибольшее преимущество наших двух кораблей перед противником состоит в дальнобойности гранатометов. Также мы превосходим его в скорости и маневренности. К 'Морскому дракону', разумеется, это относится в большей степени, чем к 'Херсонесу'. Поэтому если мой корабль может позволить себе атаку в условиях ограниченной видимости, то 'Херсонес', на мой взгляд, при этом подвергает себя неоправданному риску...

  При этих словах невозмутимая маска на лице Нахимова на мгновение обрела прищур.

  - ...посему на будущее полагаю непременным атаковать группой лишь в условиях достаточной видимости, когда поражение неприятеля возможно с дальней дистанции. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что через три дня повреждения корпуса 'Херсонеса' будут устранены. Полагаю весьма важным сохранение полной боеспособности пароходофрегата, ибо, насколько мне известно, в Тулоне в постройке пять броненосных тяжеловооруженных кораблей. Возможно, часть из них уже готова к спуску на воду. У меня нет оснований сомневаться в здравом смысле французов. Следовательно, они пойдут эскадрой. Справиться с таковой или хотя бы отогнать от наших берегов возможно лишь вдвоем. И при условии обретения Рудневым и его командой достаточного опыта.

  - Вы настолько уверены, что сладите с такой эскадрой?

  - Никак нет, ваше превосходительство, не уверен. Но это задача такого вида, что выполнить ее надлежит даже ценой риска больших повреждений и потерь в людях.

  На этот раз на лице Нахимова проступило явственное недовольство.

  - Извольте объясниться, капитан второго ранга.

  - Броненосная эскадра ничуть не поможет взять Севастополь. Самое большее, на что французы могут рассчитывать: бомбардировка какой-либо из прибрежных целей, причем такой, где гранатометов заведомо не имеется. Взятие же Севастополя силами экспедиционного корпуса лично я полагаю невозможным. До сего дня все штурмы бывали отбиты с великими потерями для неприятеля. Однако успех броненосцев позволит объявить по всей Европе, что Черное море отныне русскому флоту отнюдь не принадлежит. Мы обязаны доказать обратное.