Гончие преисподней - Чекалов Денис Александрович - Страница 69

– Вы здесь ни при чем, Майкл. Испытание, которое вам предстояло пройти, даже еще не началось. Это не я низвергнул вас в Нидаар. Вам не следовало играть с магией Любви, находясь рядом с Алмазной горой.

Он вскинул руки, и его алое одеяние поднялось вслед за ними, как занавес.

– Мы, демоны, никогда не используем волшебство. Оно слишком опасно. Когда применяешь могущественные заклинания недалеко от священных или проклятых мест – результаты обычно бывают печальными. Так и произошло с вами.

– Злые или благие чары лежат на Алмазной горе?

– Не знаю. Да и какая вам теперь разница? Вы в преисподней, но ваша судьба более не в моей власти. Если говорить точно, то вы находитесь даже ниже, чем последний из кругов ада.

– Нидаар.

– Правильно. Место, которого боятся даже демоны. Наш мир полон противоречий. Сами по себе мы не злы, но наша работа – карать тех, кто провинился при жизни. Злость, отчаяние, ненависть – все эти эмоции стекают вниз, сквозь стальные решетки клеток, с кровью и слезами грешников.

Он встал, и пенек исчез.

– Никто не знает, существовал ли Нидаар вечно или же он возник постепенно, по мере того, как преисподняя наполнялась страдающими душами. И никто не осмеливается выяснить. Простите, Майкл, но здесь даже я вынужден вас покинуть. У меня нет власти в этих пределах. Мне жаль – я действительно хотел вам помочь.

Серые облака начали наползать на демона, скрывая его от моих глаз.

– Можете утешать себя тем, – проговорил он, – что в этом падении нет вашей вины. Магам Черного круга следовало проявить больше осторожности, когда они создавали Орб. Думать об этом гораздо лучше, чем сокрушаться, что не справились с моим испытанием. Прощайте, Майкл.

Он исчез.

Франсуаз появилась рядом со мной, клинок ее дай-катаны поднимался, как шпиль на городской башне.

– Что ты здесь делаешь? – осведомился я светским тоном, словно встретил старого приятеля в аристократическим клубе, который мы оба посещаем по пятницам, а сейчас как раз пятница.

– Овечек пасу, Майкл. Зачем ты грохнул хрусталину? Мы теперь черт-те где оказались. Так и должно быть?

Я поднес палец к уху, пытаясь восстановить слух, а заодно вытрясти из головы хотя бы половину тех грязных ругательств, которыми Франсуаз обильно промасливала свои вопросы.

– Френки, – мягко сказал я. – Лапочка. Заткни фонтан.

Красавица уставилась на меня мрачно – и не потому, что я велел ей закрыть ее прелестный ротик. Просто у нее ругательства кончились.

Вот что бывает, когда пихаешь их кучами в одну фразу.

Я отломил от дерева сухую ветку, и она рассыпалась у меня в руках.

– Мы в Нидааре, – произнес я. – Слышала о таком?

– Вздор.

Девушка встряхнула роскошными волосами.

– Его не существует. Это детские страшилки, которыми мамы пугают маленьких демонят.

– Хороши матушки, – заметил я, усаживаясь на землю.

К этому времени я разработал уже несколько блестящих планов, как нам поступать дальше. Правда, только один из них можно было реализовать на практике, что я и сделал.

Не стоять же столбом.

– Кстати, Френки. А зачем мамы вообще пугают детей страшилками? Чтобы крошки боялись темноты, мочились в постель по ночам, а выросши, страдали от невроза и шизофрении? Разве к этому должны стремиться любящие родители?

Франсуаз осторожно обошла опушку, выискивая того, кому можно было бы снести голову. Поскольку, по всей видимости, кто-то забыл вовремя вывесить объявление, желающих не нашлось.

– А все ведь хрустальная хреновина, – произнесла девушка. – Почему не сказал, что собираешься ее грохнуть?

– Ты начала бы спорить.

– Вот именно.

Демонесса почесала кончик носа и заметила:

– Знаешь, Майкл, прости – я так на тебя взъелась из-за стекляшки. Мне просто ужасно стыдно за то, что произошло на стене.

– Не извиняйся. Это все действие волшебства.

– При чем тут чары? Я уже стянула с тебя штаны, а ты все равно успел от меня улизнуть. Раньше я так не прокалывалась. Кстати, когда ты успел пришить пуговицы?

Ветер тронул вершины сухих деревьев.

Мне сложно это объяснить, но сам он был таким же серым и ломким, как все вокруг. Так бывает, когда художник наносит на полотно пейзаж одним лишь карандашом.

– Если тебя заботят только мои штаны, могу разорвать их снова, – ответил я. – Если это тебя утешит.

Две фигуры начали появляться передо мной.

Они не возникли сразу, но и не выступали постепенно, как бывает, когда вокруг тебя стелется густой туман. Странные существа появлялись штрихами – словно кто-то, мазок за мазком, наносил их на эскиз картины.

– Демонам не место в Нидааре, – произнес серый рыцарь.

В руках он держал длинную ржавую алебарду, но ошибался бы тот, кто подумал бы, что из-за следов времени она стала менее опасной.

– Рад, что хоть кто-то со мной согласен. – Я поднялся на ноги. – Я, к слову, здесь тоже случайно. Не знаете, где лестница наверх? Нет?

– Я – Страх и Отчаяние, – вымолвил рыцарь.

– А я – Память, – сказал его спутник.

Он был ниже ростом и держал руках боевой серп с таким большим лезвием, словно выковал его из небесной луны.

– Не хочу вас критиковать, парни, – сказала Френки, – но вам не кажется, что второе имя не в тему?

– Это не так, – глухо отвечал серпоносец. – Нет больших мук, чем память об ушедшем навсегда счастье.

Франсуаз хмыкнула.

– Судя по вашим мордам, вам-то это не грозит точно. В вашей жизни никогда ничего хорошего не было. А теперь просто покажите, где выход, и никто не пострадает.

– У нас не было жизни, – произнес рыцарь. – Ни счастливой, ни грустной. Что же до страданий, то Нидаар соткан только из них одних.

ГЛАВА 7

Он поднял руку; сквозь ее серое кружево я видел деревья, замершие за его спиной.

– Души здесь распадаются на тонкие нити. Эти обрывки разлетаются по всему Нидаару, становятся его частью. Когда-то мы тоже были людьми. Их воспоминания, боль утраты и ненависть ко всему миру до сих пор живут в наших телах. Но это не делает живыми нас. Смиритесь, позвольте этому месту поглотить ваше сознание.

Ветер стал сильнее, и в его шорохе я начал различать голоса.

– Идите к нам, – говорили они. – К нам. Разделите нашу боль, и мы возьмем по частичке вашей. Забудьте о мире наверху. Для вас его больше нет, как и вы уже не существуете для живущих.

Боевой серп поднялся над бесплотной фигурой.

– Нидаар принял вас, – произнесло существо. – И чем быстрее вы примете его, тем легче вам будет.

– Вы правильно сделали, что пришли вдвоем, – сказала Франсуаз.

Сверкнула дайкатана, и голова серпоносца рухнула наземь. Его лицо исказилось, по нему пробегали сотни, тысячи лиц. Я смотрел на тех, чьи души, растерзанные на куски, сплелись воедино в теле адского стражника.

Девушка наступила на отрубленную голову воина и растерла ее в порошок высоким сапожком.

– У вас не было жизни? – спросила она. – Как жаль. Но смерть я вам обеспечу.

Рыцарь не отступил назад. Он стал еще бесплотней. Часть нитей, что образовывали его тело, теперь исчезли.

– Мы не существуем, – прошелестел страж. – Наш облик – только мираж, созданный вашим сознанием. Как и эти деревья, как небо над вашей головой.

Он медленно растворялся, штришок за штрихом.

– Сначала вы не смиритесь с этим. Будете бороться. Пытаться сохранить единство своего Я. Но рано или поздно поймете, что все это бесполезно. Отчаяние возьмет верх, и вы станете растворяться, как все, кто попадал сюда прежде.

Франсуаз вновь взмахнула мечом, на этот раз бесполезно. Закаленная сталь прошла сквозь редкие серые штрихи. Рыцарь исчез – а вместе с ним и безглавое тело его собрата.

Девушка с ненавистью взглянула туда, где только что стояли два стража. Она терпеть не может того, что нельзя порубить мечом на маленькие кусочки.

– Они ушли? – раздался тихий голос позади нас.