Иволга будет летать (СИ) - Годвер Екатерина - Страница 22

– Новости или сплетни? – мрачно спросила она.

– Ни то, ни другое, Валя. – Каляев подвинулся, освобождая ей место у перил. – Что же я, просто так с человеком не могу поговорить?

– Не замечала за вами такой привычки.

– Напрасно вы ко мне так суровы. – Он улыбнулся. – Мы с уважаемым капитаном, в некотором роде, почти коллеги… в прошлом. Я всего-навсего воспользовался случаем и расспросил его о подвижках в нашей отрасли; но ему, надо думать, показалось неловким продолжать при вас обсуждать такие скучные вещи, вот он и спасся бегством.

– Коллеги?.. В прошлом?..– Абрамцева недоуменно взглянула на Каляева.

– Он химик. И я, в далеком прошлом, тоже; тянул лямку в научном подразделении ВКС, занимался проблемой самовозгорания ядерного топлива в нуль-транспортных порталах. – Он насмешливо взглянул на нее. – А вы думали, я так и родился в пиджаке с инспекторским удостоверением в кармане?

– Стыдно признаться, но что-то вроде того. Ваша нынешняя работа вам очень подходит… Простите. – Абрамцева устало облокотилась на перила. – Здесь собралось слишком много бестактных идиотов, которые расспросами кого угодно доведут до ручки. Так почему же вы сменили лабораторный халат на инспекторский пиджак?

– Обстоятельства, – лаконично ответил Каляев.

– Воля ваша: не буду любопытствовать. Ну а что капитан? Рассказал что-нибудь интересное?

– Нет. Вот вам вторая причина, по которой я, как вы сказали, сменил халат на пиджак: в вопросе создания нуль-инертного топлива время остановилось столетие назад. И в парламенте Содружества больше нет фракций, согласных год за годом выделять деньги на попытки сдвинуть его с места. – Каляев искоса взглянул на нее. – Вы примерно представляете себе, в чем заключается проблема?

– Только в общих чертах: что обычное топливо невозможно провести через нуль-портал, поэтому на межзвездных крейсерах – за исключением кораблей-разведчиков – нет двигателей: перемещаться в пределах планетарных систем им помогают специальные маневровые суда, свои с каждой стороны портала. По факту, быстро доставить от одной звезды к другой можно все – кроме топлива. Обычно это ограничение не доставляет хлопот, а планеты вроде Шатранга, с дефицитом разведанных запасов урана и тория, выкручиваются, кто как может: солнечная энергия, ветряная или, реже, как у нас, углеводороды – под неумолчные протесты экологов и сожаления жителей, потому что мощности и возможности не те.

– И сколько всего планет, подобных вашей?

– Подобных нашей?..

– Таких, где острый дефицит добываемого урана доставляет существенные неудобства и затрудняет развитие колонии ввиду отсутствия, дороговизны, опасности или недостаточной эффективности альтернатив, – суконным языком пояснил Каляев. – А поставки ядерного топлива из ближайших районов обычным путем, без нуль-транспорта, занимают десятилетия и крайне ограничены в объемах.

– Не знаю и затрудняюсь предположить, – после короткого размышления признала Абрамцева. – Так сколько их?

– Три, – мрачно сказал Каляев. – Первый мир, Маброн – на восемьдесят процентов покрытая ледяной коркой пустыня: его освоение отложено. Второй, Джовис – старая южноамериканская колония на карликовой планете. И третий – Шатранг. А все остальные как-то обходятся; кто лучше, кто хуже, но обходятся. Исследовательская программа с годовым бюджетом в полмиллиона галакрон за полвека не принесла практически значимых результатов – потому ее сократили и урезали средства до минимума, который позволяет оплачивать аренду территорий с законсервированными лабораториями и создавать в отчетности какую-то видимость деятельности. Де-факто, на сегодняшний день разумные люди от проблемы нуль-инертного топлива отступились. И я в их числе; но рядом с вами и вашими коллегами мне иногда делается неловко за свою разумность. Но правда в том, что общечеловеческая потребность в нуль-инертном топливе невелика.

– А общечеловеческая потребность в Шатранге и того меньше. – Абрамцева исподлобья взглянула на Каляева. – Вы считаете проект ИАН слишком опасной альтернативой и потребуете закрыть его.

– Вполне возможно, – напряженно сказал Каляев.

– Что будет дальше? Парламент Содружества приостановит кредитование Шатранга, свернет все программы по развитию и предоставит нас самим себе?

– Возможно. – Каляев долго молчал, прежде чем продолжить. – Возможно, и нет. Сейчас никому доподлинно неизвестно, что будет. На случай, если планета не преодолеет нынешний технологический кризис, уже существуют долгосрочные планы по эвакуации и тотальному терраформированию.

Абрамцева задохнулась.

– Терраформирование?..

– Очередной проект хорошо известного вам академика Володина. – Каляев скривился. – Он сейчас разрабатывает новую методику расчета тектонического напряжения и воздействия на литосферу узконаправленными взрывами, которая, гипотетически, позволит добиться нужных изменений всей геосферы в целом.

– Но суммы, которые… которых потребует такой проект, даже в планах… И экологи… – От изумления и возмущения Абрамцева буквально потеряла дар речи.

– Думаю, до вас доходили слухи, какова цена нынешним представителям «зеленых» в парламенте, и что цена эта измеряется в галакронах. А Володин всегда может получить столько галакрон, сколько пожелает, – сказал Каляев. – С экологами разногласия уже улажены, неофициальное одобрение основных парламентских фракций получено. Вопрос в выборе экспериментального объекта и в реализации плана: вы, не сомневаюсь, о привычках Володина наслышаны. Хотя, может статься, это тот самый проект, который он доведет до конца лично; слепить из планеты пирожок – такой масштаб действия ему в самый раз. Груза урана с Х-9, который через пять лет достигнет Шатранга, должно хватить на формирование зарядов.

– Пятисот тысяч на новые буровые установки для программы по поиску собственных урановых залежей на Шатранге у парламента нет, а миллиард на терраформирование, значит, есть. – Абрамцева крепче сжала перила, пытаясь совладать с собой. – Что ж… За парламентом сила всего Содружества. И наше мнение здесь никого не интересует?

Каляев покачал головой.

– Боюсь, в данном случае, нет: только целесообразность. Насколько мне известно, парламент в этот раз не настроен проводить референдумов и выслушивать публичные протесты. Если реализация проекта Володина на Шатранге будет признана целесообразной, планету объявят опасной для жизни ввиду высокой вероятности масштабной катастрофы природного характера. Учитывая особенности местной тектоники и высокую вулканическую активность, для такого вердикта несложно будет изобразить правдоподобное наукообразное обоснование. В котором мало кто усомнится, кроме немногих узких специалистов – но среди них вряд ли кто-то захочет ссориться с Володиным. – Каляев поморщился. – Кроме Шатранга, Маброна и Джовиса рассматривается еще два десятка миров, в основном, незаселенных: отсутствие затрат на эвакуацию и связанных с ней конфликтов – весомый плюс; но в мирах вроде Маброна выше и вероятность неудачи. А Шатранг хорошо изучен; и ваши метео- и геостанции с их историей наблюдений – огромное подспорье Володину в его расчетах… Возможно, он вынашивал этот план давно, еще с тех пор, как начал здесь всю эту затею с ИАН.

– Вы хотите сказать, он с самого начала считал, что искины не смогут до конца решить проблему?! – Абрамцева потрясенно уставилась на Каляева. – И ему просто была нужна причина для постройки станций изучения геосферы?!

– Я сказал: возможно. Если так, то вы здесь намного превзошли самые смелые его ожидания. Но, к сожалению, ему это не слишком интересно. – Каляев развел руками. – В случае внесения Шатранга в список неперспективных колоний шансы на выбор его в качестве экспериментального объекта довольно велики: меньше всего Володину и его сподвижникам хочется претерпеть неудачу. Стоит ожидать, что они предпочтут свести этот риск к минимуму; кроме того, в ходе терраформирования тут, так или иначе, будет упрощена добыча джантерита: есть надежда, что это окупит проект и даже часть предыдущих вложений в Шатранг.