Циклопы - Бергман Алексей - Страница 46

«Решит, что зря погибнет? Да?»

«Угу. Одно дело ради светлого будущего многих поколений голову сложить, другое — остаться в исторических анналах полной идиоткой-камикадзе».

«Разумно. Подождем до разговора с Иннокентием».

Завьялову до ужаса хотелось поговорить с Мирандой о будущем. Задать вопросы, на которые законопослушный Капустин отказался отвечать. Поболтать о своих детях, узнать — чем же они, бедолаги, цивилизацию-то так продвинули?! чем провинились перед поколениями? или — наоборот достойно и оправданно прославились?

Но Миранда так ушла в задумчивость, что вмешиваться Боря не решился. Еще недавно жесткое лицо непримиримой террористки разгладилось, смягчилось. Завянь побоялся неловким разговором вернуть ее к сумасшедшей, огнеупорной решимости — заставить вспыхнуть ненависть!

«Давай-ка, Константиныч, подремлем по очереди. Кто первый будет нашу диверсантку сторожить?»

«Тот у кого звания и опыта побольше», — вздохнул Потапов.

Завьялов уютно устроил под сиденьем теплые обрезанные валенки, запрятал руки в карманы, подбитой мехом куртки, закрыл глаза.

Прежде чем уснуть, подумал, стараясь не облекать мысли в словесную конкретику. Упрятался от генерала, так как Зою вспомнил. Погрустил.

Они попали в дикую и патовую ситуацию. Безвыходную — полностью!

Завянь не мог представить, как он доверит…, уговорит…, заставит! Зою переспать с Капустиным! Как выдержит, не чокнется от ревности?!

А если не заставит… То будущее изменится и он навсегда останется стариком Потаповым…

Жутчайшая перспектива.

Но от самого крошечного намека на постель с Зоей и оформителем у него живот сводило! Зуд появлялся во всех местах. Кулаки сами собой чесались и челюсти трещали. Завьялов начинал — в л ю б л я т ь с я! Он чувствовал, что эта девушка предназначена ему судьбой! Она ему нужна как ни одна другая! Он не позволит, не посмеет, не решится…

Но он — старик. Лев Константинович Потапов. Заслуженный генерал, влюбленный в (местами) собственную бабушку.

Кошмар. Он э т и м и руками не сможет даже дотронуться до Зои!!!

И до бабушки, что немаловажно для Потапова. Так что — двойной кошмар и ужас.

Леля, вроде бы, неравнодушна к бравому разведчику.

Так что…, не просто патовая ситуация. А шах и мат в четыре хода.

2 часть

Лазоревый океан, крики чаек, набегающий прибой.

Босые пятки нежит прогретый белый песок, мягкий словно пыль. Завянь вытянулся в шезлонге, мог бы задремать после сытного завтрака в тени полосатого зонта-навеса, но борется с зевотой — приглядывает.

На отмели играют мальчик и девочка. У девочки мокрые белые кудряшки, смешной сиреневый купальничек в горошек, русоголовый братишка, мелькнув попкой в черных плавках, ныряет с головой, проказничает…

— Ванька! А ну, отдай Марье ее мячик! Твой — синий, вон под пальмой валяется! Сходи, не ленись!

Обычно добродушный послушный мальчуган неожиданно отталкивает сестру! Марья падает в волны, бьет по воде руками, но — слава Господу! — выпрыгивает, отфыркивается! Готова зареветь.

Завянь напрягся, подобрался, сел прямо в провисающем до песка шезлонге. Приложил ко лбу руку козырьком.

В прошлом году близнецам исполнилось по пять лет. За это время не было дня и часа, чтобы отец не всматривался напряженно в близнецов и не искал в них признаки ЧУЖОГО ПРИСУТСТВИЯ. Визита уродов! незваными явившихся всей семьей на чужой праздник. Явившихся с детьми и женами жадно подглядывать за чьим-то счастьем, за радостью, любовью, нежностью!!

П и т а т ь с я, насыщаться чужой жизнью…

…Ваня догнал, укатываемый волной мячик, принес его сестре. Как принято при ссорах, чмокнул в щечку.

Завянь расслабился: обычный день, привычный приступ паранойи.

Циклоны были правы, когда уговорили стереть память беременной Зое.

Она забыла похищение, последующие дни… Ей позволили встретиться с отцом, рассказать ему сказку о героическом спасении, с в о е й внезапной влюбленности в героя…

Остальные переговоры (с полицейскими) провел батенька Максимович, отбрехал от органов дочь и зятя. Не советуясь с Завьяловым, незаметненько подвел к Зое психиатра, тот убедит взволнованного папеньку, что так бывает: психика благотворно отчленяет, растворяет неприятные моменты. Зою больше не тревожили расспросами.

Завьялов оглянулся: от домика-бунгало, через пляж шла е г о ж е н а.

Она предпочитала курорты, максимально освобожденные от шумных соотечественников. Спасалась от назойливости. Внимания и взглядов, фотографий, сделанных тайком.

Наивная. Такая красоты везде влечет внимание как шлейф.

Женщина ревниво поджимают губы, мужчины втягивают животы (мускулистые играют бицепсами). Зоя, плавно покачивая бедрами, обмотанными ярким парео, идет через пляж к с е м ь е…

Подходит к мужу, — Борис замечает, что брови супруги нахмурены, — обойдя шезлонг, кладет невесомые нежные руки на его горячие от солнца плечи, наклоняется и шепчет:

— Милый…, мне нужно к врачу… Ты присмотришь за детьми?

— Что-то случилось? — Борис встревожено привстает, вглядывается в любимое лицо…

— Не понимаю, — морщиться жена. — Правое ухо почему-то перестало слышать, я договорилась на рецепшене, меня в больницу отвезут…

Завянь кричит. Страшно, жутко, дико!..

«Ты чо орешь, как оглашенный?» — недовольное бурчание Потапова вливается в кошмар ушатом ледяной воды.

Завьялов открыл глаза…

Гостиная генеральского дома. Он сидит в кресле, укрытый пледом. Напротив большое окно, за которым уже солнце встало: празднично раззолотило осенние березы, на влажных еловых ветках лучи играют крупными, сверкающими мазками.

«Кошмар, — бормочет Боря. — Фу! Константиныч, мне такой кошмарный сон приснился!»

«Да видел я твой сон, — Борису почудился зевок в генеральском тоне. — Море, пляж, детишки…»

«Зоя с циклопом, — добавляет Завянь и трясет головой: — Присниться же такая убедительная хрень! Приснилось, будто Зоя, совсем как я, оглохла на одно ухо, ей память стерли. С моего же разрешения, причем…»

«Да видел я все, Боря, видел. У нас мозг один на двоих. И сны одни и те же».

Несколько минут Завьялов приходил в себя. На раскладушке безмятежно посапывал стилист Капустин (в его теле). Зоя (с террористкой внутри) тоже спать изволила. В комнате не было только собачонки.

«Лев Константиныч, мы давно в гостиную с веранды перешли?» — спросил Потапова.

«Угу, — бормочет генерал, — давненько. Ты таким вымотанным был, что даже не проснулся».

«А почему ты меня не разбудил, не попросил сменить на карауле!»

«Дак у Капустиных к тому времени уже «перемотка» закончилась, — снова словно бы зевнул Потапов. — Кеша тут приглядывал».

Завьялов поглядел на вовсю дрыхнущего Иннокентия, и неожиданно подумал, что ему б он присматривать за своими близнецами в жизни не доверил бы!

Как оказалось, подумал весьма внятно, так как внутри ухмыльнулся генерал:

«Не кати баллон на Кешку. Он пост Жюли передал».

«И где она?! Жюли-Жози?!»

Лев Константинович перевел взгляд альфа-интеллекта на открытую настежь кабинетную дверь. Оттуда доносилось какое-то негромкое цоканье-постукивание.

Завьялов тяжело поднял тело, закостеневшее от спячки в кресле, подошел к раскрытой двери, заглянул в уставленную книжными шкафами смежную комнату…

Увидел фантастически запредельную, выносящую мозг картину: на письменном столе, перед включенным монитором сидит собака, приодетая в обрезанный шерстяной рукав, и бодро стучит лапой по компьютерной клавиатуре. На собаку падает солнце, просвечивает розовые ушки с пучками волос, ушки направлены на звук в сторону двери, но собака не отвлекается от монитора, так как — р а б о т а е т.

«Улёт, — бормочет Боря и спрашивает генерала: — И давно собачка по «клаве» тарабанит?»

«Минут сорок», — отвечает Лев Константинович.

Пока два интеллекта будили мужа Капустина, Жюли продолжала стучать когтями по клавиатуре: сосредоточенно, не отвлекаясь, исследовала Интернетные страницы. Мужики согрели воду, заварили кофе, колбасы для завтрака нарезали — фантастически самостоятельная собачонка все это время лупила лапами по кнопочкам. Только ушками тихонько прядала, когда два тела (три интеллекта), усевшись на диванчик кофе с бутербродами насыщаться, делились информацией.