Циклопы - Бергман Алексей - Страница 43

Долгие полторы минуты тело, управляемое бывшим смершевцем, и тело, потерявшее носителя — с засевшим внутри диверсантом из будущего! — смотрели друг на друга. Завьялову показалось, что еще чуть-чуть и террористка оскалит зубы. Зарычит. Как загнанный в ловушку зверь. Куда страшней и громче, чем Жози.

— Н-да, — неожиданно, без всякой помощи Завьялова, вслух сказал Лев Константинович. — Попали мы с вами, девушка. Попали.

И расстроено махнув рукой, повернулся спиной к террористке, вышел вон.

«Лев Константиныч! Ты не боишься оставлять ее наедине с моим телом и Жози?!?!»

«Да куда она с подводной лодки денется, — невозмутимо и печально констатировал Потапов. — Я показал ей, что попали — оба. Она придет к нам, Борис, будь уверен — сама придет. Попробует найти единомышленника, попавшего в такой же переплет. Сочувствия попросит, попытается нас в свою веру обратить…»

Укутанный в старую, теплую куртку генерал сидел на веранде. Ноги согревали обрезанные под сапожки валенки, в руке дымилась папироса. За забором невнятно тлела желтая лампочка на фонарном столбе, астры на клумбе совсем поникли головами: за пологом тумана к цветам подбирался ночной холод.

Борис полностью уступил право альфа-личности опытному смершевцу. Интеллектуальные игры с диверсантами, припрятанные козыри — генеральская делянка. Завьялову такую не вспахать. Поскольку опыта допросов — никакого.

Из прихожей дома раздался тихий шелест шагов, на пороге, одной рукой придерживаясь о косяк возникла террористка.

Остановилась, глядя на невозмутимо покуривающего деда — Потапов рассеяно разглядывал осенний темный сад, — помолчала…

— Кто ты сейчас? — спросила хрипло. — Лев Константинович или Борис?

— А кто тебе нужен? — усмехнулся Потапов.

— Хроно-личность.

«Банкуй, Борис Михайлович, — вздохнул смершевец. — Ей нужен — ты. Но если что, — я рядом, на подхвате». И скрылся в глубине извилин. (Или собственной души.)

— Я слушаю, — сказал Завянь.

Тело Зои вышло вперед. Остановилось напротив хладнокровно попыхивающего папироской Завьялова и некоторое время пристально, тягуче, исследовало его огромными, совершенно черными от темноты глазами.

— Тебе в с е рассказали? — спросило неприятно скрипучим, н е ж и в ы м голосом.

— Достаточно, — кивнул Борис.

— Понятно, — усмехнулась террористка. Шатко добрела до угла веранды, вытащила из-под клеенки, укрытое от непогоды плетеное кресло. Неловко подтащила его вровень с креслом Бори.

Села.

— Как впечатление? — спросила тяжело дыша.

— А ты как думаешь? — мрачно хмыкнул Завянь и загасил папироску. — Рад до смерти.

— Могу представить. — Помолчала долгие полторы минуты, спросила: — Хочешь, я расскажу тебе сказку?

— Из будущего или из прошлого?

— Из жизни.

— Валяй, — пожал плечами Боря.

Диверсантка зябко поежилась, оплела себя руками, уставив взгляд вперед, заговорила:

— Жила была одна девочка. И звали ее — Миранда. У Миранды были мама и папа, две сестренки, братик… Миранда училась в…, по вашему лучше подойдет определение — интернате. Она училась и жила в интернате, куда собрали детей способных к телепатическому восприятию. Готовили рекрутов для работы в хроно-департаменте. Растили из них циклонов…

Способности у Миранды были слабенькие… Не достались от мамы и папы в наследство, а были получены случайной генной мутацией… Родители радовались, что дочь войдет в элиту, получит должное образование, интересную работу…

В том же интернате учился мальчик. Звали его Руслан.

Миранда и Руслан полюбили друг друга.

Подобные отношения между детьми поддерживались руководством интерната, одобрялись. От пар двух телепатов, за редким исключением, рождалось потомство с исключительными способностями к телепатии. Учителя умело пестовали такие парочки…

Ушедшую в воспоминания террористку начало потряхивать. Завьялов запереживал за тело Зои, которому и так досталось лихо; сходил в дом за курткой и пледом, заботливо укутал девушку.

— Спасибо, — хрипло произнес чужеродный мертвенный голос. — Рассказывать дальше?

— Да.

— Как зачастую бывает в замкнутом, отсеченном от нормальной жизни подростковом коллективе, детишки развлекались нигилизмом. Отрицанием авторитетов, игрой в тайные сообщества… Темными ночами собирались в спальнях, обсуждали бытие, искали всяческие смыслы… Преподавателей поругивали за верноподданнические настроения, себя считали — потенциальными миссионерами и идейными борцами…

В общем, развлекались, как могли.

Но девочка — поверила. Поверила в то, что общество живет неправильно, что можно все исправить…

Довольно скоро Завянь устал выслушивать монотонные выплески чужого сознания. Никакого особенного откровения он не услышал — обычная оппозиционная чепуха, настоянная на детском романтизме… Искательства. Образцовый высокопарный бред идейной террористки.

К счастью, попытка осветить мировоззрение, привлечь расписанными идеями, продолжалась не изнурительно долго.

— Руслан был старше Миранды. Он закончил учебу-подготовку, ушел на службу в департамент…

Когда вернулся в интернат навестить Миранду… Девочка его не узнала.

К ней пришел д р у г о й человек. Уверенный в непогрешимости вышестоящих и преданный порядку до самозабвения. Он стал — циклоном. Полноценным, самоотреченным и закостенелым служакой.

А Миранда все еще продолжала шушукаться в спальнях, обсуждать учителей и — веровать… Веровать в возможную справедливость мироустройства.

Миранда и Руслан поругались.

Они потом много раз мирились и ругались.

Но продолжали — любить.

Когда Миранда закончила учебу, влюбленные поженились. У них родился сын Адам.

Заговорив о сыне, террористка судорожно вздохнула, съежилась. Но, помолчав немного, все-таки продолжила рассказ неторопливо и глухо:

— Миранду не привлекали к оперативным разработкам департамента, держали на бумажной работе.

И это было — тяжело. Вдвойне оттого, что Руслан, зачастую отсутствовавший довольно долго, все больше превращался в безукоризненную машину, боеспособную единицу хроно-департамента. Становился его послушным винтиком.

«Завидовала женушка, — раздался в голове генеральский голос. — Ей впечатлений хотелось, приключений, действия…, а оставили на канцелярщине, пока муж путешествовал по временам…»

— Как-то, в очередной раз не пройдя аттестацию, Миранда спросила руководителя набора активных циклонов: «Почему меня не допускают к оперативной деятельности?! Я могу работать полноценно!» Инструктор ей ответил: «Ваш муж Руслан считает вас, Миранда, — не стабильной. Ваша психика неупорядочена, разбалансирована, вы не подходите для точечного исполнения поставленной задачи».

В голове Завьялова вновь прозвучал трезвый генеральский голос: «Заметь, Борька. О вольнодумстве гражданки Миранды — ни слова. Отмечены лишь — нестабильность и неспособность подчиняться приказам руководства».

Миранда продолжала, впервые позволив себе всплеск эмоций:

— Шок был невероятным! Жену отстранили от оперативной работы по наущению мужа!

Супруги разругались. В наказание Руслан объявил Миранду не просто нестабильной, а — опасной.

У Миранды забрали сына.

Когда она пыталась встретиться с Адамом, ее не пропускали даже за ворота интерната.

Сейчас из ее сына растят еще одного циклона. Следующего исполнителя. Очередного убийцу.

Миранда замолчала. Распрямилась и поглядела в темноту так твердо, что ни осталось никаких сомнений: женщина, управляющая этим телом сама способна на запредельно крутые меры.

— Вы сказали, что циклоны — убивают, Миранда? — негромко проговорил Завьялов.

— Да. И убийство, не самая жуткая и гнусная из их задач. Они делают и более страшные вещи.

— Например?

— Например? — хмыкнув, переспросила женщина. — На сколько мне известно, Борис Михайлович, ваши родители погибли при авиакатастрофе? — Миранда прищурилась на тело, сидящее по соседству.