Свобода под свинцовым небом (СИ) - Бельская Луиза - Страница 40

      Веня грустно улыбнулся. И хотя его лицо почти полностью было скрыто под клетчатым платком, женщина прочитала эту улыбку в уголках его глаз.

      - Прощайте, - сказал Веня с заметным облегчением.

      - Прощайте, - дверь бесшумно закрылась, оставляя Веню одного на пустынной разгромленной улице.

      Домой идти не хотелось. Да и разве можно было так думать о месте, сбежать из которого было можно, но только в никуда. Даже если попробовать перебраться через границу, даже если каким-то немыслимым образом он все же сможет попасть в свою страну, где гарантии, что его не вернут обратно? Обратиться в спецслужбы? Кто поверит в то, что видный депутат замешан в подобной деятельности? Да его, скорее всего, в психушку упекут прежде, чем он слово успеет сказать. Нет. Бежать - это не выход.

      Плотные подошвы давили под своей тяжестью хрупкое стекло. Где-то над головой вспорхнула стайка голубей и скрылась за соседним зданием. Сейчас можно было идти куда глаза глядят, идти, пока не остановят. Призрачная свобода под свинцовым небом.

      Боковым зрением Веня заметил знакомое здание суда. Взрывом из его оконных проёмов выбило все стекла, входную дверь перекосило, а по фронтону второго этажа пошла глубокая трещина.

      «Дадаист наиболее свободный человек на земном шаре».

      Намеренно игнорировав дверь, Веня смело шагнул в низко расположенное окно.

      Уцелевшие уличные фонари ещё не зажигались, но света заходящего солнца было достаточно для того, чтобы увидеть фотографии с маркерными ценами и телефонами. Одну за одной Веня начал срывать их со стены, беспокойно поглядывая по сторонам, словно вор, забравшийся в магазин, чудесным образом оказавшийся открытым. Сформировав из помятых снимков аккуратную стопку, Веня убедился, что улица продолжает пустовать, и осторожно покинул здание.

      Какое-то внутреннее чувство постоянно подгоняло его двигаться быстрее, что-то постоянно ускоряло его, заставляя сердце стучать всё громче и сбиваться на несвойственный для него ритм.

      Впереди показалась нужная постройка. Дом был ещё пустым, если не считать женщины, запертой в кладовке. Включив в импровизированной столовой свет, Веня принялся за дело.

      Скинув в общую кучу ненавистный автомат и слегка раздвинув в стороны огнестрельное оружие, Веня нашел несколько рожков, попарно перемотанных цветной изолентой. Это было как раз то, что нужно. Установив стул поближе к стене, прямо посредине автоматной кучи, и оттянув край куфии до подбородка, Веня начал быстро отдирать клейкую ленту и ножом разрезать её на куски абсолютно разной длины.

      «Дадаизм, в основном, предстаёт в такой форме, как коллажи».

      С помощью изоленты Веня начал крепить фотографии к стене вкривь и вкось, прямо и вверх ногами - всё это было абсолютно неважно. Разноцветные ленты пересекались вместе и расходились в разные стороны, беспорядочно, безо всякой системы.

      «Я против любой системы. Самая подходящая система - не иметь никакой системы».

      Когда фотоколлаж был закончен, Веня отошёл в сторону, примерился и решил, что для полноты его видения окружающей действительности этого недостаточно. Поэтому он вышел на улицу, прямо возле порога набрал пригоршню битого стекла и с силой сжал осколки в руках, позволяя острым граням до крови ранить его кожу.

      «Суть самовыражения - провокация, как единственный способ существования».

      Вернувшись в комнату, Веня влез на стул и, приложив окровавленные ладони к своему творению, начал круговыми движениями придавать ему более насыщенный, багряный цвет. Посчитав и это недостаточным, он снова сходил на улицу и, притащив несколько кусков бетона, выложил их на стуле в определённую композицию.

      Ладони жгло от неглубоких порезов. «Прививку от столбняка сделал. Значит - плевать! Танцуем!», - пронеслось у него в голове.

      Обильно посыпав бетонную композицию патронами, Веня снова отошёл в сторону и, полностью удовлетворившись внешним видом своего детища, удовлетворённо вздохнул.

      «Основной стиль дадаизма - открыто выраженный протест против военных действий и стремление к анархии».

      Открыв кран с холодной водой, Веня с удовольствием подставил под прозрачную струю свои руки.

      «Кровь не должна быть видна...тебя не убьют дети Праведной Земли».

      Когда ладони окончательно окоченели, он неловко закрыл воду. В последний раз оглянувшись на провокационную инсталляцию, он грустно улыбнулся и медленно пошёл на второй этаж. Наручники на левом запястье бряцали при каждом шаге, напоминая о грядущей расплате. Но Вене было уже всё равно.

      Из запертой кладовки донёсся шум и тревожные возгласы: женщина услышала его движения и всеми силами постаралась привлечь внимание.

      Не найдя в себе сил проигнорировать эту возню, Веня с силой зарядил ботинком о дверь, заставляя ту содрогнуться в петлях. Пленница испуганно закричала.

      - Кричи, кричи, тварь, - хрипло произнес Веня, наподдав ботинком ещё раз в деревянное полотно.

      Едва ли не ползком добравшись до своей кровати, Веня стянул с головы черно-белую куфию и, оставив её в зажатой руке, рухнул на постель с чувством исполненного долга и тут же погрузился в глубокий спокойный сон.

***

      Веня проснулся уже на полу от чьего-то болезненного пинка. Распахнув глаза от неожиданности, он со внутренним содроганием встретился с полным ненависти, абсолютно разъяренным взглядом Кахира.

      Схватив Веню за шиворот обеими руками и с силой усадив его на постель, боевик, присев на корточки, начал выкрикивать ему в лицо гневные фразы.

      - Где они? Где? - слегка взволнованным голосом начал переводить Марат.

      Веня опасливо скосил глаза: все террористы были в сборе - все семь человек. И каждый что-то кричал, внушительно потрясая автоматом.