Пленники ночи - Чейз Лоретта - Страница 33

Лейла стояла у окна и невидящими глазами смотрела на окутанную туманом площадь. Она все время прокручивала в голове свой последний разговор с Эсмондом. И винила себя за то, что была с ним резка. Она сказала, что ищет справедливости, что хочет узнать правду, но ей трудно было смотреть этой правде в глаза, если оказывалось, что она неприглядна и может причинить боль тому, кто был ей небезразличен.

Но больше всего Лейла боялась боли, которую принесет ей очередной визит Эсмонда.

Закрыв глаза, Лейла прислонилась лбом к холодному стеклу.

Уходи. Останься. Не приходи. Вернись.

Вернись.

Она упрекала себя за то, что позволила Эсмонду сделать себя слабой. Фрэнсису она никогда этого не позволяла. Она не отступала до самого конца. Независимо от того, как она себя чувствовала, она всегда вела себя так, будто она сильная.

Открыв глаза, Лейла отвернулась от окна, от тумана и мрака улицы.

Она сильная. Немного трусливая, подлая, но не во всем. От отца она унаследовала не только любовь к плотским наслаждениям. Он передал ей ум и твердый характер. Если он был настолько умен и изворотлив, что замышлял столько преступлений и всегда выходил сухим из воды, неужели его дочь окажется недостаточно умной и упорной, чтобы раскрыть одно-единственное убийство?

И неужели после десяти лет жизни с Фрэнсисом она не справится с Эсмондом? Она умеет скрывать свои чувства, скрывать и казаться неуязвимой. Она скопила огромный арсенал средств для борьбы с мужчинами. Так неужели не найдется оружия или тактики, чтобы защититься от Эсмонда?

Через полчаса после отъезда лорда Эйвори мадам Боумонт отправилась на кухню.

Гаспар отставил в сторону сковородку, которую чистил, и, вскочив, встал навытяжку.

Элоиза отложила нож, вытерла руки о фартук и в недоумении уставилась на хозяйку.

— Полагаю, вы знаете, как передать графу Эсмонду, что я хочу его видеть? — надменно спросила Лейла.

— Да, мадам.

— Спасибо, — ответила Лейла и удалилась.

Гаспар посмотрел на жену. Но Элоиза не отвечала до тех пор, пока шаги хозяйки не стихли.

— Я же тебе говорила.

— Он не придет, малышка.

— Он не захочет прийти, — возразила Элоиза. — Но на этот раз, я думаю, хозяин не сможет поступить так, как желает. Ну, что ты стоишь как дурак? Ступай. — Элоиза снова взялась за нож. — Иди и скажи ему.

Когда Гаспар вышел за дверь, Элоиза улыбнулась.

— Хотелось бы мне взглянуть на лицо месье, когда он услышит это известие, — пробормотала она.

В тот же вечер, в одиннадцать часов, Исмал появился на пороге студии Лейлы Боумонт. Он казался вполне спокойным, однако это была только видимость. Внутри он был подобен утихнувшему на время вулкану.

Десять дней он не появлялся у Лейлы и занимал себя всякими делами. Окружающие находили его веселым и компанейским, но на самом деле Исмал был несчастен. Когда он был рядом с Лейлой, он был раздражен и нетерпелив, но вдали от нее — он стал беспокойным и одиноким. Первое было хуже, но именно это, очевидно, было ему нужно, раз он прибежал к Лейле, как только она его поманила.

Воля и разум Исмала едва выдержали несколько часов после прихода Гаспара. И вот он здесь, совершенно сломленный. Как он по ней скучал! Исмалу не хватало даже беспорядка в студии, потому что это был ее беспорядок, место, где она работала, где была сама собою.

Тем не менее Исмал повел себя так, словно был недоволен тем,что Лейла помешала ему веселиться с друзьями.

Она сидела за своим рабочим столом, выпрямив спину и высоко подняв голову.

— Мадам, — кивнул он.

— Месье.

Он ни за что к ней не подойдет близко. Еще несколько шагов, и он опять почувствует запах ее духов. Исмал подошел к софе и сел.

Наступило молчание.

Через минуту или две он услышал — головы он не поднял, — как зашуршали юбки, как был отодвинут стул и раздались ее шаги. Потом, когда Лейла ступила на ковер, шаги уже не были слышны, но зато до Исмала дошел аромат ее духов. Проклятый сквозняк, подумал он.

Лейла остановилась в нескольких шагах от Исмала.

— Прошу прощения. Нижайше прошу вас извинить меня за то, что я оскорбила вашу чувствительную натуру, пытаясь учить вас тому, как надо вести дело. Вы — гений подобного рода дознаний, а всем известно, что гении чрезвычайно ранимые существа.

Исмал поднял голову и встретился взглядом с ее горящими карими глазами. Боже, как он хотел ее… дерзкую… страстную.

— Вы верно подметили. Я действительно очень чувствителен, но вы так мило попросили прощения, что я не могу устоять. Я вас прощаю, мадам.

— Вы сняли камень с моей души. А я прощаю вас.

— Но я не извинялся.

— Я и за это вас прощаю, — небрежно бросила Лейла.

— Да вы просто святая, — пробормотал Эсмонд.

— Возможно. Вы, к сожалению, нет. Но я готова этим пренебречь и помочь вам. Это будет по-христиански.

— Ваше великодушие меня потрясает.

— Сомневаюсь, что вас может что-либо потрясти. — Лейла отошла. Эсмонд подумал, что она хочет встать у камина, но она сбросила на ковер стопку холстов и за ней оказалась удобная скамеечка.

— Если вы хотите чем-нибудь в меня запустить, то лучше возьмите бюст Микеланджело, мне кажется, он не такой тяжелый.

Лейла придвинула скамеечку к софе.

— Я не собираюсь ничего швырять. Просто смиренно сяду у ваших ног и перескажу то, что мне стало известно за то время, пока мы не виделись.

Говоря это, она села и сложила руки на коленях. Потом повернула лицо к Эсмонду и с наигранным выражением покорности спросила:

— С чего, по-вашему, мне стоит начать?

Было бы хорошо, если бы вы для начала отодвинулись, подумал Исмал. Светлая головка Лейлы была совсем рядом — стоило лишь протянуть руку.

— На ваше усмотрение.

— Тогда начну с Шербурна. Что вы о нем знаете?

К черту Шербурна! Зачем ему знать о Шербурне? Ему нужны ее руки, ее волосы, ее губы. Как он может думать о расследовании, если его голова кружится от ее запаха, если ему хочется ее обнять, как он делал это в своих мечтах все десять ночей, да и все ночи до этого!

— Шербурн был другом вашего мужа? То есть до того времени, как месье Боумонт его оскорбил? Очевидно, соблазнил его жену, потому что их дружба на этом и кончилась. Шербурн устроил скандал. Я также слышал, что неделю назад он нанес вам визит.

Губы Лейлы изогнулись в улыбке.

— Вас забавляет, что ваш муж совратил леди Шербурн? — удивился Исмал.

— Меня забавляет то, что все это время вы вели себя так, будто меня не существует. Вы дали мне повод поверить, что я могу вам помочь, а на самом деле шпионили за мной. Полагаю, Гаспар и Элоиза докладывают вам обо мне ежедневно?

— Я прекрасно знаю, что вы существуете, мадам. Также хорошо, как если бы вы были занозой в моей ступне.

— Тогда я удивлена, почему вы не пришли ко мне, как только узнали о визите Шербурна? Неужели вам не любопытно, что я могла у него выведать?

— Вы не послали за мной.

— Разве я отвечаю за расследование? Я ведь непредсказуемая и безрассудная, помните? Вы, наверное, и прежде имели дело с трудными помощниками, но справлялись с ними. Если вам удалось затащить Дэвида на бал в «Олмакс», вы наверняка смогли бы и меня заставить ответить на некоторые вопросы.

— Вы отлично знаете, что я не могу с вами справиться. Вы делаете из меня дурака, как из любого мужчины. Даже ваш муж становился глупцом. Зная правду о вашем отце, он мог бы управлять вами, но у него ничего не получилось.

— В хорошенькое я попала бы положение, если бы я позволила Фрэнсису…

— Даже Квентин, один из самых могущественных и умных мужчин Англии, не смог с вами справиться. Неудивительно, что вы околдовали Эйвори…

— Я? Околдовала Эйвори? О чем вы говорите?

— И Шербурна тоже. Трудно поверить в то, что это совпадение, но, вернувшись от вас, он оставался с женой всю ночь, и следующие сутки и с тех пор вообще с ней не расстается.

— Правда? — просияла Лейла. — Так они помирились?!