Федералист - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 71

Естественно, мы ничего не успели. Рано или поздно на звуки стрельбы и бегущих людей франки должны были среагировать. Они и пришли. Причем не с той стороны, откуда их ждали. Видимо, я со своим хитрым планом умудрился вляпаться прямо в середину отступающего корпуса, а не поймал без штанов арьергардные части, как надеялся. Вот и получил в полном размере.

Французская колонна была изначально построена с таким расчетом, чтобы ее можно было легко развернуть в боевое построение. Теперь она становилась в две мощные линии, одна из которых состояла из ополченцев, а вторая, в ста ярдах позади, из регулярных войск. Без малейшего промедления они открыли огонь, повторив наш фокус. Полная внезапность для забывших обо всем, кроме наполнения карманов и ранцев, солдат — и ни малейшего укрытия от разящих пуль. По моему солдатскому стаду хватило одного залпа. Через секунду из лагеря бежали все, включая увлекаемых общей стихией офицеров. Если бы на их пути встал враг, он неминуемо был бы затоптан глубоко в землю, а заодно и оглох бы от воплей «спасайся кто может».

Я убежать не сумел бы при всем желании. Жеребец подо мной жалобно заржал, валясь на бок. Едва успел соскочить, как он рухнул. Кровь хлестала из шеи фонтаном, и он жалобно смотрел, не понимая. Стоны звучали почти по-человечески. Молча поднял пистолет и выстрелил коню в голову, обрывая страдания, хотя пуля больше пригодилась бы для приближающихся франков.

— Садись, мой генерал, — потребовал Варгас Мендеса, почти подталкивая к своему мерину.

— Держись за стремя, — приказал, оглядываясь в последний раз.

— Его возьмут мои парни, — быстро сказал Шнайдер. — Уходим!

Со всех сторон уже окружен драгунами, оглядывающимися в ожидании очередного залпа. Он последовал, но какой-то жалкий и неубедительный. Франки поворачивали фронт против вступившего в бой моего последнего полка, находившегося в резерве. Они встречали друг друга залпами. Через головы пехоты била американская артиллерия, мешая «синим» закончить так прекрасно начавшуюся атаку и выбивая атакующих десятками.

Мы поскакали к своим с фланга под прикрытием деревьев и будто нарочно вылетели на очередную вражескую группу. Их не меньше батальона, но, к счастью, в походном построении, а не приготовившемся к атаке каре. Похоже, не только мы плохо ориентировались в текущей обстановке. Они так и перлись прогулочным шагом, невзирая на происходящее вокруг.

Драгуны налетели на строй, выпустив практически в упор по две-три пули из пистолетов, а затем началась рубка немногих уцелевших. Кавалеристы выпустили ярость и страх от случившегося на удачно подвернувшихся. Нельзя сказать «волки резали баранов безнаказанно», все же франки пытались сопротивляться, тыча штыками и стреляя по уничтожающим их федералам, почти никто не побежал.

Лучше бы они сдались. Батальон был уничтожен почти целиком. Добивать немногих случайно уцелевших было некогда, я стремился попасть к последнему сохранившемуся полку и вывести его из боя, пока не поздно, сохранив хоть что-то. По дороге подобрали добрую сотню беглецов, обрадованных шансом к кому-нибудь прибиться. Правда, энтузиазм многих погас, когда стало ясно, куда направляемся, но тут подошел один из драгунских полков, прежде прикрывавший с противоположной стороны дорогу. Командир очень логично рассудил, что здесь он полезнее, и оставил на прежней позиции один эскадрон на всякий случай. Прямое нарушение приказа, но сейчас ругать неуместно. Лишних три сотни человек не помешают.

— Где Раус? — потребовал я первым делом, достигнув пехоты, с тревогой наблюдающей за перемещениями врага.

Последний тупица с уверенностью заявит, что даже с подкреплением у них тройное превосходство, и если бы не меткий огонь конных батарей, постоянно перемещающихся с войсками, давно бы за нас взялись всерьез. Они тоже не хотели зря умирать и осторожничали.

— Убит, — ответил один из смутно знакомых лейтенантов. — Командир полка майор Мерлен убит, командиры батальонов убиты.

— Никого из старших офицеров нет?

— Все погибли.

— С этой минуты вы командир полка, — широким жестом показывая на едва треть, оставшуюся от прежнего состава, заявил я. — Мы отступаем к артиллерийским позициям.

— Слушаюсь, мой генерал, — сказал тот с облегчением в голосе.

Кажется, опасался, что заставлю стоять до конца, и для того примчался. Какой смысл? Они достаточно задержали противника, дав основной массе удрать. Когда найдутся, еще попляшут от нижнего чина до офицеров. Всех разжалую и заставлю выгребные ямы рыть!

— Капитан Шнайдер, прикажите вашим людям прикрыть отход.

— У вас течет кровь, мой генерал, — произнес тот еле слышно, наклоняясь вперед.

Действительно, вся штанина в крови. Кто-то из «синих» умудрился пырнуть в бедро. И кто заставлял в общей толпе махать саблей, будто у меня иных забот нет? Вечно несет куда-то. Почему-то не почувствовал раны. Так случается в горячке или когда клинок очень острый. Мясо расходится, а боли не ощущаешь. Она приходит уже потом.

Разрываю ткань, осматриваю ногу прямо в седле. Ничего ужасного. Длинный порез. Надо замотать чистой тряпкой, чтобы остановить кровопотерю, потом зашить.

— Вам надо к Прежану.

В смысле главному хирургу отряда. Ну да, конечно. И «доброжелатели» моментально оповестят весь свет не только о том, что в очередной раз облажался полностью, но и бросил войска, отправившись в тыл из-за пустякового пореза. Втиснувшийся между нами Варгас принялся без разрешения мазать рану какой-то бурой жидкостью, отчего глаза полезли на лоб и захотелось в голос завыть, а слезы выступили непроизвольно. Молча, чтобы не демонстрировать дрожания голоса, сунул ему вощеный пакет с тканью для перевязки. Такие положено иметь каждому военнослужащему, и за отсутствие всерьез наказывают. Веса немного, запечатан с самого начала до использования. Уж точно не запачканный в грязи и всегда под рукой. Он с треском порвал обертку и принялся не особо умело, зато старательно бинтовать.

— Все потом, — пробурчал я сквозь зубы, — выполняйте приказ.

Солдаты брели мимо, не обращая внимания на происходящее. Слишком устали, чтобы идти нормально. Если бы не интенсивная стрельба севернее, сражение могло закончиться много хуже. Франки были в растерянности, не представляя нашей степени утомления и потерь, оставались на местах и спешно готовились к отражению второй атаки.

Кстати, не мешало бы выяснить, что там происходит, надо отправить в разведку до сих пор болтающуюся без дела где-то в тылу сотню ополченцев. В качестве проводников от них пользы оказалось немного, так пусть побегают. Хм… может, правильней использовать драгун? Так они местности не знают. Э… будем отходить, как изначально планировалось, к Монкальму. Надеюсь, не только пропавшие отряды, но и беглецы доберутся туда самостоятельно. Главное сейчас — тихо и спокойно отвалить, забрав пушки и оставив поле за победителями. Одной победной реляцией Дюфуру поступит больше. А что вот мне писать Конгрессу? Не расписываться же в собственных ошибках.

Ну как… Враг превышал численностью, о чем из-за плохой информированности и неумелых действий милиции были не поставлены в известность. Массовое неподчинение и трусость, которое необходимо выжечь каленым железом. Я лично восстановил порядок и отбросил наступление. Можно сказать, Континентальная армия вышла на новый рубеж. Способна с успехом атаковать вышколенные в европейских сражениях профессиональные войска.

Господи! А ведь были времена, и не так давно, когда не врал в донесениях и указывал точные цифры вражеских потерь. В кого я превращаюсь? Самому противно. Еще немного и стану описывать, как в рядах смущенных солдат появился на белом коне генерал Ричард Эймс. Попятившаяся бригада при моем виде приободрилась. Кое-как равняя ряды, американцы устремились вперед. Когда до «синих» оставалось не больше тридцати ярдов, крикнул «Огонь!». В клубах ответного залпа стоял гордо выпрямившись… Тьфу. Что за мысли бредовые в голову лезут. И без меня нарисуют художники-баталисты, надо только победить. А то останусь навечно в истории мятежником, бессмысленно убивающим гражданских людей и мешающим величию Франции.