Колонист - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 39

— Мы зачем сюда пришли? — риторически потребовал католик с раскрашенной в боевые цвета мордой. — За землей! Так в чем смысл уходить? Мы ее получили!

Прибрежные районы не просто плодородны — уже расчищены предыдущими жителями. Осталось поделить участки. Конечно, если фермерам вообще позволят жить в здешних условиях. Не отреагировать на случившееся ирокезы не могут. Самое правильное — срочно уносить ноги, не дожидаясь нападения. И все же иногда нельзя идти против собственных подчиненных. Иначе перестанешь быть командиром.

— Сенек больше нет, — подтвердил второй, Андре.

Рибовски криво усмехнулся и на удивление продолжал молчать. После прямого и яростного мордобития на очередное возражение он проникся неожиданно уважением ко мне. Все равно считал себя самым умным и знающим, но хоть не возникал при всех. Я всучил ему третью роту, составленную не из здешних ополченцев, позволив доказывать на примере великий талант полководца. По меньше мере, не хуже остальных его подчиненные, но он все пыжится нечто доказать.

— Нанесут визит другие. Кайюги, мохоки, онейда, тускарора.

— Пусть появятся! В могилах места для всех хватит.

Похоже, все одобряют высказывание, не пытаясь задуматься. Весной уже не мы будем приходить с внезапными набегами, а ирокезы. Но если к тому времени восстановить и усилить укрепления…

Глава 13

Бартер

Вы никогда не строили самый обычный форт? Небеса господни, даже не пробуйте. Ничего проблемнее и неприятнее прежде не испытывал. Даже создание графика дежурств патрулирования территории под комментарии заинтересованных лиц — нечто невразумительное, но крайне эмоциональное, вплоть до ножей, доказывающих свою правоту, — близко не сравнится с необходимостью одновременно пребывать в нескольких местах и контролировать происходящее.

О, намного проще сделать самому, чем заставить работников выполнить положенное. Стоит отвернуться — и они норовят перекурить с расстановкой. А на охране пленных — еще и ухватить за задницу симпатичную индианку. Не то чтобы я такой высокоморальный, однако одному глотку перерезали, когда распустил слюни и забыл, с кем имеет дело. Кончили и устроили массовый побег. Потом пришлось вылавливать и отстреливать. Трупы для назидания приволокли под восстанавливаемые стены, да еще и повесили нескольких подозрительных прямо напротив ворот. Вероятнее всего, они ни в чем не виноваты, да и многие побежали за компанию, подхваченные общим порывом. Кому-то легче, что три десятка убитых баб и двое ополченцев (второй уже в лесу налетел на дубину) добавилось к общему числу покойников?

Помогло? Да не слишком. Молодые мужики всю зиму на работах и охране, толком не выпить и не погулять. Хорошо еще по согласию, а то ведь тащат первую попавшуюся. А мне потом сечь провинившихся. Причем и наказать требуется, и не особо шкуру портить. Еще не хватало, чтобы родственники возмутились и выкатили претензии. А ведь это только один, и не самый опасный, момент. Стены класть, рубя деревья, и все время ждать нападения. Ездить размечать будущие участки под нескончаемые споры, где лучше земля или пастбища. Честное слово, так и не проникся прелестью деревенской жизни, и все это малоинтересно. Но важно для остальных. А значит, и разговор поддержать положено, и разбираться в разнице.

А потом возвращаешься — и выясняется, что учения с тренировкой в очередной раз не провели, а башню даже и не начали строить. И бегаешь с воплями, а все смотрят непонимающими глазами: чего взъелся, когда все так прекрасно. Подумаешь, лесорубы дотемна не вернулись и неизвестно, не порезали ли их в лесу, а кузницу спалили по дурости. Чего так нервничать?

— Вчера я расспросил приведенных женщин, — сказал я без предварительных расшаркиваний вождю Черные Глаза, — и выяснил, что в твоем лагере кроме приведенных сюда есть еще одна девушка и трое мальчиков, украденных в белых поселках.

Предложение обмена возымело действие. За последний месяц в Форт-Людовик, надо же для донесения, чтобы красиво смотрелся, специально искал звучное название, привели сто сорок две женщины и ребенка, украденных во время набегов. Подавляющее большинство из района Де-Труа, хотя попадались и с восточного побережья, а парочка даже с юга. Я честно менял голову на голову, если были конкретные пожелания, проверял, нет ли такой или такого в бараках. Там, даже после отправки в миссии на север, хватало народу. При наличии отдавал, при отсутствии разводил руками и предлагал выбрать взамен любую.

Каждую — или каждого — вернувшуюся подробно расспрашивал и записывал. Точнее, бумагами занимался секретарь. У меня уже и такой завелся незаметно. Сам предложил услуги, а семейство Брольи — определенно рекомендация. И приличные отношения надо поддерживать, не гоняя лишний раз по лесу сына солидного человека, и реально снял немалый груз по части хозяйственных дел и записи прихода-расхода имущества.

Я занимался более важным. Тщательно расспрашивал обмененных о поведении индейцев, что видели и слышали. Все подробно фиксировал, и заодно всплывали имена других пленных. Можно было предъявлять конкретные требования, хотя иногда их успевали перепродать достаточно далеко. Торопиться нам особо некуда. Обменного материала хватало, и отпускать просто так не собирались, временно игнорируя намеки о выкупе. Всегда успеется. Сначала вернуть, насколько возможно, всех угодивших в неприятности из объятий индейцев.

— Их мы не станем менять, — резко поставил в известность старый мошенник.

Он действительно видел достаточно зим, чтобы приходиться мне дедушкой, а то и прадедушкой. За эти годы он не только породил множество детей, внуков и правнуков, породнившись с очень многими семьями и группами, но и набрал огромный авторитет среди соплеменников. Старец умел замечательно интриговать, давать взятки и врать прямо в глаза, не забывая бешено торговаться по любому поводу.

— Это еще почему?

— Мальчики не захотят оставить приемные семьи. Сказавший иное нагло соврал, но чего ожидать от белой глупой бабы?

— Например, желания вернуться домой.

— Девушка стала женой великого воина, и он не расстанется с ней.

— Мы поступим просто: они придут сюда и скажут на своем родном языке, предпочитают вернуться или жить с ирокезами. Если захотят остаться в племени, так тому и быть.

— Нет. Жена по вашим законам обязана повиноваться мужу, — он посмотрел торжествующе, — а тот — христианин.

— У нас не принято воровать девиц без спроса и убивать при этом родителей невесты, — ответил я.

— Ты не хуже меня знаешь, такой собственная семья не примет, а вся деревня станет травить, как опозоренную. Зачем ей возвращаться?

— Чтобы умереть среди родственников.

Возражение не особо хорошее. Во многом он прав. Дети еще не успели привыкнуть к другой жизни, и если не найдутся родители, их разберут по семьям. А вот взрослым женщинам чаще всего придется кисло. Общество не любит напоминаний о своей беспомощности, и мало шансов найти себе мужа после такого. А монастырей в Мичигане пока не завели, чтобы отмаливать не ими совершенный грех. Но сейчас это не волнует. Я обязан настоять на своем. Хотя бы чтобы в будущем не пытались обмануть.

— Ян! — позвал я и добавил на фламандском распоряжение, отчего Рейс расплылся в счастливой улыбке и быстро побежал к воротам форта.

— Что ты ему сказал? — настороженно потребовал вождь.

Намеренно приказал не по-франкски. Пусть поразмыслит и понервничает.

— Угощайся, — показывая на разложенные на досках, где мы сидели, яства, предложил я ему. Не то чтобы нечто диковинное вроде морской рыбы, но вряд ли под конец сезона у них водится мука и есть лепешки из зерна. Разве желудей вымочили и перемололи. Едал такое — без привычки совсем не идет, и вкус неприятный. Все же такой пищей свиней хорошо кормить, а не людей.

Лето нынче было жарким, зима снежной, а на собранных со всего побережья продовольственных запасах мы прочно сидели и не собирались ни с кем делиться. Голод у ирокезов не начался исключительно по причине заметного уменьшения поголовья. В каком-то смысле им даже выгоден обмен. Получить вместо белых неумех, привычных к жизни в определенных условиях, скво. Все равно колонистки по большей части сдохнут от непосильного груда, а так можно показать заботу о своих.