Аш 10 (СИ) - Львов Вадим "Клещ" - Страница 6

— Но неужели среди китайцев нашлось так много желающих поехать на Север? — в это уже не мог поверить Сашка.

— Нашлись. — Утвердительно кивнул Егор, после того как отпил мейда. — Во-первых, в ЭРЭФию китайцы отправляют своих преступников. Если те останутся в Китае, их ждёт смертная казнь. А так, получается, своего рода, индульгенция. А во-вторых, китайцы занимают места на тех предприятиях, что интересны Китаю. Нефтяные и газовые месторождения, лесозаготовка, авиационные заводы, горно-обогатительные комбинаты, металлургические заводы. Электростанции. Порты, судоремонтные заводы и судостроительные верфи. А всё, что непрофильное, им неинтересно. Поэтому в большинстве населённые пункты Дальнего Востока и Сибири, откуда мы вывезли людей, так и стоят заброшенными. Да и в занятых ими городах многие районы стоят обесточенные.

— Интересно, что стало с теми, сбежавшими за Урал? — задумался Сашка.

— Если честно — не знаю, — признался Егор. — Мне по долгу работы нужно было о нормальных людях думать, а не об уродах. В любом случае все они «помечены» — даже в Европейской части они не подпадут под вывоз. Правда, слышал, что мэр сбежал на Кипр, но был там обобран до нитки местными жуликами. Так, говорят, и бомжует там.

— И поделом, — подвёл итог Алексей. И Сашка с ним был полностью согласен.

— А как обстоят дела с вывозом перспективных работников с семьями в другие государства? — Сашку интересовали лишь финансовая сторона вопроса, а именно, как много кредитов поступит на Аркам в качестве отчислений от этих самых специалистов.

— Вывозят. — подтвердил Егор. — Мы ведь сразу после твоего отлёта начали наводить контакты в других странах. Первые транспорты с переселенцами для других государств Содружества мы отправили через три месяца. Но знал бы ты, чего нам это стоило!

— Могу представить. — Сашка не сомневался в словах Егора. — Я, когда ещё договаривался с руководителями научных групп экспедиции Содружества, не один раз удивился их выбору.

— Реальность оказалась ещё более невероятной, поверь. Подбор переселенцев в другие государства идёт только по показателю интеллекта, их «облико моралле» мы не смотрим. Да и нет у нас для этого псионов, те, что есть, полностью заняты подбором кандидатов к нам в Гардарру. — Егор отпил мейда. — Ну, да теперь механизм вывоза запущен. Военные выделили под их перевозку сотню транспортов, и уже второй год как они отправляются все полностью заполненные. Но первые полгода — это было что-то… Тут отдельная история.

— Так расскажи! — предложил Сашка.

Спешить было некуда.

Глава 4

— Как только ты улетел вслед за экспедицией Содружества, нам сразу же с Арты пришло указание приступить к подбору кандидатов. — начал свой рассказ Егор. — Мы даже не знали, с чего начать. А помощь пришла оттуда, откуда и не ожидали — помогли те, кто был отобран для отправки на Аркам. У нас в одном из санаториев ожидал отправки кореец из Казахстана, Федя Ким. По предыдущей своей работе он был связан с южнокорейцами — фирма, где он работал, закупала там оборудование, и Федя, как знающий корейский язык, неоднократно бывал и в Сеуле, и в Пусане. Когда я изложил просьбу помочь с контактами в Южной Корее, он в тот же день связался с южнокорейскими бизнесменами, с которыми тогда работал, и предложил им встретиться, чтобы обсудит перспективное дело.

Встреча, по рассказу Егора, состоялась в тот же день. Корейцы оказались ребята жуковатые — хоть и поняли сразу, кто им сделал деловое предложение (да как и не понять, если тебе устраивают экскурсию на Марс), но уточняли до самых мелочей, что они получат в Свободных Мирах Армарры, по нескольку раз перечитывали распечатанный для них стандартный вариант рабочего контракта и пересматривали голофильмы, которые должны были создать общее впечатление о государстве, куда их зовут. Приняв в целом условия, они, тем не менее потребовали, чтобы кого-то из них отвезли в Армарру, где бы они смогли сами убедиться во всём собственными глазами.

— С моей стороны это был риск, но я дал на это добро. — вспоминал Егор. — Трое южнокорейских бизнесменов отправились на ознакомление в Армарру, а вернулись обратно лишь через два месяца. Всё это время работа по этому направлению фактически стояла. Но зато, как только они вернулись, вопросов с набором переселенцев в Армарру у нас больше не возникал.

Как следовало из рассказа Егора, эти трое подтвердили остальным своим коллегам, что увидели они всё то, что было обещано и даже больше. И вообще, вернулись они обратно на Землю лишь затем, чтобы отчитаться о поездке перед своими деловыми партнёрами, и забрать с собой в Армарру свои семьи. А заодно и вообще всю родню, какую смогут.

— Самое интересное, что в число родни, которую они теперь сами агитировали на переезд, попали корейцы, жившие на Сахалине. — продолжал рассказ Егор. — Они до сих пор помнили о своих родственниках, что жили в Корее, а последние десятилетия, когда это стало возможно, поддерживали с ними связь. Мы предложили сахалинским корейцам перебраться в Гардарру, но в подавляющем большинстве все они отказались. Правда, извинились, мол, не хотели никого обидеть своим отказом, но ехать они решили в Армарру, чтобы наконец жить рядом с роднёй. Родная кровь, какие обиды?…

Так же в Армарру уехали многие корейцы с Дальнего Востока и Средней Азии. Но, как оказалось, и этим не ограничилось. Уже из Армарры обустроившиеся на месте корейцы стали отправлять в Гардарру просьбы — забрать их родню, с которой они оказались разлучены с 1953 года. Егор, конечно, читал все послания, но выполнять их не особо спешил — пока и так хватало колонистов, и список желающих эмигрировать в «космические Штаты» был постоянно заполнен на пять-семь транспортов вперёд. И это при том, что именно для перевозки людей в Армарру осуществляли 30 транспортов из выделенных на всё про всё ста. Сообщения из Армарры с просьбами вывезти их родственников, прозябающих в КНДР, приходили с упорным постоянством, но занялся решением этого вопроса Егор после того, как прочёл послание от подростка, уехавшего в Армарру с родителями.

— Понимаешь, Александр… В том послании не было никакой просьбы — лишь история одной большой семьи, разлучённой многие десятилетия назад. — Егор примолк на мгновение. — Наверное, это меня и тронуло.

Во время Корейской войны прадед мальчика, сам, будучи ещё подростком, отправился на заработки в город. Отец умер, матери было тяжело тянуть четырёх детей, и подросток решил, что в Сеуле он сможет хоть немного заработать денег, что позволит их семье пережить зиму. Война внесла свои коррективы. Вначале коммунисты лавиной прокатились до самого Пусана, потом американцы прогнали «комми» вплоть до китайской границы, потом гнали на юг самих американцев. А потом, после заключения перемирия, возникла граница, разделившая на десятилетия один народ. Так прадед мальчика остался в Сеуле, а его мать с двумя сёстрами и братом — в деревне, оказавшейся в КНДР. Впоследствии были временные послабления, и многие жители Южной Кореи смогли даже узнать, кто из их родни по другую сторону границы жив, некоторые даже смогли с ними увидеться. Многие, но далеко не все.

Северная Корея, чтобы ни вещали коммунистические пропагандисты о победе коммунизма в отдельно взятой стране и построенном там бесклассовом обществе всеобщего процветания и благоденствия, является как раз обществом, где люди делятся на классы, принадлежность к которому жёстко определяется по сути феодальной системой социальной классификации «сонбун». Их всего три.

«Стержневой класс», представителями которого является местная коммунистическая номенклатура. Всего один процент населения, для которых «мечты сбылись».

«Неустойчивый класс» — это три четверти населения КНДР. Жители, в чьей лояльности в случае чрезвычайных ситуаций властьимущие не уверены.

И третий класс — «враждебный». Это потомки интеллигенции, священнослужителей или просто зажиточных людей. «Враждебными» являются те, чьи родственники живут в Южной Корее. Любой, пытавшийся бежать из страны, так же навечно получает клеймо «враждебного». Но не только они. Попасть во «враждебный класс» легко — достаточно повздорить с любым партфункционером, или просто высказать недовольство. Но есть и самый простой способ — для этого достаточно родиться в семье «врагов народа». Вот так, только появился человек на свет — а уже враг государства. «Враждебные» живут изолированно в трудовых лагерях, заняты на самых тяжёлых и опасных работах и лишены даже тех мизерных прав, что есть у большей части северокорейцев. Стоит ли говорить, что северокорейская родня того мальчика, как и родственники, за которых так настойчиво просили уехавшие в Армарру южнокорейцы, были как раз теми самыми «врагами народа»?