Не будь дурой (СИ) - Ставицкий Иннокентий - Страница 8

- Птичка, ты чего пришла?

- Я... вы перчатку потеряли, вот я и хотела... - пищу я, протягивая ему треклятую перчатку. Мне хочется провалиться сквозь землю, пока он осматривает меня с ног до головы, изучая словно дикую зверушку, а потом наконец забирает перчатку. На секунду касается моей холодной кожи своими тёплыми пальцами, и я с шумом втягиваю в себя холодный воздух.

Глупая. Бросив быстрый взгляд на девушку, я вижу, что теперь она наблюдает за мной с любопытством. Вот теперь мне следовало бы уйти. Я отдала перчатку, и меня совсем не ждут... но я не могу. Я стою и ловлю с открытым ртом насмешливые взгляды Игната, всё жду чего-то.

- Это всё? - словно сдерживая смех, спрашивает Игнат. Я вижу, как его рука скользит по бедру девушки, и на меня накатывает тошнота. Я не хочу смотреть, но и отвести взгляда не могу.

- Да... я, пожалуй, пойду, - задушенно испускаю я, чувствуя себя кроликом перед удавом. Я хочу повернуться и уйти, правда. Мне претит стоять и смотреть на это. Но не получается.

- Игнат, а пусть она зайдёт к нам, - неожиданно говорит девушка и сбрасывает руку Игната. Тот недовольно морщится, но всего лишь на секунду. Говорит мне подождать, окинув меня снова каким-то непонятным взором, а сам заходит в квартиру, уводя за собой девушку. Дверь они не закрывают, и я даже сквозь басы слышу некоторые обрывки фраз: «малолетка», «тюрьма», «мама». Нетрудно догадаться, о чём идёт речь, и от этого мне лишь становится хуже.

Но уйти я не успеваю, потому что после недолгих переговоров, которых я уже не слышу, Игнат выходит и опирается на косяк, глядя на меня сверху вниз. Я хочу отвернуться и сказать что-нибудь, но в глотке застревает ком невыплаканных слёз и горьких слов. Но я ничего не говорю, конечно же. Игнат снова улыбается своей улыбочкой, такой знакомой и сжимающей моё горло.

- Ну что, малышка, готова повеселиться по-взрослому? - он обволакивает меня своим шёпотом, наклоняясь ко мне. Разум подёргивается туманной дымкой, и я всё забываю. На секунду в сознании мелькает мысль о том, какая же я дура, но я тут же отгоняю её. Мне хочется лишь только смотреть в его серые глаза и слушать его голос. - Только не вздумай говорить мамочке.

Меня почему-то захватывает азарт, когда он отстраняется, пропуская меня. Я хочу, хочу туда до безумия, хоть и боюсь. Игнат словно видит это и подмигивает мне. Мне сразу становится легче, и я, движимая чем-то большим, чем любопытством, поддаюсь искушению и вхожу в квартиру.

Это мне кажется совсем другим, новым и неизведанным миром, который существовал параллельно с моим маленьким и уютным мирком, но о котором я ровно ничего не подозревала. А сейчас вдруг открыла. И, знаете, мне это понравилось. Меня заворожило абсолютно всё - запахи алкоголя, потных тел и чего-то ещё, витавшие в плотном и горячем воздухе; звуки орущей толпы, бьющей по ушам музыки. Я уже была в квартире Игната, но сейчас всё как будто совсем по-другому. В гостиной, которая стала словно больше, почти совсем темно, а от обилия веселящихся и орущих людей нечем дышать. Моя верхняя одежда каким-то образом исчезает с меня.

Я задерживаю дыхание, продвигаясь в толпу, словно слепой котёнок, то и дело натыкающихся на больших людей. Мне хочется зажмуриться, но глаза у меня широко раскрыты. Смех звучит везде. Я не боюсь. Совсем. Я словно себя не контролирую; мне хочется всего и сразу. Я не стесняюсь людей совсем, и из головы вылетает всё - репетиторы, домашка, мама. Храбрости мне придаёт горячее прикосновение к моей спине, оно согревает, пуская табуны мурашек по коже. Я знаю, чьё оно. Мне хочется обернуться, но в этом есть какой-то шарм, ощущать его прикосновение, знать, что он здесь, но не видеть его.

И поэтому когда он исчезает, я чувствую себя потерявшейся. Я даже не успеваю понять, как мне становится слишком холодно, даже среди всех этих горячих людей, просто от пустоты хочется кричать. Меня метает в разные стороны, и даже физически становится плохо. Я упустила свой маячок, и теперь в темноте не знаю куда идти. Вокруг меня столько незнакомых, а я ведь маленькая, всего лишь маленькая девочка, которая хочет, чтобы её прижали к груди и сказали, что делать. Сказали, что никуда меня не отпустят и вообще «давай сбежим отсюда».

Больше всего я желаю сбежать на холодный воздух. Но я потеряла, где дверь. А ещё я потеряла Игната, и это меня наполняет жгучим отчаянием почему-то. И я должна, должна найти его, даже несмотря на кружившийся перед глазами мир и огромный комок в горле. Я не нахожу его. Отчаяние всё ещё не покидает меня, но сама я как-то незаметно падаю на пустой диван, сложенный в углу. Мне почти удаётся вдохнуть, как вдруг диван прогинается под весом кого-то ещё.

- Что это за маленькая, сладкая принцесса пожаловала в скопище людоедов? - я вздрагиваю, когда слышу мелодичный низкий голос прямо у себя над ухом. Тут же отскакиваю в дальний угол дивана, по-детски прижимаю кулачки к груди, в которой испуганно колотилось сердце. Я ведь одна на взрослой вечеринке, а мне мама говорила, что со мной могут сделать... Но мне тут же становится как-то неловко и стыдно за свои подозрения, когда парень не делает попытки придвинуться ко мне и лишь тихонько, но очень красиво смеётся. Мягко, низко, и это почему-то внушает доверие. - Серьёзно, малышка, не боишься быть съеденной?

В этот момент где-то там вспыхивает свет - видимо, кто-то включил телефон - и я успеваю разглядеть своего собеседника. Это парень примерно возраста Игната. Очень симпатичный - тёмные волосы ёжиком и зелёные озорные глаза. А ещё у него подвижное, улыбчивое лицо - такие всегда нравятся людям, и не просто внешностью, а каким-то внутренним светом, харизмой. Им хочется доверять.

- Боюсь, - бормочу я, надеясь, что мой ответ не будет слышен из-за музыки, но, как назло, музыка затихает, а потом, когда я договорила, включается следующая композиция. Парень снова смеётся, я это не слышу, но вижу - и у меня вспыхивают щёки.

- И правильно, милая, - ласково говорит парень, наклонившись ко мне, чтобы я расслышала. Я ощущаю запах дорогого приятного одеколона и совсем не чувствую алкоголя. Да и не похоже, чтобы он пил. Меня это сразу успокаивает, и я заметно расслабляюсь. С ним не как с Игнатом. С ним мне не хочется бояться, а хочется улыбаться. Бывает, знаешь человека всего несколько минут, а уже кажется, будто вы вместе прожили всю жизнь. - А тебя мама не заругает? Время-то уже позднее.

Я вздыхаю, вспоминая о маме. Действительно, уже довольно поздно - я увидела перчатку, когда возвращалась от репетитора. А сейчас неизвестно, сколько времени прошло. Но я не готова уйти, пока нет, хотя и чувствовала себя неуютно.

- Меня Даня зовут. А как твоё имя, принцесса?

- Тая, - робко улыбаюсь я, пожимая протянутую тёплую широкую ладонь.

Я ничего не могу с собой поделать - рассматриваю танцующих пристально, выискиваю знакомые золотые волосы или татуировку на обнажённой руке. И каждый раз сердце обрывается, когда кажется, что вот он, Игнат, но потом оказывается - совсем не тот. Обида жжёт изнутри, необоснованно шепча в уши «брошенка, жалкая брошенка». А ведь неправда. Он меня не звал. Ему меня навязала та девушка. Я сама навязалась. И так горько от этого становится, что сглотнуть невозможно - как будто полынь на языке.

- И как же ты сюда набрела, принцесска? Неужто сама пришла в зубы людоедов? - Даня вывел меня из размышлений, снова улыбнувшись.

- Сама, - вздохнула я. - А вообще я соседка Игната. Зашла сегодня, чтобы кое-что вернуть и вот...

И тут его взгляд резко изменился - я даже в темноте заметила. Я сегодня уже видела это выражение лица. Словно бы они знали что-то, что не знала я. Вот только у Дани лицо было не насмешливым, а каким-то серьёзным. Он долго вглядывался в моё лицо, пытаясь что-то найти, и я опустила глаза, скрывая что-то самой мне не до конца понятное.

- Ты хочешь здесь быть? - просто спросил он.

Даня был другой, нежели мой сосед. Игнат красив как-то чужеземно, далеко, его неземная неотразимость заставляла меня относиться к нему с каким-то благоговением, трепетом, словно он чёртово божество. А Даня - он близкий. Протяни руку - и коснёшься тёплой кожи лица. А до Игната мне никогда не добежать. Даня был на земле, со мной. И я ему отчего-то доверяла. Всего один вопрос - и мне хочется рассказать всё, ничего не утаив.