Столпы вечности - Бейли Баррингтон Дж. - Страница 28

— Правда? Посмотрим. Лишь богу по силам изменить Вселенную, и ты фактически спрашиваешь, как стать богом, первым за всю историю, поскольку доселе богов не существовало. Ну что ж, очень хорошо. Я тебе расскажу. Чтобы стать богом, ты должен будешь вынести невыносимое. А что тебя впервые подтолкнуло к этой экстраординарной идее? Трансцендентная боль! Она распахнула дверь новой идее, новому видению. Фактически это событие не было предусмотрено природой. Никогда. Все эти эоны пребывало оно мимолетной, но неощутимой прорехой в брони природы, небольшим недостатком, которым, вероятно, допустимо воспользоваться, дабы свергнуть ее. Но опыт сей тебя сломил, Иоаким Вооз. Ты не сумел его перенести; человеческое сознание недостаточно сильно.

— И тем не менее ты обязан с ним справиться. Лишь испытав подобное, подчинив его себе и перенеся без потери контроля, человеческий разум способен превзойти себя. И если превзойдет себя, то превзойдет и природу. Истинно говорю тебе, Иоаким Вооз, событие это могло стать уникальным, беспрецедентным космическим явлением. Тебя бы катапультировало в новый порядок вещей. Ты бы вспомнил, Иоаким Вооз. Ты бы вспомнил, и, вспоминая, изменил бы то, что вспоминаешь. Мир вокруг тебя превратился бы в подвластную тебе машину.

Вооз кивнул, задумавшись, что бы на это сказал Мадриго.

Но вести для него добрыми не были.

— Ты утверждаешь, что я должен терпеливо дождаться следующей манифестации мироздания — а затем попытаться встретить свою беду с иным настроением. Твое предложение смехотворно.

— Я не это предлагаю, Иоаким Вооз. Нет нужды ждать. С моей помощью ты можешь это сделать сейчас. Я могу вернуть тебя к тому ужасному происшествию. Я могу отшвырнуть твое сознание во времени вспять, чтобы ты снова его пережил. Но на сей раз тебе придется к нему подготовиться.

Клюв ибиса выжидательно приподнялся.

— Итак?

Черные глазки блеснули.

Когда до Вооза дошел шокирующий смысл предложения чужака, его словно с размаху в живот пнули. Он вздрогнул и пошатнулся, объятый ужасом.

— Нет. Ты же не можешь... ты же не вправе ожидать моего согласия на...

— Ты боишься. Это естественно. И тем не менее ты знаешь, что так или иначе это свершится снова, неведомое число раз по мере поворотов колеса. Вот твой шанс встретить его со знанием. Успех, разумеется, лишь возможен, а не гарантирован. Ты можешь восторжествовать или же скатиться в безвозвратное сумасшествие. Но чтобы стать богом, нужно обрести божественную решимость.

Вооза всколыхнула иррациональная ненависть к ибисоголовому существу, а с нею явилась неконтролируемая паника. Он испугался, что чужак может исполнить свой план без его позволения. Задыхаясь, он отыскал слова:

— Тогда ясно, что твои знания не всеобъемлющи. Ты воображаешь, будто я — или кто другой — в состоянии перенести это. Такой способ неприемлем. Должен быть другой путь.

— Другого пути нет. Ты ничего не добьешься, если не подчинишь свой страх. Ибо страх управляет тобой, маленький Червяк. Страх понукает тебя ко всему. Но мои слова не имеют никакого значения. Ты и дальше будешь уговаривать себя, что чуда можно достичь исключительно вещественными средствами. Я знал наперед, что так случится. Задумайся, сколько раз уже тебе предлагали ту единственную возможность, для которой у тебя духу не хватает.

— Как ты смеешь мне... — Вооз всхлипывал. — Ты не страдал так, как я.

— Червяк может сделаться богом. Но червяк не может стать богом в сердце. Ступай же, маленький Червяк, и живи бесполезной жизнью. Я закончил тебя изучать.

Вооз пришел в ярость. В тот миг он не понимал, чего хочет: атаковать ибисоглавца или обратиться в бегство через ширму позади. В любом случае, перед ним из воздуха внезапно возникла черная воронка. Он опять почувствовал, как его передвигают, переносят через множество головокружительных сцен.

И снова неподвижность. Он стоял на золотой равнине, купавшейся в лучах желтого солнца. Шляпники стояли у своего судна, крохотного на фоне огромных величественных чужих кораблей. Чуть дальше — чужой корабль самого Вооза и Неутомимая за ним.

Сколько свободы отпущено ему ибисоглавцем? Он покачал головой, пытаясь стряхнуть тошнотворное чувство провала на ключевом испытании. Стряхнуть омерзение и презрение к любому, будь то человек или чужак, кто осмелится предложить ему испытание, которого он наверняка не перенесет.

У него остались времякристаллы. У него осталась почерпнутая из разговора с ибисоглавцем убежденность, что погоня не полностью безнадежна, хотя насколько квалифицированным может считаться это суждение, вопрос отдельный. Можно двигаться дальше.

Теперь пора продумать, как убраться с Мейрджайна, не напоровшись на правительственный крейсер. Помедлив лишь мгновение, он погрузил истукана-Ромри на сани и двинулся к Неутомимой.

Пролетая мимо Братцев-Шляпников, он поддался искушению и сбавил ход. Те невидяще взирали друг на друга. Темпоральная атака застала их в таком положении, и последний обмен взглядами сделался безвременным.

На яхте роботы Обсока приветствовали его и тут же принялись выражать озабоченность состоянием Обсока с Мэйси, которых не удается-де разбудить. Вооз пролетел на санях в гостиную и быстро оглядел пару.

Он обратился к одному из бортовых роботов.

— Улетай и выходи на круговую полярную орбиту так, чтобы над северным магнитным полюсом твоя скорость оставалась постоянной. Передавай широкополосный сигнал капитуляции правительственному крейсеру. Если повезет, тебя перехватят, а не собьют, и ты сможешь передать своего хозяина и его друзей врачам.

Робот склонил голову в знак понимания. Вооз развернулся уйти, но остановился. Он уже спас Мэйси от саморазрушения. Однако у него перед нею остается этическая обязанность.

Он полагал, что после отлета с Мейрджайна эффект темпоральной заморозки окажется непродолжительным или излечимым. Но будущая жизнь с Обсоком наверняка приведет Мэйси в то же психологическое состояние, что и раньше.

— Перенесите девушку на мои сани, — приказал он роботам. Покинул яхту с Мэйси на буксире и спустя несколько минут оказался на борту своего судна. Пронаблюдав, как улетает Неутомимая, прикинул, когда примерно должен выдвинуться на ее перехват эконосферный крейсер, и взлетел сам.

Он поспешил в противоположную сторону, летя низко и не петляя. Над южным магнитным полюсом поддал мощности и метнулся прочь, укрываясь от крейсера за планетой. Вскоре он вышел на сверхсвет и оказался в безопасности.

И тогда вспомнил, что позабыл кое о чем. Надо было забрать времякристаллы из кисета Ромри. Если Ромри очнется после темпоральной заморозки, его за эти камни по головке не погладят.

6

Встреча носила настолько секретный характер, что по ее завершении все присутствовавшие, кроме трех человек, обязаны были пройти процедуру стирания памяти. Привилегированная тройка руководила совещанием. Двое были эконосферными консулами. Третий, при множестве адплантов, нетерпеливо оглядывавший аудиторию властными синими глазами, возглавлял департамент науки. Все трое входили в Клику, полутайный внутренний круг специалистов, которым правительство эконосферы ограничивало и защищало свои бизнес-интересы.

Они восседали триумвиратом на традиционном подиуме, а перед ними сидели на разложенных подковой подушках около дюжины консультантов. Эти тоже работали на правительство — здесь собрались ученые, философы, полицейские служители. Исключение составлял немногословный человек, которому, чтобы добраться сюда, пришлось преодолеть долгий путь с Аврелия, знаменитого мира столпников. Ему троица выказывала несомненное, впрочем, не слишком охотное, уважение.

Когда все расположились на своих местах, и не ранее, консультантам сообщили, для какой цели они призваны сюда. Предполагалось обсудить нарушения статьи 70898/1/5, о допустимых средствах измерения времени. В этой статье, сформулированный так, чтобы не привлекать лишнего внимания, содержался фактический запрет на темпоральные путешествия.