Львы Кандагара (ЛП) - Брэдли Расти - Страница 5

          «Хорошо, что ваши «длинные бороды» снова вернулись в Афганистан», - сказал Шинша. «Длинные бороды» – это прозвище, которое дали нам афганцы, в знак признания нашего уважения к их культуре.

          Я действительно был рад видеть его. У меня с ним была долгая история. Мы вместе воевали в 2005-2006 годах, тогда нам удалось сломить талибов в Кандагаре. Шинша хвастался, что талибы и поссать не могли без нашего участия. По сути, так оно и было, потому что пленные талибы говорили примерно  то же самое. Он в шутку называл талибов «шуззуна» - что на пушту означает женщина.

          Я провел с ним много времени за чашкой крепкого зеленого чая, обсуждая стратегию и обучая друга-друга языку. Хотя его английский был лишь поверхностным, равно как и мой пушту. Так как никто из командиров в этот момент нас не слышал, я спросил его о текущей ситуации в Кандагаре.

          «Какая здесь обстановка, друг мой?» - спросил я на пушту.

          «Ничего хорошего», - сказал он по-английски с сильным пуштунским акцентом.

          Шинша, никогда не бросавший слов на ветер, описал безрадостную картину. Боевики Талибана действуют как в самом городе, так и за его пределами, и к ним постоянно прибывает подкрепление. Подразделения Специальных Сил, которые заменили нас здесь, работали в основном ночью, и у них не было времени, чтобы днем наладить контакт с местными. Но это была не их вина, так как директивы действовать преимущественно ночью приходили из вышестоящего штаба. Талибы воспользовались этим и стали более уверенно себя чувствовать и при дневном свете. Я знал и уважал членов других подразделений Специальных Сил, но слова Шинши вызвали у меня беспокойство.

          В прошлом году мы не сталкивались с талибами в городе, за исключением террористов-смертников. В основном огневые контакты были во время патрулей неподалеку от горных перевалов. Когда подполковник Шинша завершил формирование своего батальона, мы незамедлительно стали совершать рейды на убежища талибов. В конце концов, рейды переросли в полномасштабные атаки. Моя команда совершала такие рейды вплоть до нашего отъезда. В итоге постоянное давление, которое мы оказывали на талибов, вынудило их уйти в подполье и в целом они покинули провинцию. Такое наследство мы передали нашим сменщикам. Однако спустя 8 месяцев, было очевидно, что талибы вернулись. Медленно, но верно их влияние росло. Силы ISAF постоянно атаковывались из прилегающих к Кандагару деревень. Мне хотелось знать, как проделанная нами работа пошла псу под хвост.

          Чтобы одержать победу в партизанской войне, мало, просто, убедить местное население в том, что вы сильнее. Существенный ключ к успеху – работать вместе и через местное население. Отступление от этого подхода чревато серьезными проблемами. По каким-то причинам на талибов в населенных пунктах стало оказываться меньшее давление, а все операции командование решило проводить в основном ночью. Мы не могли себе позволить продолжать работать в том же духе.

Шинша и я договорились встретиться позже, мне нужно было еще зайти в штаб. Когда я вышел из комнаты, меня поразило, что табличка с именами наших павших товарищей уже почти дошла до пола. Я закрыл глаза и провел пальцем по всем именам, чтобы вспомнить их лица, и услышать, как они смеются. Мне с трудом удалось сдержать слезы. Так я поступал всякий раз, когда возвращался в это место.

          Дальше по коридору был арсенал трофейного оружия. Десятки современных винтовок и гранатометов висели бок о бок вдоль стен. Большинство из них найдены в схронах с оружием или были сняты с убитых боевиков. Я заметил, что здесь тоже, как и на мемориальной стене появилось несколько новых дополнений. Впрочем, я оставил в стороне свою ностальгию, когда добрался до двери тактического операционного центра и ввел новый код для прохода внутрь.

          ТОС был похож на мостик звездолета. Несколько больших экранов, выводящих картинку с камеры на борту Predator , занимали главную стену, на другой стене            еще больший экран показывал информацию обо всех подразделениях, действующих на юге Афганистана. Каждый, кто находился в это время в ТОС либо следили за беспилотником, либо склонились над мониторами ноутбуков. Большую часть времени они сидели перед компьютерами на небольшой приподнятой полукруглой платформе, похожей на алтарь. Все солдаты были одеты в коричневые футболки и штаны в пустынном камуфляже и занимались каждым своим делом. Кто-то обрабатывал поступающие запросы, а другие координировали действия авиации и артиллерии. Всё в этой комнате вращалось вокруг капитана, он здесь в роли дирижера военного оркестра.

          Управление планирования и разведки находилось по правой стороне главной комнаты. Я подошел и постучал в дверь. У двери с мрачным выражением лица меня встретил Трент – сержант разведки из моего подразделения.

          Каждый дюйм стен был покрыт картами и фотографиями возможных целей. Большой стол, заставленный ноутбуками и докладами разведки, стоял в центре комнаты. Рядом аналитики из разведки обрабатывали данные радиоперехватов, спутниковых фотографий и информацию, полученную от местных жителей, пытаясь выстроить общую картину происходящего в данный момент на юге Афганистана.

          Мнение Трента о текущей ситуации не сильно отличалось от мнения подполковника Шинши. «Если ситуация не изменится, через три месяца мы можем потерять контроль над этой областью», - сказал он мне.

          Он обозначил ряд неудач. Когда мы покинули Кандагар после нашей последней смены, талибы боялись появляться в городе, и мы, казалось, были на шаг впереди. Но теперь они превосходили нас численно и быстро выбивали почву у нас из под ног. К концу этого краткого рассказа я почувствовал боль в животе, которая быстро сменилась гневом. Моей команде снова пришлось бороться за землю, которую мы только что приняли. Кандагар имел большое стратегическое значение для нас и для Талибана.

          Третий по величине город в Афганистане, Кандагар на протяжении веков был центром борьбы. Еще со времен Александра Македонского он стоял на перекрестке торговых путей между пятью крупными городами: Гератом и Герешком на Западе, Кабулом и Газни на Северо-Востоке, пакистанским Кветом на Юге. С аэропортом и сетью разветвленных дорог город служил центром сопротивления для моджахедов во время вторжения советских войск. Так же это был родной город одноглазого лидера Талибана Муллы Омара. Когда талибы захватили Кандагар в 1994 году, Мулла Омар сделал его своей столицей.

          «Трент, скажи, пожалуйста, что здесь точно произошло за те шесть месяцев, что нас здесь не было», - сказал я.

          «Кажется, талибы слишком быстро набрали здесь влияние, из-за чего мы потеряли многие контакты с местными», - сказал он резко.

          Теперь наша работа заключалась в сдерживании талибов и восстановлении своих утраченных позиций.

Глава 3. Затеять драку

Возвращаясь в казарму, чтобы проинформировать команду, я увидел грузовик, на котором работал в Афганистане в 2005 году – «Ole Girl». Так его назвал мой сержант-связист Брайан.

        С этим грузовиком меня связывает несколько не самых приятных историй. В него попало больше пуль и осколков, чем в какой бы то ни было еще грузовик, и некоторые эти пробоины связаны с моими собственными ранами. Медленно и плавно проведя рукой по капоту, я всматривался в пулевое отверстие в верхней части лобового стекла. Оно появилось на нем в прошлом году, когда мы попали в засаду около пакистанской границы. Заметил его я уже после боя. Я достал свой маркер фирмы Sharpie и восстановил уже почти исчезнувшую надпись «ПРОМАХНУЛСЯ, СУКА!», которую я сделал, чтобы оставить след о том моменте, когда был на волос от смерти.

        Для меня Ole Girl символизирует американское могущество. Она большая, мощная и надежная машина. В её кузове едут в бой самые лучшие солдаты американской армии. На антеннах развиваются американские флаги размером три на пять футов, чтоб враг видел, кто едет за ним. Для них она был силой, с которой они считались, а для меня словно мягкий плед.