Заповедник Сказок 2015
(Том 5) - Лебедев Валентин Витальевич - Страница 120

Гленна без всяких церемоний прошла в дом, сжимая ручонку братишки, и сказала: «Тётушка Гормал, бог всемогущий да сохранит вас вовеки. А это мой братик, Корулл. Он прямо испросился к вам в гости, как узнал, что вы очень вкусные лепёшки печёте». Гормал рассмеялась, как никогда не смеялась ни вечно усталая, замученная Уна, ни вообще все женщины по ту сторону озера.

Гормал до вечера провозилась с детьми: напекла им горячих лепёшек, угостила молоком, расспрашивала Корулла, где это он научился так ловко нырять, а Гленну — какого мужа ей бы хотелось, когда она вырастет. Назвала им всех ярких рыбок по именам и рассказала про их повадки. Гленна и Корулл были в восторге, выложили все новости и истории, какие были у них на слуху, и даже наперебой поведали доброй тёте, как однажды Корулла чуть не сожрала страшная озёрная лошадь — у неё такие были зубищи! И если бы не Донан, то кровавая пена бы поплыла по озеру…

«Нет, — улыбнулась Гормал, — я думаю, что келпи вовсе не хотел тебе никакого вреда. Он всего-то собирался пошутить. Келпи нашего озера не причинит вред ребёнку, у него доброе сердце».

На сей раз Гленна зорко следила за временем и распрощалась с Гормал так, чтобы Сайлия их не хватилась. Она уже отлично понимала, что бабка не похвалит их за навязчивость. Корулл всем сердцем полюбил соседку, жался к её подолу, обещал наловить ей жемчуга целый мешок и напросился в гости на следующий день. Гормал улыбнулась и сказала, что муж её уехал в город, и пусть дети приходят без боязни. А если погода будет хороша, она научит Корулла нырять ещё глубже, чем он сейчас умеет. И покажет, где водятся самые крупные жемчужницы.

По дороге домой Гленна строго наставила Корулла, что если тот лишь только пикнет о том, где они были, она больше никогда-никогда его с собой не возьмёт. И от бабки ему влетит так, что мало не покажется. А если спросят, где мы были, скажи, что в лесу, пасли козу.

Тут Корулл посмотрел с удивлением: а что, разве нельзя туда ходить? — «Может, и можно, но если нельзя, так уж нельзя. И если тебе запретят, то никаких завтра жемчужниц тебе тётя Гормал не покажет, а будешь сидеть и морковку поливать, раз тебе так больше нравится».

Корулл подумал и замотал головой: никому! никогда! только давай завтра опять туда пойдём!

И на следующий день они пришли к Гормал, помогали ей по дому, выбивали толстые половики, все вместе месили тесто на пироги, резали щавель и лук на начинку, ходили на озёрный выпас, гладили корову и кормили её озёрными водорослями. А Гормал надоила целое ведро густого, жирного молока. Коза мемекала и завистливо тянулась к куску пирога, и Корулл отщипнул ей кусочек. Но за трудами время пробежало незаметно, и на озеро они так и не успели выбраться. «Тогда за-а-автра», — протянула хитрая сестрица Гленна.

И назавтра они опять торчали на Вороньем хуторе, а дома ничего не говорили, даже Долли. Только Сайлия всё равно заприметила, что Гленна и Корулл возвращаются какими-то подозрительно не голодными.

Ух, как ныряла тётя Гормал! Её золотые волосы рассыпались по воде сетью, когда она хохотала в волнах и звала Корулла. А потом она взяла его за руку, и они вместе нырнули в самую глубину. Там был глубокий омут, холодный и тёмный. Сам Корулл побоялся бы туда нырять, но Гормал ринулась туда бесстрашно, как серебристо-белая рыба, и он полетел за ней маленькой рыбкой. А потом они вынырнули из ледяных объятий воды, и — вот они, россыпи тёмных жемчужниц, да каких крупных, старых, замшелых — ломай, сколько в руках удержишь. Отчего-то воздуха хватает надолго, они выныривают и вываливают на берег целую груду плоских косматых ракушек. С азартом и интересом взламывают их вместе маленьким ножиком, висящим на поясе Гормал: «О! О-o-o! Корулл — там целых две!» — «Тётя Гормал! А в этой одна, но какая большущая!»

Сестрица Гленна выстроила башню из песка и украшала найденными жемчужинами её шпили. На песке лежала груда вскрытых раковин — королевский ужин. Полдюжины жемчужин, ярких, тяжёлых. И крупные были — ничего себе, за один-то раз!

«Тётя Гормал, ну давайте нырнём ещё раз», — умоляли дети наперебой, но Гормал вдруг вскочила, выпрямилась и радостно вскрикнула. На берег из леса вышел мужчина, невысокий, сутулый, с прямым, почти немигающим взглядом. Он тоже заметил Гормал и побежал к ней.

«Ты так вовремя приехал, любовь моя! — крикнула Гормал. — Смотри, какое богатство нашёл маленький Корулл!»

Но мужчина пробежал мимо детей, растоптав жемчужниц, отшвырнул маленькую Гленну, схватил Гормал за руку и решительно замахнулся. Ещё минута — и он бы ударил её наотмашь.

Гормал не шелохнулась. Только брови её нахмурились. И лицо потемнело, как озеро в непогоду. «Так-то ты встречаешь гостей, Брандув! Так-то ты держишь своё слово!» — проговорила она скорее удивлённо, чем гневно. Брандув опомнился, рухнул на колени и поцеловал подол рубахи своей молодой жены. «Я же говорил тебе, чтобы ты не показывалась чужим. Я же просил тебя, Гормал, голубка», — выдавил он, развернулся и ушёл с берега. Поднялся обратно в лес, удалился на хутор.

Гленна даже не успела разреветься. Она быстро выковыряла жемчужины из сырого песка и взяла за руку братишку. Корулл прижался к Гормал и не произнёс ни звука. Брандув раздавил устриц-жемчужниц сапогом, Гленна не стала копаться в месиве и выбирать целых моллюсков, а Гормал и подавно.

«Мы пойдём, — запинаясь, пробормотала девочка, — простите, тётя Гормал».

«Пойдём с нами, — вдруг сказал Корулл, — пойдём, мы тебя защитим, он тебя не будет бить!»

Гормал нагнулась, обняла малыша и засмеялась: «Нет, не беспокойся, он меня и пальцем не тронет, да и не собирался!» А Гленна, сунув в карман жемчужины, заторопила братца: ну давай же, одевайся скорей, нам ещё за козой идти, и так уже задержались.

Гормал снова улыбнулась и легко вспорхнула на песчаный откос. Вскоре она вернулась, ведя на верёвке странно послушную козу, а ещё несла с собой два куска пирога со щавелём, на дорожку. Они втроём специально прошли вдоль озера, чтоб не подниматься к хутору, а когда выбрались на знакомую тропинку, Гормал поцеловала их и ушла к себе.

«Больше мы сюда не пойдём, — решительно сказала Гленна, — а жемчуг… Ну, скажешь, что купался и наловил, как тогда. Только не сегодня, ладно?»

Корулл надулся, собрался было зареветь, но передумал. Взял свой кусок пирога, и они съели всё до крошки, усевшись рядышком на берегу. Теперь у них на двоих была тайна, и хорошо, что они её разделили, потому что Корулл был слишком мал, чтобы удержать память о Гормал в одиночку.

Потом было очень много всего — тётка Уна родила мальчика, Донан упал с яблони и сломал руку, Долли научилась пеленать младенца, и внезапно он выбрал её себе в няньки. Сайлия сшила переноску из старой своей холщовой юбки, и теперь Долли днями напролёт возилась с маленьким, отдавая его тётке Уне только, чтоб покормить. Коннах взял Корулла с собой ловить рыбу, и дело у них пошло так хорошо, что рыбная похлёбка, жареная и печёная рыба теперь не сходили со стола. Коннах вообще стал как-то замечать братишку, а может, просто Корулл подрос.

В любом случае жизнь завертелась так, что Корулл перестал вспоминать Вороний хутор — летом память короткая. И только зимой отец Донана и Корулла обмолвился, что Вороний хутор остался без хозяина. Говорили, что Брандув потерял свою невенчанную жену, и года они не прожили: то ли она ушла от него, то ли он её убил — дело какое-то мутное. Но после этого Брандув страшно запил, да вот и допился.

В ноябре Брандува видели в последний раз, он выглядел совсем худо: руки у него тряслись, мутные глаза слезились, свет был ему не мил. Детей у них не было, а жена у Брандува была, по слухам, красотка, только ненормальная малость. То-то он её ото всех и прятал. Ну, прячь не прячь, от судьбы не уйдёшь. «И то, — хмыкнула из своего угла Сайлия, — нечего и связываться с ними, особенно, если себя в руках держать не привыкши: они — своим порядком, люди — своим».