Удавка для опера - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 43

– Я хотел бы тебе помочь, да не могу... Пока не могу...

– На каком уровне заварилась каша? – угрюмо спросил Степан.

И вопросительно вознес взгляд к потолку.

– Угадал. На самом верхнем. На уровне правительства... Но и наш министр в курсе...

– С его молчаливого согласия?

– Вот именно, – невесело вздохнул полковник. – Тебе предъявлено серьезное обвинение.

– Да, меня обвиняют в убийстве... Только я еще не ознакомился с постановлением.

– Ознакомишься...

И как бы в подтверждение его слов в помещение вошел следователь Собакин. Он сделал вид, будто не заметил Каретникова.

– Ну все, мне пора...

Полковник направился к выходу. Степану осталось лишь молча проводить его взглядом.

Собакин сел за стол, кивнул Степану на табурет напротив.

Из папки он выложил несколько листов бумаги.

– Вот постановление о привлечении вас в качестве обвиняемого. Ознакомьтесь...

Степан взял документ, вчитался в текст.

Это было что-то невероятное, но его обвиняли в убийстве Зеленцова и Шпакова. С больной головы на здоровую. Мол, это он убил из снайперской винтовки Зеленцова. А потом подложил взрывное устройство под автомобиль Шпакова.

– Детский лепет, – он брезгливо отшвырнул от себя бумагу. – У вас нет доказательств...

– Доказательства будут. В отношении Зеленцова. А вот по Шпакову у нас есть свидетельские показания охранника. Вы несанкционированно, с применением насилия вторглись в офис предпринимателя и подвергли его незаконному допросу. Но перед этим вы установили под его машиной взрывное устройство. Это видел охранник, стоявший на входе...

– Чушь собачья...

У следователя фамилия Собакин. Значит, эта чушь от него. Но тот проигнорировал намек Степана.

– А в самое ближайшее время вам будут поставлены в вину многочисленные факты злоупотребления служебным положением. Но этим займется следователь из управления собственной безопасности...

– Смотрите не надорвитесь, – презрительно усмехнулся Степан. – Борцы с преступностью...

– Распишитесь в постановлении.

Степан взял ручку, бумагу. И жирно вывел: «Бред сивой кобылы!»

И тем не менее следователь остался доволен.

– Хотелось бы мне встретиться с тобой, когда я буду на воле, – впился в него хищным взглядом Степан.

– На воле? Лет через пятнадцать?

– Через пятнадцать часов, как минимум. Ты еще не знаешь, с кем связался... Все, можешь отправлять меня в камеру. Время уже позднее, допрашивать меня нельзя.

– Ну почему, если надо, я могу допрашивать вас всю ночь. Двойное убийство, согласитесь, это чрезвычайный случай.

– Допрашивай. Только я буду молчать.

– Да вы не волнуйтесь. У меня нет никакого желания беседовать с вами. Сегодня. Отложим до завтра.

– А ты веришь?

– Во что?

– Что завтра наступит?.. Для меня...

Степан внимательно всмотрелся в глаза Собакина. И сделал вывод. Нет, он в это не верит. Мало того, он надеется, что завтра ему придется общаться не с ним, а с его трупом.

Все его обвинения – фигня на постном масле. Любой мало-мальски грамотный адвокатишка разобьет их в пух и в прах. Показания свидетеля... Ха-ха! А почему тогда этот охранник не дал знать Шпакову о взрывном устройстве?..

Только Степану было не смешно. Ему было страшно. И не за одного себя.

– Я не знаю, сколько тебе заплатили. Но ты продался! – бросил он в лицо следователю. – Не смотри на меня так!.. Я ведь не возмущаюсь, почему меня сунули в камеру к уголовникам... А ребят моих тоже к уголовникам?

Собакин не ответил. Он нервно собрал со стола бумаги, сунул их в папку. И направился к выходу.

– Подонок! – бросил ему вслед Степан.

Его отвели в ту же камеру. И снова хмурые взгляды уголовников.

Степан ожидал, что мордоворот опять воцарится на своем месте. Но тот согнал «мужика» с крайней к выходу шконки, устроился на ней. А его шконка у окна так и осталась за Степаном.

Степан прилег. Закрыл глаза. Нужно было собраться с мыслями, еще раз обдумать свое положение, просчитать возможные выходы из ситуации. Но помешал «коренной» с тремя куполами без крестов.

Он подсел к Степану. Какое-то время просто сидел. Паузу выдерживал. И наконец заговорил.

– Пока тебя не было, две малявы подошли, – тихо сказал он.

– Ну и?.. – Степан даже не пошевелился.

– Кончить мы тебя должны. Несчастный случай...

– Кто маляву подогнал? – словно бы нехотя спросил Степан.

– Из наших... Но вторая малява больше весит. Подписываются за тебя. Лемех...

Степан многозначительно промолчал.

– Я слыхал про тебя, Волчара, – продолжал «коренной». – Крутой ты мент. Ненавидят тебя наши. Но уважают. Знаешь, это косяк – за мента подписаться. Но Лемеху предъяву не кинут. За Волчару подписаться не косяк...

Вот, значит, какой у Степана авторитет. Блатные даже на крытке его признают. И не осуждают Лемеха.

Только с какой это стати Лемех подписывается за него?.. Значит, есть интерес. Значит, имеет какую-то выгоду с этого.

– Давно на тебя хотел посмотреть, Волчара, – уважительно сказал блатарь.

– Посмотрел?

– Посмотрел...

– Ну тогда свободен. Не мешай, спать буду...

Степан лукавил. Он не собирался спать. Это занятие опасно для жизни. Нельзя доверять ворам. А вдруг история с малявой от Лемеха – всего лишь байка, чтобы усыпить его бдительность? Или блатные получат «слово» против Степана от более сильного авторитета, чем Лемех?..

Он боролся со сном всю ночь. Но напрасно он не смыкал глаз. Никто даже не попытался его тронуть.

3

Степана вызвали на допрос к обеду следующего дня. В помещении для допросов его ждал генерал. Тот, который вместе с Собакиным арестовал его вчера.

Рядом с генералом стояли крепкие ребята. О безопасности своей печется. Перед столом, за которым он сидел, четыре табурета.

На первый присел Степан. И тут же в помещение ввели Федота. За ним Кулика. Дальше – Савельева. Все живы, все здоровы. Ни синяков, ни кровоподтеков.

– Граждане Круча, Комов, Савельев, Кулик, – официально обратился к ним генерал. – Обвинения с вас сняты...

Степан расслабился. Значит, за него вступились не только воровские силы. Каретников сумел-таки додавить рычаги. Другие покровители задействовали свои связи. Ничего не получилось у его тайных врагов. Не по зубам им оказались майор Круча и его опера.

Таинственный человек из правительства еще получит свое. Дождется...

– А почему граждане? – спросил Федот.

«Да, действительно, почему граждане?»

Но генерал пропустил вопрос мимо ушей.

– У нас отсутствует доказательная база вашего участия в преступлении...

– А как же охранник? – спросил Кулик.

Значит, и ему предъявляли то же самое обвинение, что и Степану. И Федот в курсе, и Эдик...

В ответ генерал лишь недовольно повел бровью.

– Но ваше поведение недостойно морального облика российского милиционера...

Степан понял, куда клонит этот червь в погонах. И ему стало не по себе.

– Есть сведения, – продолжал генерал, – что вы злоупотребляете своим положением. В частности, вы незаконно собираете дань с предпринимателей в своем районе...

– А что, товарищ генерал, есть законный сбор дани? – не удержался, съязвил Савельев.

– Я вам не товарищ! – Генерал окатил его холодным замполитовским взглядом. – Вы больше не офицер, гражданин Савельев.

– Но и не осужденный, – бледнея, отбрыкнулся Эдик.

– Как это он не офицер? – вскинулся Федот.

Крепыши за спиной генерала зашевелились. Только зря они беспокоятся. Федот не идиот, чтобы бросаться на генерала. Даже если тот последняя сволочь.

– Сегодня в десять часов утра министром подписан приказ о вашем увольнении из органов МВД. Можете ознакомиться...

Генерал злорадно улыбнулся и протянул каждому по выписке из приказа. Увольнение по дискредитации...

У Степана все поплыло перед глазами. Этот приказ – что нож в сердце. Но он быстро справился с собой.