Мертвая тишина (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 52

   -Тшшшш…

   Зашипеть, хватая воздух открытым ртом...воздух с запахом, со вкусом ее оргазма. И у меня скулы сводит от желания сорвать его с ее губ. Яростным укусом, врываясь в такое готовое тело одним толчком. Вошёл и закричал, не сдерживаясь. Застыв, когда обхватила так туго мышцами лона, что показалось – кончу только от проникновения.

   И губами по шее её спуститься, лаская языком нежную кожу, накрывая ладонью подпрыгивающую в такт толчкам грудь с острыми сосками, упирающимися мне в руку.

   – Pentru totdeauna..., – перекатывая сосок между пальцами, – pentru totdeauna,

   – безжалостными толчками.

   Ей ни к чему жалость. Только голод. Тот, который изнутри гложет. Не утолила ни хрена, да, малыш? Иначе не всхлипывала бы, всё сильнее вонзаясь ногтями в мои плечи. Тот голод, от которого кости наизнанку выворачивает,и чем дальше, тем больнее. Пока не дойдём оба до края пропасти. Вот она, ждёт нас, зовёт.

    Алчно вбирать губами капли пота с её кожи, смешивая с каплями крови от укусов...чтобы взвиваться от бешеного возбуждения, которое рождает этот коктейль. Выскальзывая из неё для того, чтобы вонзаться одним глубоким ударом, срываясь на дикое рычание, когда головой бьется о стену. Руку под голову её подложить и,теперь уже не жалея, брать то, что мне причитается. Что мне одному принадлежит. Терзая упругую грудь то пальцами, то языком,то прикусывая зубами.

   И снова возвращаясь к искусанным мной же губам, чтобы как обезумевший повторять её же слова. Или мои. Сам не знаю. Но сейчас это не имеет значения

***

Вошел в меня, и мы оба замерли с открытыми ртами, глотая воздух, раскаленный до искр. И от его крика похоти и наслаждения пульсирует в висках. Голое звериное желание самого красивого мужчины во Вселенной...Дрожит всем телом и по вискам с дергающейся жилкой катится пот. Я чувствую, насколько он твердый внутри...подрагивает и скрипит зубами в попытках сдержаться,такое только с опытом. Такое только, когда твой миллионы раз и каждый вздох изучила наизусть. Близок к оргазму от первого толчка,и меня ведет от осознания, насколько мой сейчас, толькo мой. Изголодался. Значит, больше никого и ни с кем. Все это время мой. Озверевший, жестокий до люти монстр, но лишь мой.

   Не шевелится и я не шевелюсь, но как же хочется сорвать его в пропасть сжатием ...такой сильный, взмокший и слабый сейчас, зависимый от меня, как и я от него. Целует шею, проводя мокрые дорожки языком, успокаиваясь, но не давая успокоиться мне. Сжал грудь, растирая раскрытой ладонью сосок,и я вздрогнула от его голоса, ворвавшегося в мое наркотическое марево удовольствия.

   "Вечнооо..., – сжимает сосок, и я чувствую, как паутинкой устремляется в низ живота возбуждение, щекочет набухающий клитор и заставляет сократится вокруг его члена. Призывая безжалостно трахать. И он пронизывает меня первыми ударами, сильными, глубокими настолько, что я мычу, запрокинув голову, ощущая, как нарастает дикость. Наша общая. Когда бьет изнутри плотью о плоть, вгрызаясь в самую сердцевину меня. Толчками, мощными, дикими, быстрыми настолько, что меня дергает от них, как тряпичную куклу в его руках, сжимающих ягодицы и ноги под коленями. Врезается в мое тело, вбивается в него, одновременно двигая меня себе навстречу, насаживая на себя, пронизывая глубже и глубже. Пока не выходит на доли секунд, заставляя распахнуть пьяные глаза и закатить снова с резким толчком и протяжным стоном. Рычит, голодным зверем... и сжимает мою голову за затылок...где-то краем замутненного возбуждением сознания я понимаю, что закрыл от ударов о камень. И меня накрывает именно в этот момент брызгающими из глаз слезами. Обхватив его лицо, вторя ему, как обезумевшая, захлебываясь слезами...он "вечно", а я "люблю" в унисон. Взрывами в его голове. Отдавая свое наслаждение, заставляя его почувствовать то же, что и я. То, как меня разрывает,и я раскрываюсь для него вся. Пусть видит себя моими глазами...видит, как я его невыносимо сильно. Невыносимо безумно. Пусть чувствует, как мне с ним...сильно сжимая ладонями, утопая в синеве, вздрагивая в преддверии очередного оргазма. А он не сбавляет темпа, но и не отводит взгляда,и пот капает с его лба мне на грудь. Еще один толчок, и меня с воплем затянуло в его бездну и раскромсало на кровавые осколки адского удовольствия. Взрывая в его сознании его имя.

   НИК....

   И он вздрагивает каждый раз, как его чувствует...он больше не может меня слышать. Он может только чувствовать и сейчас он чувствует, как я кончаю его именем у него в голове...он пожирает вкус моего оргазма застывшим ошалелым взглядом, а я сжимаю его изнутри спазмами и стону ему в губы от изнеможения, растекающегося волнами по наэлектризованному чувствительностью телу

***

Уперся лбом в стену, чувствуя, как накрывает её...как накрывает меня гoрячей сжигающей дотла волной пламени. В надежде охладиться, но ни черта. Ни чертаааа...Раскаленные стены,такие же раскаленные, как воздух, обжигающий гортань каждым жадным вздохом. Прикусив мочку её уха, пока стискивает лоном, заставляя считать секунды в бесконечность. Без голоса...Она должна была oслабнуть без голоса, а она стала сильнее. Теперь мне не закрыть уши,теперь не заморозить её язык, чтобы не слышать признаний...чтобы не слышать её ложь или правду. Теперь я её чувствую. Чувствую каждый спазм её наслаждения. Чувствую каждую букву её "люблю". Я, бл**ь, чувствую каждый стук её сердца в собственной груди.

   Словно сорвался. Уже, чёрт бы её побрал, сорвался в ту самую пропасть! И оcталось только руки раскинуть и лететь. И я падаю. Тoлько с ней в объятиях. Не отпуская. Вбиваясь в неё всё быстрее, забывая дышать, падаю всё ниже и ниже. Туда, где заканчивается её пропасть и начинается моё небо. Предгрозовое. Темно-сиреневое. С извивающимися на землю с туч молниями-змеями. Выкручивая твёрдый, такой твёрдый сосок, оголтело толкаться, чтобы зарычать...взвыть в её губы, когда под кожей вспыхнет то самое пламя безумия. Мощным оргазмом, парализовавшим мышцы, заставившим застыть вновь, чтобы судорожно изливаться в неё, до синяков впиваясь в её бедра пальцами.

   Застыть, неспособный сделать даже движения. Только грудь ходуном идет. Только позвоночник всё еще простреливает разрядами наслаждения. И кожу начинает печь прикосновениями к её телу. Словно моё тело оживает. Под звуки её рваного дыхания и еле уловимые стоны. Οживает под почти болезненным ощущением её пальцев на моей коже.

   Не знаю, сколько в себя приходил. Не знаю, сколько держал её впечатанной в стену пещеры. Помню только, как собирал, кажется, целую вечность дорожки слёз из прикрытых глаз, словно долбаный маньяк, смакуя каждую. Вдруг чётко oсознав, что они по мне. Бесконечность приходить в себя после секса с женщиной, тело которой вдоль и поперек знал, как знает музыкант свой единственный и лучший инструмент...Конченый зависимый больной ею наркоман.

   Опустить её на землю, внимательно наблюдая за реакцией и поддерживая за талию, чтобы через секунду перенестись в наш шатёр. Да, это моя болезнь. Да, я полный кретин...но я хотел уснуть с ней на одной постели, пропахший сексом…пропахший ей, чувствуя свой запах на ней. Уснуть рядом с нашим ребенком. Иллюзия счастья.

ГЛАВА 18. НИК. МΑΡИАННА

   Мы точно знали, где эта тварь спряталась с остатками своих приспешников. Почти на границе с землями эльфов, куда проводил нас Сэм. Нет, парень не стал вдруг послушным и любящим сыном, но дал понять, что теперь участвует в этой войне на нашей стороне. Хотя я подозреваю, что он изначально на ней и вступал в противостояние.

   Сейчас он шёл впереди меня, ступая еле слышно и напряжённо прислушиваясь к редким звукам. Настоял на том, что должен идти во главе нашей команды, так как знал эту дорогу. Чертов упрямец. Мой сын. Насколько же мой...дьявол его подери! Да, я всё чаще думал о нём, как о своем сыне, пытаясь отделаться от тех картин, что тварь продолжала мне старательно подсовывать при мыслях о Сэме. Сейчас эти кадры казались каким-то ненастоящими. Словно замененная картинка плохого качества. Возможно, потому что на неё наслаивались как появлявшиеся воспоминания из прошлого,так и настоящее с неожиданными, необъяснимыми поступками Сэма. А возможно, потому что всё более кощунственной...нереальной... неправильной казалась любая мысль о другой Марианне. О Марианне грязной, лживой, порочной. Столько времени находясь рядом с ней, видя ее отношение к детям. Дьявол! К моим детям! я не мог ни уснуть, ни думать без разрывавшей грудь боли об игре, которую она вела. Не мог, потому что видел собственными глазами её слезы, слышал стук ее сердца и ритм дыхания...Видел и не мог избавиться от ощущения, что вот такая она настоящая. Марианна Мокану.