Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1) - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 30

Глава сорок первая

Они проснулись от яркого электрического света и громких незнакомых голосов. Разговаривали двое: мужчина и женщина.

- Насть, а Насть! - звал мужской голос, - гляди, что я достал!

По полу зашлепали чьи-то босые ноги, и вскоре над Митей и Шустриком показалась женская голова, вся утыканная металлическими трубками.

- Аркашенька! - радостно пропищала голова. - Золотце ты мое! И как только ты догадался их купить?!

Митя и Шустрик навострили уши: не может такого быть, чтобы Калина Калиныч их продал!

Но мужчина честно признался и тем самым развеял все сомнения:

- А я не покупал их. Дед какой-то в вагоне корзину оставил. А я и того... взял.

"Врет, - подумал Шустрик, - не мог дедушка нас оставить."

Не поверил мужчине и Митя. Он привстал на задние лапы и высунул нос из корзины, желая получше рассмотреть обманщика и вора, а заодно и место, где он находился теперь вместе с Шустриком.

- Гляди, какой любопытный! - показала жена мужу на торчащий из корзины заячий нос. И вдруг предложила: - Давай зажарим его! У Коленьки как раз именины.

Услышав эти слова, Митя без сил плюхнулся на дно корзины, а Шустрик подумал: "Надо расколдовываться, а то поздно будет..."

Но как ни старался Шустрик, какие только волшебные слова не произносил, у него ничего не получалось. Слишком хорошо умел колдовать Калина Калиныч! Снять его заклятье мог только такой же чародей, как он сам, а Шустрик... Шустрик был бессилен!

Меж тем хозяин дома, обдумав предложение жены приготовить жаркое, произнес не совсем уверенно:

- Ну что ж, зажарить можно... Только ведь у нас кабанчик в чуланчике лежит?

- А шкурки на шапку! - Хозяйка упорно добивалась своего, и Митя с Шустриком чувствовали, что уже не жар, а ледяной холод обдает их от лап до хвоста. - У Коленьки как раз нет новой шапки!

Хозяин, казалось, не спорил с женой, а соглашался, однако вывод у него получался совсем другой.

- Да, шапку Николаю надо, растет парень. И шкурки хороши, не мешало бы сшить... Только я этих зайцев лучше Вырубалкину, завскладом нашему, отнесу. В подарок.

- В подарок?! - Хозяйка ахнула и подавилась. Несколько секунд было тихо, но вот голос ее снова прорезался: - В подарок?! Этому ироду!?

- Нужному человеку. Он мне лесу за них на дачу отпустит. - Хозяин помолчал немного, потом добавил: - А дача - это покрупнее зайца зверь!

Хозяйка обдумала слова мужа и облегченно вздохнула:

- Ну что ж, делай, как знаешь. И то правда: кабанчик еще весь целехонький лежит, а Колька и без заячьей шапки побегает. Еще заячью не трепал обормот!

И она, выключив свет, снова легла спать. Улегся вскоре и хозяин.

Только Митя и Шустрик не смогли уже сомкнуть глаз. Тщетно пытались они прогрызть дыру в корзине или хотя бы сорвать переплетенные крест-накрест ремешки и веревки. Жулик для надежности обмотал всю корзину медной проволкой, и бедный Шустрик ничего не мог с ней поделать. Когда старый Калина Калиныч объяснял лешакам-внучатам свойства меди, Шустрик прогулял с буйным ветром в обнимку весь урок. И вот теперь ему и его товарищу по несчастью Мите приходилось расплачиваться за тот прогул такой страшной ценой! Шустрик понял, какую непоправимую ошибку он совершил, и, ткнувшись розовым носом в пушистый Митин бок, зарыдал беззвучно и горько.

Глава сорок вторая

Утром первым к Мите и Шустрику подошел сынок жулика Колька. Он заглянул в корзинку и радостно завопил на весь дом:

- Ура-а!.. Зайчики!.. - разбудив своим воплем отца и мать.

- Ну, зайцы, ну и что? - сердито проворчала хозяйка и, встав с постели, пошла во двор выгонять корову в стадо.

Когда мать вышла, Колька боязливо спросил у отца:

- А можно я их за уши потрогаю?

- Потрогай, - милостиво разрешил папаша.

Мальчишка сунул руку в корзину и ухватил первого попавшегося зайца за уши. Им оказался Митя. Он судорожно задрыгал всеми четырьмя лапами, но Колька крепко держал его за удобные для такого дела лопушки. В другое время Шустрик расхохотался бы, увидев такую картину, но сейчас ему было не до смеха. Да и видел ли кто-нибудь хохочущего зайца?

"Цап!" - цапнул Шустрик мальчишку за руку. Не столько от боли, сколько от страха и неожиданности, мальчишка оглушительно заревел и, разжав пальцы, выпустил Митины уши на свободу.

- Кусается? - спросил отец сына. И сам же ответил себе: - Кусается. Не любит, когда за уши дерут.

- А я драл?! Подержал немного, а тот и вцепился! - И Колька указал пальцем на Шустрика.

- Да ну?! - удивился жулик. - Сам пропадай, а товарища выручай?! Гляди-ка ты...

И он, поднявшись с кровати, подошел к корзине.

- Вот и ты так себя в школе веди, - наставительно сказал он сыну, разглядывая двух съежившихся на дне корзины зайцев, - за друзей заступайся, помогай им во всем. Тогда и они тебе когда надо помогут, а то и из беды выручат.

Жулик склонился пониже над корзинкой и улыбнулся как смог поласковее:

- Попались, братья-кролики! Что ж делать: не я, так тот старик вас бы продал. Должно быть, на базар в Светлогорск вез? А к чему старому деньги? Ни к чему. А я дачку построю, вас, косоглазых, добром вспомню...

Он хотел погладить Митю и Шустрика по их длинным ушам, но вовремя спохватился и отдернул руку.

Да он и не успел бы погладить их. В тот момент, когда он собрался было это сделать, Митя и Шустрик вдруг начали медленно, а потом все быстрее и быстрее, приподниматься из корзины. Веревка и медная проволока, которыми был переплетен верх корзины, лопнули, и через три-четыре секунды зайцы уже висели в воздухе и как раз между потолком и полом. Потом они плавно, словно пушинки, двинулись в сторону открытой форточки.

- Колька... - хрипло прошептал перепуганный до смерти папаша остолбеневшему сыну, - улетят же зайцы...

Однако сам не тронулся с места ни на шаг.

А Митя и Шустрик, плохо еще сами соображая, что же с ними такое происходит, уже ныряли один за другим в спасительную форточку. Миг - и они исчезли совсем.

А в комнате остались стоять с открытыми ртами неудачливый жулик и его еще менее удачливый сын Колька. Папаша лишился двух зайцев и на некоторое время рассудка - только и всего. А вот несчастному Коле пришлось вытерпеть от врачей сорок уколов. И самое обидное было то, что врачи вкатили ему эти уколы не столько за укушенный палец, сколько за правдивый рассказ о летающих зайцах.