Курс русской истории (Лекция 1-86) - Ключевский Василий Осипович - Страница 18

ДРЕВНЕЙШИЕ СПИСКИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. В таком же составном, сводном изложении дошло до нас и древнейшее повествование о том, что случилось в нашей земле в IX, X, XI и в начале XII в. по 1110 г. включительно. Рассказ о событиях этого времени. сохранившийся в старинных летописных сводах, прежде было принято называть Летописью Нестора, а теперь чаще называют Начальной летописью. В библиотеках не спрашивайте Начальной летописи - вас, пожалуй, не поймут и переспросят: "Какой список летописи нужен вам?" Тогда вы в свою очередь придёте в недоумение. До сих пор не найдено ни одной рукописи, в которой Начальная летопись была бы помещена отдельно в том виде, как она вышла из-под пера древнего составителя. Во всех известных списках она сливается с рассказом её продолжателей, который в позднейших сводах доходит обыкновенно до конца XVI в. Если хотите читать Начальную летопись в наиболее древнем её составе, возьмите Лаврентьевский или Ипатьевский её список. Лаврентьевский список - самый древний из сохранившихся списков общерусской летописи. Он писан в 1377 г. "худым, недостойным и многогрешным рабом божиим мнихом Лаврентием" для князя суздальского Димитрия Константиновича, тестя Димитрия Донского, и хранился потом в Рождественском монастыре в городе Владимире на Клязьме. В этом списке за Начальной летописью следуют известия о южной. Киевской и о северной. Суздальской Руси, прерывающиеся на 1305 г. Другой список, Ипатьевский, писан в конце XIV или в начале XV столетия и найден в костромском Ипатьевском монастыре, от чего и получил своё название. Здесь за Начальной летописью следует подробный и превосходный по простоте, живости и драматичности рассказ о событиях в Русской земле, преимущественно в южной. Киевской Руси XII в., а с 1201 по 1292 г. идёт столь же превосходный и часто поэтический рассказ Волынской летописи о событиях в двух смежных княжествах - Галицком и Волынском. Рассказ с половины IX столетия до 1110 г. включительно по этим двум спискам и есть древнейший вид, в каком дошла до нас Начальная летопись. Прежде, до половины прошлого столетия, критика этого капитального памятника исходила из предположения, что весь он - цельное произведение одного писателя, и потому сосредоточивала своё внимание на личности летописца и на восстановлении подлинного текста его труда Но, всматриваясь в памятник ближе, заметили, что он не есть подлинная древняя киевская летопись, а представляет такой же летописный свод, каковы и другие позднейшие, а древняя киевская летопись есть только одна из составных частей этого свода.

СЛЕДЫ ДРЕВНЕГО ЛЕТОПИСЦА. До половины XI в. в Начальной летописи не встречаем следов этого древнего киевского летописца; но во второй половине века он несколько раз выдаёт себя. Так, под 1065 годом, рассказывая о ребёнке-уроде, вытащенном рыбаками из речки Сетомли близ Киева, летописец говорит: "...его же позоровахом до вечера". Был ли он тогда уже иноком Печерского монастыря или бегал мальчиком смотреть на диковину, сказать трудно. Но в конце XI в. он жил в Печерском монастыре: рассказывая под 1096 годом о набеге половцев на Печерский монастырь, он говорит: "...и придоша на монастырь Печерский, нам сущим по кельям почивающим по заутрени". Далее узнаем, что летописец был ещё жив в 1106 г.: в этом году, пишет он, скончался старец добрый Ян, живший 90 лет, в старости маститой, жил он по закону божию, не хуже был первых праведников, "от него же и аз многа словеса слышах, еже и вписах в летописаньи сем". На основании этого можно составить некоторое понятие о начальном киевском летописце. В молодости он жил уже в Киеве, в конце XI и в начале XII в. был, наверное, иноком Печерского монастыря и вёл летопись. С половины XI в., даже несколько раньше, и летописный рассказ становится подробнее и теряет легендарный отпечаток, какой лежит на известиях летописи до этого времени.

КТО ОН БЫЛ? Кто был этот летописец? Уже в начале XIII столетия существовало предание в Киево-Печерском монастыре, что это был инок того же монастыря Нестор. Об этом Несторе, "иже написа летописец", упоминает в своём послании к архимандриту Акиндину (1224 - 1231) монах того же монастыря Поликарп, писавший в начале XIII столетия. Историограф Татищев откуда-то знал, что Нестор родился на Белоозере. Нестор известен в нашей древней письменности, как автор двух повествований, жития преподобного Феодосия и сказания о святых князьях Борисе и Глебе. Сличая эти памятники с соответствующими местами известной нам Начальной летописи, нашли непримиримые противоречия. Например, в летописи есть сказание об основании Печерского монастыря, где повествователь говорит о себе, что его принял в монастырь сам преподобный, а в житии Феодосия биограф замечает, что он, "грешный Нестор", был принят в монастырь уже преемником Феодосия, игуменом Стефаном. Эти противоречия между летописью и названными памятниками объясняются тем, что читаемые в летописи сказания о Борисе и Глебе, о Печерском монастыре и преподобном Феодосии не принадлежат летописцу, вставлены в летопись составителем свода и писаны другими авторами, первое монахом XI в. Иаковом, а два последние, помещенные в летописи под 1051 и 1074 гг., вместе с третьим рассказом под 1091 г. о перенесении мощей преподобного Феодосия представляют разорванные части одной цельной повести, написанной постриженником и учеником Феодосиевым, который, как очевидец, знал Феодосии и о монастыре его времени больше Нестора, писавшего по рассказам старших братий обители. Однако эти разноречия подали повод некоторым учёным сомневаться в принадлежности Начальной летописи Нестору, тем более что за рассказом о событиях 1110 г. в Лаврентьевском списке следует такая неожиданная приписка: "Игумен Силивестр святого Михаила написах книгы си летописец, надеяся от бога милость прияти, при князи Володимере, княжащю ему Кыеве, а мне в то время игуменящю у святого Михаила, в 6624". Сомневаясь в принадлежности древней киевской летописи Нестору, некоторые исследователи останавливаются на этой приписке как на доказательстве, что начальным киевским летописателем был игумен Михайловского Выдубицкого монастыря в Киеве Сильвестр, прежде живший иноком в Печерском монастыре. Но и это предположение сомнительно. Если древняя киевская летопись оканчивалась 1110 г., а Сильвестр сделал приписку в 1116 г., то почему он пропустил промежуточные годы, не записавши совершившихся в них событий, или почему сделал приписку не одновременно с окончанием летописи, а пять-шесть лет спустя? С другой стороны, в XIV - XV вв. в нашей письменности, по-видимому, отличали начального киевского летописателя от Сильвестра, как его продолжателя. В одном из поздних сводов, Никоновском, после сенсационного рассказа о несчастном для русских нашествии ордынского князя Эдигея в 1409 г., современник-летописец делает такое замечание: "Я написал это не в досаду кому-нибудь, а по примеру начального летословца киевского, который, не обинуясь, рассказывает "вся временна бытства земская" (все события, совершившиеся в нашей земле); да и наши первые властодержцы без гнева позволяли описывать всё доброе и недоброе, случавшееся на Руси, как при Владимире Мономахе, не украшая, описывал оный великий Сильвестр Выдубицкий". Значит, Сильвестр не считался в начале XV в. начальным летословцем киевским. Разбирая состав Начальной летописи, мы, кажется, можем угадать отношение к ней этого Сильвестра. Эта летопись есть сборник очень разнообразного исторического материала, нечто вроде исторической хрестоматии. В ней соединены и отдельные краткие погодные записи, и пространные рассказы об отдельных событиях, писанные разными авторами, и дипломатические документы, например договоры Руси с греками Х в. или послание Мономаха к Олегу черниговскому 1098 г., спутанное с его же Поучением к детям (под 1096 г.), и даже произведения духовныхпастырей, например поучение Феодосия Печерского. В основание свода легли как главные его составные части три особые цельные повествования. Мы разберем их по порядку в своде.